Янтарь на трубках цареграда фарфор и бронза на столе что это
Утратя жизни лучший цвет, - заметит Пушкин в четвёртой главе «Евгения Онегина», вкратце напомнив его светскую жизнь. А вот первая глава посвящена как раз описанию, того, как это было. В отличие от романтических героев (у Пушкина – Алеко в «Цыганах» или Кавказского пленника), чьё прошлое окутано неизвестностью, здесь мы многое узнаём о герое.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил…
Затем автор нам уточнит, что это был « Monsieur l’Abbe, француз убогой» . И мы сразу можем увидеть интересные вещи.
Конечно, воспитание французами-гувернёрами – типичное явление для того времени. Однако обратите внимание:
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
И вот это уже выделяет Онегина из круга его современников. Получается, что, в отличие от большинства ровесников (и от самого Пушкина, в частности), Онегин получил только домашнее образование. В записке «О народном воспитании» Пушкин чётно выразил своё отношение к нему: « В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравственное: ребёнок окружён одними холопями, видит одни гнусные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести. Воспитание его ограничивается изучением двух или трёх иностранных языков и начальным основанием всех наук, преподаваемых каким-нибудь нанятым учителем» . И эти слова, написанные в 1826 году, явно перекликаются с рассказом о знаниях Онегина:
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь…
… Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Учёный малый, но педант…
Сейчас много спорят и пишут об онегинских познаниях, но, думаю, отношение автора к ним выражено достаточно ясно. Возможно, « Monsieur l’Abbe», который, « чтоб не измучилось дитя, учил его всему шутя» (а только ли мне вспоминается фонвизинское «Он ребенка не неволит»?), видимо, по системе Руссо, и обладал хорошими знаниями, но энциклопедистом всё же, скорее всего, не был. Более того, Онегин – и это почти небывалая вещь в то время! – нигде не служил и не готовился к службе. Снова ссылаюсь на комментарий Ю.М.Лотмана, приведшего такие данные: среди «современников Пушкина, родившихся в интервале между 1794 и 1798 гг. нет ни одного человека, который бы никогда не служил и не имел никакого чина. Подавляющее большинство из них учились в различных учебных заведениях, а не ограничивались только домашним образованием». Если кто-то вспомнит литературного современника Евгения, Чацкого, то позволю себе сказать, что высказывания о «связи» и «разрыве» с министрами, а также воспоминания о пребывании в полку говорят, по крайней мере, о попытке служить. Онегин же определённо ничем и не собирался заниматься. Однако им получено главное, что нужно для успеха в свете:
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно.
…Обратили ли вы внимание, что вместе с Онегиным в роман входит целый шлейф иностранных слов?
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами , - несколько иронически заметит автор. А чуть раньше скажет:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет.
А ещё раньше помянет и «недремлющий брегет» , и «roast-beef окровавленный, и трюфли»…
И тем самым ещё больше заострит наше внимание на этих самых «иноплеменных словах», заставляя задуматься о причине их появления. Как известно, у настоящего художника ничего не может быть «просто так». Что же мы видим?
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет.
Тут показательно и упоминание о «последней моде» , и, конечно же, снова «иноплеменное» словечко, которое Пушкин сочтёт необходимым пояснить: « Dandy, франт ». В те годы в моду входит подражание англичанам. Вспомним, как описывает князя Григория Репетилов в «Горе от ума»:
Век с англичанами, вся английская складка,
И так же он сквозь зубы говорит,
И так же коротко обстрижен для порядка.
Грибоедов и Пушкин пишут свои произведения независимо друг от друга, а вот такие сближения…
Пушкин окружает своего героя не только иностранными словами, но и приметами роскошной жизни.
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят …
Сюда Онегин приедет на бал. Роскошен и кабинет «философа в осьмнадцать лет»:
Янтарь на трубках цареграда фарфор и бронза на столе что это
Янтарь на трубкахъ Цареграда.
Фарфоръ и бронза на стол?,
И, чувствъ изн?женныхъ отрада,
4 Духи въ граненомъ хрустал?;
Гребенки, пилочки стальныя,
Прямыя ножницы, кривыя,
И щетки тридцати родовъ —
8 И для ногтей, и для зубовъ.
Руссо (зам?чу мимоходомъ)
Не могъ понять, какъ важный Гримъ
См?лъ чистить ногти передъ нимъ,
12 Краснор?чивымъ сумасбродомъ:
Защитникъ вольности и правъ
Въ семъ случа? совс?мъ неправъ.
1 Янтарь на трубках Цареграда. Русские поэты пользовались благозвучным «Царьград» (см. также «Путешествие Онегина», XXVI, 4) для обозначения Константинополя — города, который русские патриоты (такие, как славянофилы) стремились вывести из-под ислама и передать православной церкви как воплощению «Святой Руси». Упомянутые здесь модные курительные принадлежности — длинные турецкие трубки с янтарными мундштуками и разнообразными орнаментами — это южнорусские «чубуки» и «украшенные драгоценными камнями chibouques» Байрона (беспечно употребившего французскую транскрипцию местного слова в «Абидосской невесте» [1813], I, 233).
1–8 Поуп (также следуя французским образцам, но преодолевая их, благодаря богатству английской образности и самобытности стиля) описывает (1714) дамскую туалетную комнату в более изощренных подробностях («Похищение локона», I, 133–138):
Там ярко заблистал индийский клад,
Здесь веет аравийский аромат.
Слон с черепахой как бы заодно,
Им сочетаться в гребнях суждено.
Уместен каждый, кажется, предмет:
Булавки, бусы, Библия, букет.
Поуп был малоизвестен в России девятнадцатого века, где его имя произносилось через «о», как в слове «поп», и с гласной «е» на конце. В период написания главы Первой (1823) Пушкин знал «английского Буало» по французским переводам. Его «Собрание сочинений» издал Жозеф де Ля Порт (Париж, 1779), и там было несколько переводов «Похищения локона» — Марты, графини Кайю (1728), П. Ф. Гийо-Дефонтена (1738), Мармонтеля (1746), Александра Де Мулена (1801), Э. Т. М. Урри (1802) и др.
Среди вещей известного модника Джорджа Брайена Браммела (когда имущество Разорившегося Красавчика было продано на аукционе после того, как он уехал из Лондона в Кале в мае 1816 г.) его биограф капитан Уильям Джессе («Жизнь», т. I, гл. 24) упоминает «высокое зеркало на подвижной раме в оправе из красного дерева на роликах, с двумя медными руками, каждая для одной свечи», а также разные художественные редкости, как севрский фарфор и весы для писем с позолоченным купидоном, «взвешивающим сердце». Позднее, в Кане, потрепанный, но неисправимый виртуоз потратил большие деньги на приобретение бронзы — пресс-папье «мраморного, увенчанного небольшой бронзовой фигурой орла», принадлежавшего, как говорили, Наполеону.
Чтение английских, немецких, польских и других переводов нашей поэмы навевает невообразимую скуку, но я нашел в своих папках копии следующих ужасных, невероятно «растянутых» и отвратительно вульгарных переводов этой строфы. .
В польском переводе Юлиана Тувима (Варшава, 1954) предпринимается попытка преодолеть чудовищную трудность поиска мужских рифм в польском языке (их нет среди слов, состоящих более чем из одного слога):
Приз за нелепость, однако, принадлежит раннему польскому переводу Л. Бельмонта (1902) под ред. д-ра Вацлава Ледницкого (Краков, 1925).
Экстракты фиалки и макового зерна в этом переводе превосходят по смехотворности нюхательную соль и мыло Липперта, губки и щетки для бороды Боденштедта и изящные наборы туалетных принадлежностей Люпуса.
4 Духи. Русское слово всегда во множественном числе; вероятно, истинный щеголь пользовался одними и теми же духами.
10 важный Грим. Будучи отнесен к вещам, этот эпитет означает «существенный», но в применении к людям он имеет ряд совокупных смыслов, относящихся к должности (значительный, высокопоставленный), положению (влиятельный), поведению (серьезный, величавый) и общему внешнему виду (степенный, внушительный). Подобной же трудностью отмечен и точный перевод словосочетания «важный генерал» в главе Седьмой, LIV, 4.
12 Красноречивым сумасбродом. Образно говоря, это определение — нечто среднее между Вольтеровым грубым определением Руссо как «un charlatan d?clamateur» (Эпилог к «Гражданской войне в Женеве», 1768) и романтической трактовкой Байрона: «Дикарь Руссо, софист-самоучитель, / Страсть расцветивший, выживший из бед / Хмель красноречья» (Чайльд-Гарольд, III, LXXII).
Пушкинское примеч. 6 к этим строкам представляет собой цитату из «Исповеди» Жана Жака Руссо (Женева, 1781 и 1789 гг.), относящуюся к Фредерику Мельхиору Гримму (1723–1807), французскому энциклопедисту немецкого происхождения. Фрагмент, повествующий о 1757 г., находится в части II книги IX, написанной в 1770 г., и начинается так:
«Столь же пустой и фатоватый, сколь тщеславный, с мутными глазами навыкате, с развинченными манерами, он имел претензию нравиться женщинам… он начал прихорашиваться, его туалет стал для него вопросом первостепенной важности, все знали…»
XXIV Янтарь на трубкахъ Цареграда. Фарфоръ и бронза на стол?, И, чувствъ изн?женныхъ отрада, 4 Духи въ граненомъ хрустал?; Гребенки, пилочки стальныя, Прямыя ножницы, кривыя, И щетки тридцати родовъ — 8 И для ногтей, и для зубовъ. Руссо (зам?чу
XXIV За что ж виновнее Татьяна? За то ль, что в милой простоте Она не ведает обмана 4 И верит избранной мечте? За то ль, что любит без искусства, Послушная влеченью чувства, Что так доверчива она, 8 Что от небес одарена Воображением мятежным, Умом и волею живой, И своенравной
XXIV Увы, Татьяна увядает; Бледнеет, гаснет и молчит! Ничто ее не занимает, 4 Ее души не шевелит. Качая важно головою, Соседи шепчут меж собою: Пора, пора бы замуж ей. 8 Но полно. Надо мне скорей Развеселить воображенье Картиной счастливой любви. Невольно, милые мои, 12 Меня
XXIV Ее тревожит сновиденье. Не зная, как его понять, Мечтанья страшного значенье 4 Татьяна хочет отыскать. Татьяна в оглавленье кратком Находит азбучным порядком Слова: бор, буря, ворон, ель, 8 Еж, мрак, мосток, медведь, метель И прочая. Ее сомнений Мартын Задека не решит; Но
XXIV Но ошибался он: Евгений Спал в это время мертвым сном. Уже редеют ночи тени 4 И встречен Веспер петухом; Онегин спит себе глубоко. Уж солнце катится высоко, И перелетная метель 8 Блестит и вьется; но постель Еще Евгений не покинул, Еще над ним летает сон. Вот наконец
XXIV И начинает понемногу Моя Татьяна понимать Теперь яснее – слава Богу — 4 Того, по ком она вздыхать Осуждена судьбою властной: Чудак печальный и опасный, Созданье ада иль небес, 8 Сей ангел, сей надменный бес, Что ж он? Ужели подражанье, Ничтожный призрак, иль еще Москвич
XXIV Тут был, однако, цвет столицы, И знать, и моды образцы, Везде встречаемые лица, 4 Необходимые глупцы; Тут были дамы пожилые В чепцах и в розах, с виду злые; Тут было несколько девиц, 8 Не улыбающихся лиц; Тут был посланник, говоривший О государственных делах; Тут был в
"Бедный Робин Крузо! Где ты? Где ты? Как ты сюда попал?"
Продолжаю комментировать «Евгений Онегин»
ГДЕ НАХОЖУСЬ: Двадцать четвертая строфа первой главы. Продолжение описания одного дня из жизни героя.
ТЕКСТ:
Янтарь на трубках Цареграда,
Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые,
И щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов.
Руссо (замечу мимоходом)
Не мог понять, как важный Грим
Смел чистить ногти перед ним,
Красноречивым сумасбродом. 6
Защитник вольности и прав
В сем случае совсем не прав.
ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:
« Я и не думал никогда читать переводы романа на английский, немецкий, польский и т.дю, настолько это скучно; но переводы этой строфы – чудовищные, с кучей отсебятины, беспредельно вульгарные – моих материалах есть
…приз за самый нелепый перевод (этой строфы) я отдаю … польскому «Онегину» Л.Бельмонта (1902г.) … его экстракты из фиалок и мака-самосейки еще лучше – по цирковым меркам, - чем мыльца и нюхательные соли у Липперта, губки и щетки для бороды у Боденштеда и кокетливые туалетные приборы у Лупуса.»
СМЕШНОЕ У БРОДСКОГО:
Явно для того, чтобы помочь преподавателю блеснуть эрудицией перед учениками (напомню – комментарии Бродского – это «Пособие для учителя) приводит следующие примеры «ошибочных» взглядов Руссо: «Вечно рассуждать – это мания мелких умов», «Науки и искусства совершенствуются, а люди становятся хуже…» Да, это конечно не «Волга впадает в Каспийское море», но мог бы и промолчать.
Писарев опять смешит курсисток: «В то время, когда Онегин переодевается, Пушкин превращает в поэтические предметы те гребенки, пилочки, ножницы и щетки, которые украшают кабинет «философа в осьмнадцать лет». Философом же юный Онегин оказался, вероятно, именно потому, что у него очень много гребенок, пилочек, ножниц и щеток.»
Ну и что? Очень материалистическая основа для философии – чему смеется Писарев? Над собой смеется?
ЛОТМАН
— Кабинет Онегина описан в традициях сатиры XVIII в. против щеголей (Лукин, Новиков, Страхов и др.), но включает и отзвуки одновременно иронического и сочувственного изображения быта щеголя в стихотворении Вольтера «Светский человек». Вольтер, в противоположность Руссо, видит в роскоши положительный результат успехов цивилизации.
— Духи в граненом хрустале. — Духи в начале XIX в. были модной новинкой. «Духи вошли в употребление у нас только в конце прошедшего [XVIII] столетия» (Пыляев М. И. Старое житье. Очерки и рассказы. СПб., 1892. С. 80—81).
МОИ ИНСИНУАЦИИ:
«Прав- не прав» - возможно ли представить, что такая рифма – случайна? Нет конечно. Это каламбур, причем весьма плоский. Александр Сергеевич чересчур развеселился…
Что касается вещичек Онегина – то взгляните на них глазами Татьяны, и вы почувствуйте всю нелепость сюжета ЕО. Это должен бы быть РОМАН В ПИСЬМАХ. По крайней мере, персонаж разочаровывающийся в любимом человеке от чтения его книг – это ОТТУДА (Татьяна в седьмой главе).
Или не создавай такую героиню – «новую Элоизу», или не пускай ее в «реал». Пушкин нарушил законы жанра – и создал вероятность таких нелепых сцен, как эта: «Татьяна разглядывает фенечки Онегина в его будуаре». Это же пятая антиномия для нашего разума: Татьяна одновременно может и не может видеть ЭТО.
Posted on Aug. 13th, 2007 at 07:20 am | Link | Leave a comment | Share | Flag
id77
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Все, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной, —
Все украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.
Янтарь на трубках Цареграда,
Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые
И щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов.
Руссо (замечу мимоходом)
Не мог понять, как важный Грим
Смел чистить ногти перед ним,
Красноречивым сумасбродом.
Защитник вольности и прав
В сем случае совсем неправ.
Ну, мы перенеслись с Вами в самое сердце Онегинского лежбища - в его кабинет :-) Янтарь на трубках - это мундштук, или же турецкий длинный чубук, а значит Евгений у нас был не прочь покурить. Термин "духи" пусть Вас не смущает. Вплоть до конца 19 столетия они были унисекс и не разделялись на мужские и женские. Более того, что у Онегина в емкости именно духи, а не кельнская вода (из которого и произошло название одеколон) показывает нам, что парниша модный :-)) Что за марка,установить невозможно. Но учитывая, что ни Ралле, ни Дютфуа ни Брокара еще не было, что-то на заказ. Из Флоренции или Парижа.
Духи Roger gallet Heliotrope Blanc тех времен.
А кроме того у Евгения есть и крайне популярный в те года английский набор для туалетных принадлежностей. Они отличались изысканным оформлением с росписью яркими красками, зачастую были сделаны из серебра. В подобные наборы входило нередко 30, а то и больше предметов. Опять-таки, унисекс снова :-)
И еще один момент - собственно говоря всегда удивляло, почему у автора Лондон щепетильный? Оказывается есть еще одно значение, применяемое в те времена. Буквально - торгующий галантерейными товарами. так что все по теме :-)
ну и заканчивая тему, думаю все из Вас знают, кто такой Жан-Жак Руссо, но вот что за Грим - может быть вопрос. Барон Фридрих Мельхиор Гримм - тоже энциклопедист и ученый, а также дипломат, но немецкий. Известен своей знаменитой перепиской с Екатериной II.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
Первые 2 строчки - одни из самых известных пушкинских, не правда ли? :-)) Дальше мы еще раз убеждаемся в том, что Онегин не просто франт, но и нарцисс. Все-таки 3 часа в день перед зеркалом - это перебор :-)))) Хотя для тех времен. Уборная - это не сантехническая комната, а тот же самый кабинет :-)
А вот оговорка про Чадаева, а точнее про Пётра Яковлевича Чаадаева неспроста. Один из ярчайших диссидентов тех лет, волновавший умы и сердца соотечественников, Петр Яковлевич был прототипом Чацкого, и практически наверняка основой и для характера Онегина. Ибо пушкин буквально боготворил Петра Яковлевича. Но в данном контексте важно, что Чаадаев был очень большим франтом и модником. Пример, так сказать, для подражания.
П. Я Чаадаев.
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический словарь.
Тут надо пояснить лишь то, о том, какой словарь имеется ввиду. Это так называемый "Словарь Академии российской", издаваемый в СПб с 1806 по 1822 года, в котором отсутствовали иностранные слова.
У нас теперь не то в предмете:
Мы лучше поспешим на бал,
Куда стремглав в ямской карете
Уж мой Онегин поскакал.
Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы рядами
Двойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.
Про экипаж мы с Вами уже говорили в самом начале:http://id77.livejournal.com/840040.html. Евгений был не нищим, но тратить рублей 400 в месяц на карету точно не мог никак, поэтому нанимал ямщика, сиречь такси. Хотя брал на ямщицкой бирже именно карету, а не повозку поплоше :-)) Ну, конечно, он не мог соперничать с собственными экипажами, да еще с "двойными фонарями" (то есть для людей знатных и богатых), но его это особо и не волновало.
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
М. Крылов. Портрет флигель-адъютанта, полковника лейб-гвардии Конного полка графа А. С. Апраксина. 1827
Ну, в общем, как и сейчас :-))) Кавалергард - это не сопровождатель женщин до постели, а офицер Кавалергардского Ее Величества полка - тяжелой кавалерии императорской гвардии, отличающиеся высоким ростом, крепостью и особым обмундированием на основе кирасирского. но с очень заметным шлемом. Кавалергардами были Петр Бирон, Жорж Дантес, Платон Зубов, в 20 веке Карл Густав Эмиль Маннергейм и еще многие иные известные люди.
Г.Э. Маннергейм
«Об отъезде Геккерна никто не жалеет»
26 января 1837 года, получив письмо Пушкина, Л.Геккерн напишет ему: «Я сумею впоследствии, милостивый государь, заставить вас оценить по достоинству звание, которым я облечён и которого никакая выходка с вашей стороны запятнать не может». Однако репутация барона запятнана была окончательно.
Никакие усилия посланника не помогли ему. Много написано о недовольстве им русского двора, о неизбежности его отставки. До нас не дошло письмо Николая I к Вильгельму Оранскому, принцу Нидерландов (напомню, что лицеистом Пушкиным были написаны стихи к празднику в честь бракосочетания его с великой княжной Анной Павловной), но сохранился ответ принца от 12 февраля 1837 года, где, в частности, сказано: «Геккерн получит полную отставку тем способом, который ты сочтёшь за лучший. Тем временем ему дан отпуск, чтобы удалить его из Петербурга. Всё, что ты мне сообщил на его счёт, вызывает мое возмущение, но, может быть, это очень хорошо, что его миссия в Петербурге заканчивается, так как он кончил бы тем, что запутал бы наши отношения, Бог знает с какой целью».
Судя по всему, петербургское общество относилось к барону не слишком хорошо. Уже после его отставки Вюртембергский посланник князь Г.Гогенлоэ писал своему правительству: «Об отъезде Геккерена никто не жалеет, несмотря на то что он прожил в Петербурге около тринадцати лет и в течение долгого времени пользовался заметным отличием со стороны двора; в городе к барону Геккерену относились хуже в течение уже нескольких лет, и многие избегали знакомства с ним». «Геккерн делал пакости из любви к пакостям, как в истории с Пушкиным», - эти слова П.А.Вяземского приводит А.В.Тыркова-Вильямс. «Старик Геккерен был человек хитрый, расчётливый ещё более, чем развратный», — писал П.П.Вяземский. Напомню и слова Александра Карамзина: «Геккерн, будучи умным человеком и утончённейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел совершенно умом и душой Дантеса, у которого первого было много меньше, нежели у Геккерна, а второй не было, может быть, и вовсе».Даже К.В.Нессельроде спустя несколько лет после отъезда Геккерна писал, что он «на всё способен: это человек без чести и совести; он вообще не имеет права на уважение и нетерпим в нашем круге. Величайшей ошибкой короля было бы предоставление ему важного поста».
После дуэли Пушкина даже те, кто считал возможным примириться с Дантесом, решительно осуждали барона. Вяземский-отец писал: «Я допускаю, что друзья убийцы могут считать его менее виноватым, чем он был на самом деле, так как руководили им низкие подпольные козни его отца». Андрей Карамзин, пожалевший Дантеса («русское чувство боролось у меня с жалостью и каким-то внутренним голосом, говорящим в пользу Дантеса»), о бывшем посланнике писал: «На днях воротился сюда старый Геккерн, мы встретились с ним первый раз у рулетки, он мне почти поклонился, я сделал, как будто бы не замечаю. Потом он же заговорил, я отвечал, как незнакомому. Отошёл и таким образом отделался от его знакомства».
1 апреля 1837 года барон Луи Геккерн (и вместе с ним Екатерина Николаевна) навсегда уехал из России. И отъезд его сопровождался рядом унизительных сцен.
«Ему дан отпуск, чтобы удалить его из Петербурга». И «удаление» Геккерна взбудоражило весь дипломатический корпус. Практически каждый из послов доносит о случившемся своему правительству. Наверное, подробнее всех написал Сардинский посланник в Петербурге граф Л.Симонетти: «Нидерландский посол, заявивший, что он уезжает лишь в отпуск, просил, согласно обычаю, перед отъездом иметь честь повергнуть свое уважение перед его величеством, но в этой чести, которою мы обычно пользуемся в подобных обстоятельствах, ему было отказано и, сверх того, ему была вручена табакерка, украшенная портретом императора и усыпанная бриллиантами, которую, по установившемуся при императорском дворе обычаю, дарят послам, покидающим свой пост окончательно, из чего явствует, что император не пожелал видеть его здесь долее и что его сюда не ждут». Не только был удалён, но и «получил оскорбление в виде отказа в прощальной аудиенции у их императорских величеств» (из донесения баварского посланника графа М.Лерхенфельда).
3 апреля преемник Геккерна Г.Геверс отчитается барону Й.Верстолку: «На другой день после моего приезда барон Геккерен ходатайствовал о прощальной аудиенции у царской фамилии, но государь передал через Нессельроде, что он желает избежать объяснений, которые могут быть только тягостными… Не имея с этого мгновения никаких препятствий к оправданию, г. Геккерен закончил необходимые приготовления к отъезду и выехал в Гаагу третьего дня днем, сдав мне архив и бумаги посольства». «Посол не делал прощальных визитов ни дипломатам, ни иным лицам. Он ограничился тем, что после отъезда приказал вручить свои визитные карточки с надписью p. p. conge [ухожу в отпуск], да он и не мог поступить иначе, так как положение его стало затруднительным и требовало быстрого отъезда», - как будто дополняет Симонетти.
Интересно ещё одно добавление, сделанное Гогенлоэ: «Сильно упрекают барона Геккерена за то, что он принял в подобных обстоятельствах табакерку, и порицают его за этот случай не менее, чем за многие другие, в которых барон Геккерен вёл себя не так, как того желали бы его коллеги. Для приёмного сына этого посла Прусский посол Либерман был настолько добр, что написал прусским властям на границу, чтобы молодой человек мог остаться на границе до приезда своего отца и своей супруги без неприятностей со стороны этих властей, что могло бы случиться, не будь этой любезности со стороны г. Либермана. Между тем, барон Геккерен даже не заехал к нему, так же, как он не заехал и к остальным своим коллегам».
Зато свои имущественные дела Геккерн улаживает очень тщательно.
В архивах Министерства иностранных дел сохранилась папка с документами «о пропуске через таможню вещей, привезённых из-за границы на имя нидерландского посланника барона Геккерна». Перечислить всё невозможно, да и не к чему, я думаю, приводить здесь перечень всех ввозимых им вещей.
В одной из статей об этой «стороне деятельности» Геккерна цитируются пушкинские строки
Читайте также: