Копосов память строгого режима читать
СоцЛаб (библиотека и др.) запись закреплена
Копосов Н.
Память строгого режима: История и политика в России. — М.: Новое литературное обозрение, 2011. — 320 с.
В книге дается обзор эволюции коллективных представлений о прошлом и исторической политики в России 1985—2000 годов. В центре внимания — историческая оценка советского периода. Автор прослеживает изменение отношения к Сталину, а также формирование и функции мифа о войне — основы современной «российской идеологии». «Битвы за историю» в России рассматриваются в контексте подъема памяти в мире в конце XX — начале XXI века. Российская историческая политика описывается в ее взаимодействии с политикой других восточноевропейских стран, с которыми Россия ведет «мемориальные войны». В контексте изучения современной исторической памяти в книге ставится вопрос о возможности и целесообразности законодательного определения исторической истины.
Благодарности 5
Введение 7
Замысел книги 9
Основная гипотеза 13
Историография и источники 20
Глава 1. История и память в современном мире 29
История между наукой и идеологией 29
Подъем исторической памяти 41
Политика памяти и мемориальные законы 52
Глава 2. Историческое сознание советского общества 77
Наследие марксизма 77
Национализация истории 81
Советский пантеон 86
Рождение мифа о войне 90
Историческая политика при Хрущеве 94
Расцвет мифа о войне при Брежневе 102
Советская историография накануне перестройки 105
Глава 3. Битвы за историю при Горбачеве и Ельцине 111
Перестройка, история и историки 111
Трансформации советской концепции истории в массовом сознании 115
Осуждение сталинизма 120
Золотой миф сталинизма 123
Историческое сознание в 1990-е годы 129
Глава 4. Историческая политика и массовое сознание при Путине 137
Социально-политический контекст 137
Историческая концепция «нового режима» 142
Переоценка советского прошлого 147
Расцвет мифа о войне и начало мемориальных войн 162
Коллективные представления об истории: 2000-е годы 168
Глава 5. Историческая наука и образование в постсоветской России 181
Социальные сети и институты 183
Общественная позиция историков 188
Интеграция в мировую науку 196
Историческое образование 203
Изучение советской истории: проблема тоталитаризма 208
Изучение советской истории: вопрос об ответственности за войну 218
Глава 6. Проекты российского мемориального закона 228
Мемориальная кампания 2009—2010 годов 228
Почему же Нюрнберг? 243
Заключение 256
Примечания 270
"Память строгого режима", – так называется книга Николая Копосова, в которой автор исследует коллективные представления о прошлом и исторической политики в России 1985-2000 годов. О "мемориальных войнах", культурном патриотизме и сострадательной истории на презентации книги спорили ведущие российские эксперты.
Историки ищут истину в архивах, но как только документы становятся достоянием общественности, их содержание приобретает иную ценность, нередко – политическую. Что такое политика истории и что такое политика памяти? Об этом написал книгу доктор философских наук, директор исследований Хельсинского университета Николай Копосов:
– То, что я занимался и продолжаю заниматься проблемами влияния разных обстоятельств на мышление историка, вовсе не означает, что я безбрежный сторонник исторического субъективизма. Я вовсе не считаю, что исторической объективности не существует. У нас сейчас в России, к сожалению, очень распространен своего рода моральный, а вместе с ним и когнитивный релятивизм, когда из факта, что совершенства нет, делается вывод о том, что нет и различия между степенями зла. И когда есть факты, говорящие о том, что полной, достоверной истины достичь довольно трудно, делается вывод, что и все интерпретации всего, что было, равны между собой. Мода уходит одна, приходит другая, в общем, на самом деле, все релятивно. Но вот не все релятивно. Очень значимы некоторые оттенки в формах вовлечения человека в политику, за кого он, каким образом, против кого он, насколько это затмевает все его остальные прочие соображения – вот эти небольшие оттеночки зачастую приобретают капитальное значение и составляют различия совершенно принципиального характера.
В значительной степени в своей книге я пытался провести нюансированный подход к вовлечению историков в политику. Точно так же, как и нюансированный подход к законодательству по поводу истории – и так далее. Я понимаю, что лучше было бы в идеальном мире, чтобы была чистая наука, чистая объективность, но это нереально. Поэтому лучше, чтобы была чуть более объективная наука, чуть более демократическая политика. Демократия не есть идеальный общественный строй, и форма функционирования истории в демократии тоже не есть форма функционирования чистой, идеальной науки. Но демократия, по известному определению, – наименее плохая из известных нам форм общества и, способов исторической политики, потому что без нее, похоже, в современном мире уже не обойтись. Все, что присуще демократическому обществу, – это не такая же историческая политика, как та, которая присуща не совсем демократическому и не совсем недемократическим обществам. Собственно, поэтому я и посвятил этим проблемам книгу, а не отдельные наблюдения, потому что надо работать систематически над изучением нюансов, и только на основе понимания этих нюансов можно сформулировать какую-то, на мой взгляд, трезвую, разумную историческую политику, достойную демократического общества, к которому мы все, наверное, более или менее стремимся, – рассказал Николай Копосов.
С некоторыми его мыслями, изложенными в книге, не согласен доктор экономических наук Виктор Шейнис:
– Николай Евгеньевич пишет: "Историческая память сегодняшнего общества носит искусственный, манипулятивный характер". Применительно к России, на мой взгляд, это бесспорно. Что с этим делать? С точки зрения автора, задача историка заключается в том, чтобы переключить внимание с политической истории, так сказать, с национального романа, как он определяет определенный пласт исторической литературы, на социальную и культурную историю. Но я думаю, что сюжеты социальной и культурной истории также могут быть использованы в манипулятивных целях – и действительно используются, – считает Виктор Шейнис.
Доктор исторических наук Юрий Афанасьев также отметил, что разделяет далеко не все мысли Николая Копосова, однако достоинства книги отметил и он:
– Главное достоинство в том, что он впервые, с моей точки зрения, столь глубоко и основательно затрагивает важнейшие проблемы исторического знания, исторического сознания, соотношения истории и памяти. Причем делает это не в общетеоретическом разрезе, а исследует это глубоко дифференцировано по отношению к различным регионам мира, – подчеркнул Юрий Афанасьев.
Действительно, российская историческая политика в книге Николая Копосова рассматривается в ее взаимосвязи с политикой других восточноевропейских стран. А один из важных вопросов, который автор пытается решить, – возможность законодательного определения исторической истины – в сегодняшней России актуален как никогда.
Читайте также: