Почтальон всегда звонит дважды сцена на кухонном столе
Из грузовика с сеном меня выбросили где-то в полдень. Я наткнулся на него вчера вечером у границы, и едва я залез под брезент, как тут же уснул. Мне это было необходимо после трех недель в Тихуане, и я еще храпел, когда они остановились на обочине, чтобы дать остыть мотору. Тут они увидели ногу, торчащую из-под брезента, и вышвырнули меня. Я попытался было как-нибудь выкрутиться, но они только тупо пялились на меня, и номер не прошел. Зато они дали мне сигарету, и я зашагал по дороге в поисках завтрака. Так я и наткнулся на заведение «У двух дубов».
Это был обычный мотель, каких в Калифорнии миллионы. Там была закусочная, а над ней комнаты, где жили хозяева, несколько в стороне – бензоколонка, а сзади – полдюжины домиков для постояльцев. Я зашел в закусочную, присел отдохнуть у окна и стал смотреть на дорогу.
Когда появился этот грек, я спросил, не было ли у них парня в «кадиллаке».
– Мы должны были здесь встретиться, – сказал я, – а заодно и пообедать.
– Сегодня нет, – ответил грек, накрыл мне один из столов и поинтересовался, что я буду есть.
Я заказал апельсиновый сок, кукурузные хлопья, яичницу с ветчиной, энчильядос, блинчики и кофе. Он вернулся в мгновение ока, неся апельсиновый сок и кукурузное хлопья.
– Подождите минутку. Мне нужно вам кое-что сказать. Если тот парень не появится, то вам придется это, убрать. Честно говоря, я просто на мели.
– Я вам все это оставлю.
Видно было, что он меня раскусил, поэтому я предпочел забыть о парне в «кадиллаке». Потом до меня дошло, что ему что-то от меня надо.
– Эй, чем вы, собственно, занимаетесь, что вы умеете делать?
– Ну, знаете, то да се. А что?
– Сколько вам лет?
– Вы молоды. Мне как раз нужен кто-нибудь помоложе. Здесь в помощь.
– У вас здесь красиво.
– А воздух! С ума сойти. Никакого тумана, не то что в Лос-Анджелесе. Тумана здесь вообще не бывает. Красиво и ясно, все время ясно.
– И закат тут должен быть хорош. Уже сей час это чувствуется.
– А как тут спится! Выразбираетесь в автомобилях? Сумеете починить?
– Разумеется. Я прирожденный автомеханик.
Он еще распространялся о воздухе, о том, насколько здоровее он себя чувствует с тех пор, как купил этот дом, и о том, что он не понимает, почему его помощники здесь долго не задерживаются.
Я бы мог ему это объяснить, но дал возможность выговориться.
– Ну? Думаете, вам бы тут понравилось?
К этому времени я уже допил кофе и закурил предложенную мне сигарету.
– Скажу вам откровенно. У меня есть еще кое-какие предложения, в этом все дело. Но я подумаю. Обещаю вам.
И тут я увидел ее. Она была на кухне, но вышла убрать за мной посуду. Несмотря на фигуру, ее нельзя было назвать красавицей, однако выглядела она привлекательно, а накрашенные губы так и хотелось чмокнуть.
На меня она даже не взглянула. Я кивнул греку, взмахнул сигарой, и только. Она унесла посуду, а мы вели себя так, как будто ее и не было. Потом я ушел, но через пять минут вернулся, чтобы оставить записку тому парню в «кадиллаке». Мне понадобилось полчаса, чтобы дать себя уговорить, и вот я уже стоял у колонки и заклеивал дырявые шины.
– Слушай, как тебя зовут?
– А я Ник Пападакис.
Мы ударили по рукам, и грек ушел по своим делам. Потом я услышал, как он поет. У него был стальной голос. От колонки отлично была видна кухня.
Почтальон всегда звонит дважды
Почтальон всегда звонит дважды. Работа такая. Ему не важно, плохую новость он несет или хорошую, осчастливит их его приход или ввергнет в шок - его задача - принести письмо, отдать его и молча скрыться, оставив свою очередную жертву перед выбором - открывать или не открывать конверт, в котором может быть что угодно. Почтальон звонит дважды - ведь адресат должен получить свое во что бы то ни стало!
У этого фильма богатая история. Сначала известный роман Джеймса Кэйна, вышедший в самый разгар Великой депрессии, в 1934. Роман полностью соответствовал духу того тяжелого для Америки времени, в котором чувства обесценивались с той же скоростью, что и доллары, жизнь представлялась сплошной чередой неудач и несчастий, эдаким перевалочным пунктом между рождением и смертью. Он о людях, которые постепенно теряли веру и надежду, впадали в пессимизм и, решаясь в поисках счастья на страшные поступки, проигрывали вдвойне.
А потом одна за другой стали появляться кинопостановки. Французская версия, итальянская, наконец, в 1946 вышел знаменитый нуар-триллер с платиновой блондинкой Ланой Тернер. А в 1981 вместо стилизованного нуара режиссер Боб Рафелсон снял мощную драму, скорее схожую с романами Бальзака, чем с формами американского кино 40-х. Тогда критики были от него не в восторге. Возможно, они были правы, я не видел фильм 46-го года, однако с высоты оканчивающего вторую пятилетку 21-го века фильм смотрится одной из самых сильных лент 80-х.
Фильм свой Рафелсон снимал уже далеко не во времена Великой Депрессии, но атмосфера панической безысходности, глубокой тоски, пессимизма, страха перед будущим передана с изумительной точностью. Герои фильма постоянно сталкиваются с проблемой выбора, выбирают что-то, но каждый раз их выбор, пусть он даже и кажется правильным, приводит к еще большим несчастьям, и начинает казаться, что герои копошатся в огромном котле, в котором стены смазаны маслом, и выбраться из него практически не возможно. Вероятно, именно так чувствовали себя американцы 30-х - уверенные, что кризис не кончится никогда, а великая американская мечта рухнула окончательно.
Герои этого фильма тоже мечтают. Ни одной этой мечте не суждено сбыться. Даже любовь в этом фильме странная, но правдивая. Начинаются отношения героев с грубой похоти, заканчиваются достаточно печально. но это гораздо ближе к жизни, уверяю вас, чем девчачьи сказки о прекрасных принцах, истории 'Зачарованных' и 'Титаников'. Герои этого фильма глубоко порочны - именно поэтому к ним испытываешь сочувствие. Любовь, страсть, противоречивые связи между любовью и сексуальным влечением, убийство, обман, ложь. но можно ли выжить и быть счастливыми, оставаясь непорочными и добродетельными? Только не в этой истории.
Бывший уголовник без будущего и молодая женщина без прошлого. Сексуально одержимый самец и давно не нюхавшая настоящего мужика самка. Два запертых в клетках, но рвущихся на свободу лебедя, готовых заклевать любого, кто встанет у них на пути. По-разному можно рассматривать эту историю, конец вот только всегда один - как аукнется, так и откликнется, не потеряв - не приобретешь, но приобретенное - стоит ли потери?
Это психологическая драма о многочисленных соблазнах, о том, какими путями можно двигаться к цели и о том, что ждет всех в конце этого пути. Каждый шаг наших героев - это шаг в пустоту. И, тем не менее, их понимаешь и им сочувствуешь. Потому что они люди. Да, они делают много глупостей - но разве это не человеческая прерогатива? Да, они совершают безумные поступки, но разве не безумие и разрушение сопутствуют настоящей страсти? Да, их любовь - это ненависть пополам со страстью, но разве в настоящей любви должна быть только романтика? И через все порицание, неодобрение этих героев, все равно хочется, чтобы они были счастливы, чтобы у них все получилось.
Наверное, это неправильно, и все случилось именно так, как должно случиться, но почему-то финал воспринимаешь с горечью, и в горле еще долго стоит ком. Да, эти люди застряли в круге противоречий, но они с таким трудом прошли через испытания, столько раз переступали через себя, что им хочется дать еще один шанс, самый последний. но ведь они его не используют, и не увидят - их глаза смотрят только друг на друга. Да, это люди без крыльев, но ведь и рожденные ползать могут иногда превратиться в прекрасных бабочек. Вот только иногда слишком поздно происходит прекрасное перерождение.
В фильме играют потрясающие актеры, которые невероятно точно передали характеры людей Великой депрессии. Джек Николсон везде играет великолепно, тем более, когда сыграть надо буйного уголовника, плейбоя или одиозного обаяху. Образ Фрэнка Чеберса кажется сценарно сконструированным из многочисленных похожих ролей Николсона, но, несмотря на это, добиваясь внутреннего сходства с героем, Николсон все-таки сумел передать своему старому герою новые нотки и наполнить его жизненной правдой. Его герой в этот раз не только мятущийся беглец, он потерянный человек, который с большим трудом обретает себя в другом человеке, который, наверное, впервые в его никчемной жизни, так же нуждался в нем, как и он в ком-то. Он ощутил неукротимый дух своего героя, его бескомпромиссность, в тоже время - духовную пустоту, заполняется которая только после встречи с такой же неукротимой и потерянной женщины, медленно тонущей в быту.
Джессика Ланж стала знаменитой после своего дебюта в 'Кинг-Конге', где из актерских талантов ей нужен был громкий визг и красивое тело. Тогда мало кто мог подумать, какая актрисища живет в этой сексапильной блондинке. С Николсоном у них получился не просто гармоничный дуэт - они составили просто единое целое. Между ними - зверский магнетизм, бьет ток, они наполняют каждую сцену этого длинного и недостаточно динамичного фильма настоящей жизнью, настоящей страстью. Ланж получила Оскара за роль в фильме 'Тутси', а между тем роль Коры сильнее и сложнее, ведь здесь ее героиня постоянно на взводе - ни минуты без внутренней борьбы.
Кроме того, это третий фильм, в котором встретились два гения - Николсон и Кристофер Ллойд. Ллойд здесь появляется всего на пару минут, но сразу настраивает на правильный лад в восприятии фильма. Его хмурый герой, в какой-то безнадежной спешке убегающий от неизвестных нам проблем, - маленькая прелюдия перед большими проблемами главных героев.
Когда смотришь этот фильм, не думаешь ни о романе, ни о предыдущих экранизациях, потому что весь окунаешься в мир сложных человеческих конфликтов и отношений. Сейчас появление настолько сильного фильма о переживаниях двух конкретных людей и о трагедии целого поколения кажется практически невозможным.
- Полезная рецензия?
пожаловаться наспойлер? - Да / Нет
- 105 / 16
- тип рецензии:
На чужом несчастье счастья не построишь
Роман Джеймса Кейна, выпущенный в 1934 г., вдогонку Великой депрессии, точно передаёт мироощущение людей того времени: атмосферу гнетущей безысходности, страха перед будущим, потерю веры в себя и надежды на благополучие. Базируя свою историю на преступлении, сексе и жестокости, писатель наполняет её сразу тремя видами напряжения: сюжетным, электрическим и эротическим. И главной задачей режиссёра, взявшегося за экранизацию, становится обеспечение в равной мере всех трёх составляющих. Усиливая сюжетное напряжение, мы получаем триллер, акцентируясь на сексуальности, смотрим мелодраму.
В 1981 г. Боб Рейфэлсон вместо ожидаемого многими нео-нуара снимает как-раз-таки психологическую мелодраму с элементами триллера. Главные персонажи его ленты, без цели плывущие по течению жизни, выглядят потерявшимися в этом мире. Их поступки необдуманны, помыслы коварны, а любовь дика и порою отталкивающа. Мы видим, как внезапно вспыхнувшая страсть способна разбудить самые низменные инстинкты человека. Одного всплеска чувств хватает для превращения героев в преступников, способных даже на убийство.
Фильм условно разделён на две половины: в первой мы наблюдаем отношения героев, приведшие к убийству, во второй – суд и их жизнь после него. И если первая часть действия своей атмосферой пессимизма, недоверия и тревоги ещё как-то соответствует понятию нуара и держит зрителя в тонусе, то дальнейшее повествование заставляет его откровенно скучать. Налицо явная несбалансированность картины. Сюжету, практически разваливающемуся на куски, не хватает нерва, сквозного объединяющего саспенса. Частично спасают ситуацию лишь исполнители главных ролей.
Джек Николсон играет одинокого бродягу Фрэнка, бывшего уголовника. Суровый и властный, с неукротимым нравом и замашками бунтаря, отталкивающий и притягательный одновременно, он - чужеродный элемент среды, в которую попал. Неприжившийся на благодатной почве придорожный сорняк. Кора в исполнении Джессики Ланж – медленно вязнущая в быту жена хозяина трактира. Страстная, с затаённым желанием в глазах, изголодавшаяся по настоящей любви женщина. Скромно одетая, в стоптанных туфлях и практически без макияжа, она пленяет именно своей внутренней энергией и неукротимой сексуальностью. Химия отношений этой пары поистине волшебна. Они – единое целое, для которого, кажется, нет преград. Они вместе проживают влечение, похоть, страсть, любовь…и наконец совершают убийство. Глубоко порочные и духовно опустошённые, они пытаются наполнить друг друга любовью и надеждой, желанием жить. Им сочувствуешь и одновременно осуждаешь. «Кейн помещает вас в шкуру то одного, то другого законченного мерзавца и неудачника, который никогда ничего не достигнет, – и заставляет вас переживать за них. Вы симпатизируете им и в то же время испытываете ужас и отвращение», – писал в предисловии к роману критик Том Вульф.
Рейфэлсон в этой (на данной момент уже четвёртой) экранизации романа, делает Фрэнка центральным персонажем, а Кору – ведомой. В то время как в классическом нуаре 1946 года Кора, сыгранная Ланой Тёрнер, стержень и искра всего фильма, яркая, умная и мужественная. Режиссёр меняет значимость главных героев, но до предела разжигает страсть между ними, захватывая этим всё внимание зрителя. Которому, тем не менее, не хватает предыстории и полного раскрытия их персонажей. Как оказалась молодая и привлекательная Кора в этой таверне, да ещё и замужем за старым пьяницей-греком? Кем они были до встречи друг с другом? Чем занимается Фрэнк? И если Фрэнк однажды бросает пусть и абстрактную фразу о друзьях: «они у меня повсюду», то об окружении Коры нам неизвестно ничего, вплоть до известия о смерти её матери. Возможно, режиссёр намеренно опустил эти подробности, отдав всё экранное время страсти двух случайно встретившихся людей. Странными в таком случае выглядят короткие появления на экране Кристофера Ллойда и Анжелики Хьюстон и оставшийся незамеченным дебют в большом кино Кристиана Слейтера.
Последняя треть фильма медленно и хладнокровно подводит нас к трагичному и неминуемому финалу. И ещё долго глаза остаются на мокром месте. По иронии судьбы, преступник, оправданный за реально совершённое убийство, оказывается виновен в непредумышленном. А ведь герои, пройдя такое количество испытаний, хотели всего лишь простого человеческого счастья. Но, как говориться, на чужом несчастье счастья не построишь.
"Почтальон всегда звонит дважды". Какая из экранизаций лучше?
Роман Джеймса Кейна "Почтальон всегда звонит дважды" экранизировался четырежды:
- "Последний поворот" 1939 года, реж. Пьер Шеналь
- "Одержимость" 1943 года, реж. Лукино Висконти
- "Почтальон всегда звонит дважды" 1946 года, реж. Тэй Гарретт
- "Почтальон всегда звонит дважды" 1981 года, реж. Боб Рейфелсон
Я посмотрел три последние версии и решил поделиться размышлениями, чем силен и чем слаб каждый из фильмов.
Каждая лента снята в разных кинематографических стилях, свойственных данному времени и стране. "Одержимость" - это одна из первых неореалистических картин, первый "почтальон" - это продукт классического Голливуда 40-х годов, а второй "почтальон" - это эхо отгремевшего уже "Нового голливуда".
Джеймс Кейн, автор романов "Почтальон всегда звонит дважды", "Двойная страховка" и "Милдред Пирс". Востребованный в Голливуде 40-х писатель.
1. Социальная проблематика, глубина и фигура автора.
Фигура автора неразрывно связано с эпохой, в которой он работал. Студийные ленты 40-х в большинстве случаев зависели от личности продюсера и снимались на потраву публике, поэтому авторский почерк был виден очень редко. Ну а уж Тэй Гарретт и вовсе постановщик средней руки, не способный удивить зрителя интересным решением. Интерьеры вылизаны, образы выхолощены, социальные конфликты потеряны, каких-то тонкостей я не увидел, в общем фильм поставлен слабо. Единственное, что хочется отметить - проработанный саспенс в сцене покушения на убийство.
Лента 81-го года несёт в себе отпечаток Нового Голливуда. Здесь тебе и культовый Джек Николсон, поработавший с режиссёром в "Пяти лёгких пьесах", и сам Боб Рейфельсон. Обе личности захватили из прошлой совместной ленты подтексты о поиске свободы, счастья, родного пристанища. Но социальная проблематика затрагивается здесь меньше, чем хотелось бы лично мне. Автор не анализирует Великую депрессию, как феномен эпохи, а показывает лишь результат процесса: сложившиеся типы характеров (бродяга-жулик, мелкий бизнесмен, домохозяйку, несчастную в браке) и среду. Рейфельсона не интересует социалка, ему важен криминальный сюжет, помещённый в реалии начала 20-го века.
А вот Висконти социалочка интересует. Как великий мастер, (а я очень люблю раннего Висконти) он даёт полный срез жизни итальянских низов. Его не интересует детективный сюжет, криминальная составляющая, саспенс, в общем, вся эта Голливудщина. Он убрал некоторые сюжетные линии (сцену убийства вообще вынес за кадр), чтобы сконцентрировать внимание на отношениях двух обреченных людей: нищего бродяги Фрэнка Чемберса и уставшей от жизни Джованни Броганны. Это трагедия двух потерянных людей, которые как-то пытаются склеить своё счастье, преодолеть бедность, привычки, нескладные характеры и одолеть судьбу, но им это не удаётся.
2. Лана Тёрнер
Вынес в подпункт именно актрису, а не персонажа, потому что Лана Тёрнер - это и главное преимущество ленты 40-х годов, и в тоже время главный её недостаток. Несмотря на статус одной из самых высокооплачиваемых актрис своего времени, артистка она никудышная. Тёрнер красивее и Джессики Лэнг, и Клары Каламаи, но в плане таланта проигрывает обеим всухую. Тем не менее, в классическом Голливуде зачастую внешний лоск ценился больше, чем актёрское мастерство, поэтому для того времени это был выигрышный вариант. Художник-постановщики подобрали для актрисы нежные, облегающие костюмы, подчёркивающие её стройный, грациозный стан, а оператор всегда старается снимать её нежно, выделяя блондинку светом в лучших нуарных традициях. На фоне грубоватого Джона Гарфилда Тёрнер в кадре смотрится особенно утончённо.
Но внешняя красота не отменяет недостаток мастерства, и плоскость персонажа. Особенно в сравнении с Джованной Брагана в исполнении Клары Каламаи. Как по мне, сильнейший женский персонаж из всех трёх фильмов. Висконти совместно с Джузеппе де Сантисом раскрыли её образ через среду и предысторию. Рассказы о нищенстве, намёки на то, что Джованна подрабатывала проституткой, прежде чем найти благодетеля в лице мужа, да и сам муж, грубый, не церемонящийся в выражениях толстяк, создают глубокий, сильный характер женщины, исстрадавшейся, измученной и ищущей счастья.
3. Первое появление главной героини
Исходя из предыдущего пункта не могу отдельно не упомянуть об этой сцене, снятой словно по учебнику. Похожий приём не раз использовался в нуарах, в памяти всплывает первое появление Барбары Стенвик в фильме "Двойная страховка".
О самой сцене. Фрэнк Чемберс находится в столовой, слышит женский голос, оборачивается и камера панорамирует снизу вверх прекрасную девушку в белом, ангела в женском обличье: сначала стройные ножки, затем белые атласные шортики, талия, обнажённый животик, сложенные руки и красивое лицо. Максимальный эротизм, доступный в эпоху кодекса Хейса. Ну как тут отказаться от эффектной Ланы Тёрнер.
4. Фрэнк Чемберс
Джек Николсон. В поздней версии фильма бродягу Фрэнка Чемберса играет Джек Николсон. Думаю, этим всё сказано. Он автоматически наполняет персонажа звериной натурой, агрессией, бунтарством и сексуальностью. Интересна вступительная сцена, где Чемберс обманывает подвозившего его водителя, а потом пытается обмануть хозяина кафе, мы понимаем, что Николсон играет мелкого жулика, прохвоста, слоняющегося по Америке. Это одновременно характеризует и персонажа, и время.
Однако, как мне кажется, лучшего Фрэнка Чемберса мы видим всё-таки в исполнении Массимо Джиротти. Ему даже играть не нужно, прямое и точное попадание в образ бродяги без родины и флага. У Массимо в меру грубая, в меру жёсткая, в меру маскулинная и в меру привлекательная, а самое главное он естественно смотрится в роли блуждающего работяги, который способен перейти границу морали ради личной выгоды. И тоже мне понравилась вступительная сцена. В отличие от американских фильмов здесь Джино Косту никто не подвозил по личной инициативе, его находят в кузове грузовика, будят и выкидывают на землю. Опять же точная характеристика положения персонажа в обществе.
5. Антигерой
Сложно называть антигероем персонажа, которого убивают в первой половине фильма главные "герои", но приходится.
Самый сильный и отталкивающий образ сформирован в фильме Висконти. Обрюзгший, жирный, мелочный, грубый с женой и с посетителями пьянчуга Джованни Брагана вызывает омерзение и добавляет сочувствия своей супруге. На его фоне Ник Пападакис из ленты 82-го года заботливый и любящий муж, а уж персонаж Сесиля Келлоуэя и вовсе добрый дедуля, любящий свою супругу, как внучку. Кстати, выбор Келлауэя - это очевидный промах. Нельзя брать на такую роль столь милого актёра, здесь на эту роль больше бы подошли Джордж Бэнкрофт или Эдвард Дж. Робинсон .
6. Сексуальность
Важный пункт для экранизаций "почтальона", ведь страсть сыграла ключевую роль в развитии отношений и сюжета.
Показ любви на экране регламентируется эпохой, поэтому самой "сухой" получилась версия 42-го года, где весь эротизм заключён в образ Ланы Тёрнер и объятия главных героев. Кодекс Хейса не позволял чего-то большего.
Раскрепощённее смотрится фильм Висконти. Неореалисты в 40-е вообще были на два шага впереди пуританской Америки в плане показа эротики: бюсты у женщин были пышнее, декольте больше, платье откровеннее, а взгляды и действия свободнее.
Но сексуальнее всего, конечно, фильм Боба Рейфельсона. Тут откровенность доходит до предела, чего только стоит сцена секса на кухонном столе между Николсоном и Лэнг. Но оно и понятно, 80-е - время расцвета поп-культуры и поминок по различным запретам.
7. Темпоритм
Ну тут без вопросов - фильм Рейфелсона смотрится бодрее всех остальных. Всё-таки несмотря на все свои преимущества лента Висконти со своим медленным неореалистическим темпом больше подходит для поклонников, а вот в Голливудских лентах уже отмерен каждый кадр и каждая сцена, чтобы не дать зрителю заскучать. Где-то напряжение, где-то драматическая сцена, где-то сексуальная. Но проще всего смотрится именно поздний фильм, что неудивительно
8. Съёмка
И опять "Почтальон" 40-х проигрывает по всем статьям. Снятый в павильонах фильм не может удивить ни глубиной мизансцен, ни декорациями, ни пейзажами. Это стандартный продукт Голливуда того времени.
На его фоне "Одержимость", снятая на три года раньше смотрится куда эффектнее за счёт глубокого фокуса, раскидистых пейзажей и среды, которая проработана очень детально: вся эта грязная посуда, засаленные одежды главных героев, бедные интерьеры и запах бедности на улицах формируют у зрителя ощущение достоверности и близости персонажей. В отличие от опять же выхолощенного фильма 1946 года.
Боб Рейфельсон с командой тоже очень тщательно проработали среду. Интересно вглядываться в детали, костюмы, ткани и предметы обихода, особенно учитывая множество крупных планов по ходу повествования. Единственный минус - недостаточно полно передан упаднический дух Великой Депрессии, зато в фильме Висконти кризис Италии чувствуется в каждом кадре.
Если выбор стоит между этими тремя экранизациями, я настоятельно рекомендую смотреть "Одержимость" Лукино Висконти. Самая сильная лента из всех. Если же боитесь заглядывать так далеко в прошлое, то смотрите "Почтальон звонит дважды" Боба Рейфелсона. Это тоже очень хорошая картина, которая очень живо, интересно смотрится, однако проигрывает по своей глубине и сложности.
Что вы думаете по поводу этих фильмов? Смотрели какой-нибудь? Какая из трёх версий понравилась больше всего? Если вы, конечно, осилили все.
"Почтальон всегда звонит дважды"
Когда-то в детстве я смотрела фильм с запоминающимся названием - "Почтальон всегда звонит дважды". В силу малолетнего возраста я немногое запомнила, совсем ничего не поняла и решила недавно пересмотреть фильм, ставший за это время классикой мирового кинематографа, тем более, что главную роль в нём сыграл один из самых моих любимых артистов - Джек Николсон .
Сюжет:
Начало тридцатых годов прошлого века, Америку накрыла Великая депрессия. В поисках работы бывший уголовник и карточный шулер Фрэнк Чемберс автостопом едет из штата в штат и в придорожной забегаловке, принадлежащей пожилому греку Нику Пападакису, встречает женщину своей мечты - прекрасную Кору, оказывающуюся женой того самого грека.
Не найдя в себе силы уехать прочь от такой красоты, Фрэнк устраивается работником к Нику, чтобы каждый день иметь возможность видеть его жену.
Устоять перед магнетически-сексуальным взглядом Фрэнка в исполнении Джека Николсона Коре не удаётся, и вскоре Чемберс имеет возможность видеть жену Пападакиса уже не издалека, а гораздо, гораздо ближе. Вспыхивает самая настоящая страсть, и вскоре любовники понимают, что нужно как-то избавиться от мужа.
Предложение Фрэнка уехать вместе с ним Коре не нравится - не для этого она столько лет своей жизни отдала нелюбимому мужу, чтобы уехать просто так, без гроша в кармане, тем более, что вокруг миллионы безработных стоят в бесконечных очередях на биржу труда.
И тогда любовники принимают решение убить ни в чём неповинного Пападакиса - человека, в общем-то доброго и хорошего, разве что немного прижимистого. Первая попытка убийства не удалась, грек даже не понял, что это было - подумал, что неосторожно поскользнулся и упал.
Убийство бедного Ника удаётся им позже - со второй попытки. И вот тогда начинается самое интересное - при первой же проверке их чувств выясняется, что страсть - это далеко не любовь, не уважение и не дружба, а стихия совсем иной природы. А наказание за содеянное может прилететь оттуда, откуда совсем не подозреваешь, как запущенный бумеранг, который всегда возвращается обратно и зачастую довольно неожиданно.
Одна из лучших ролей Джека Николсона в его колоссальной фильмографии. Такой неоднозначный и многогранный у него получился Фрэнк Чемберс, с палитрой всех оттенков чувств и эмоций, меняющихся в ходе фильма, что наблюдать за его игрой - просто восторг.
Интересная и яркая роль Джессики Лэнг - такой женственной, с одной стороны, и такой хладнокровно расчётливой - с другой. Немного только забавно, что хозяйка придорожной забегаловки, работающая с утра до ночи без помощников, может быть такой ухоженной и цветущей, как красавица Лэнг.
Впечатление:
В фильме отлично показано, что страсть, возникающая между мужчиной и женщиной, сродни болезни, от которой нет спасения и лекарства. И очень редко страсть может перейти в любовь, чаще - в ненависть. Главное, чтобы в пламени разгоревшегося "пожара" не пострадал кто-то другой, совершенно невиновный ни в чём человек.
И больше всех мне было жалко грека Пападакиса. "Ай-я-я-я-яй, убили. негра грека. ни за что ни про что, с. замочили" - если немного переиначить песню группы "Запрещенные барабанщики" (была такая группа в 90-е годы).
Но если серьёзно, "Почтальон всегда звонит дважды" - действительно мощная психологическая драма, заслуженно вошедшая в золотой фонд мирового кинематографа, посмотреть которую хотя бы раз в своей жизни нужно обязательно.
Да, кстати, никаких почтальонов в фильме и близко нет. Автор книги - известный американский писатель Джеймс Кейн объяснял название своего романа тем, что "провидение всегда звонит дважды", а что он имел в виду, можно узнать, посмотрев фильм (если, конечно, Вы не читали книгу).
Онлайн чтение книги Почтальон всегда звонит дважды The Postman Always Rings Twice
Глава 2
Около трех появился парень, который совершенно вышел из себя, так как кто-то залепил стикером вытяжную решётку его машины. Мне пришлось взять решетку на кухню, чтобы отпарить стикер.
– Ах, эти ваши кукурузные лепешки! На это вы мастера!
– Кого вы имеете в виду?
– Ну, вас и Пападакиса. Вас и Ника. Те, что были на обед, просто объедение.
– Не найдется тряпки? Придержать.
– Эта не подойдет?
– Думаете, я мексиканка.
– Нет да. Вы не первый. Так послушайте. Я такая же белая, как и вы, ясно? Конечно, у меня черные волосы и вообще внешность. но я такая же белая, как и вы. Если собираетесь здесь остаться, зарубите это у себя на носу.
– Но вы не похожи на мексиканку.
– Говорю вам, я такая же белая, как вы.
– Но вы нисколько не похожи на мексиканку. У мексиканок широкие бедра и толстые ноги, груди как дыни, желтая кожа и волосы, как намазанные жиром. Вы же выглядите иначе. Вы стройная, с прекрасной белой кожей, волосы у вас мягкие и волнистые, хотя и черные. Единственное, что у вас мексиканского, так это зубы. У всех мексиканцев прекрасные белые зубы. Это нужно признать.
– Моя девичья фамилия Смит. Звучит не слишком по-мексикански, вам не кажется?
– И вообще я не отсюда. Я родом из Айовы.
– Значит, Смит. А как по имени?
– Кора. Можете меня так называть, если хотите.
В эту минуту я окончательно понял, в чем она хотела меня убедить. Дело было не в энчильядос, которые ей приходилось печь, и не в черных волосах. Все дело в том, что она была замужем за греком, поэтому она переставала чувствовать себя белой и явно опасалась, что я начну называть ее миссис Пападакис.
– Кора. Ясно. А что если вы будете называть меня Фрэнк?
Она подошла ко мне и стала помогать. Она стояла так близко, что я чувствовал запах ее тела. И тогда я выдал ей на ухо, почти шепотом:
– А вообще, как получилось, что вы вышли за этого грека?
Она дернулась, как будто я хлестнул ее бичом:
– Это не ваше дело!
– Вот ваша решетка.
Я вышел. Мне удалось добиться своего: задеть ее за живое, достаточно глубоко и больно. С этой минуты между нами все будет ясно. Возможно, она и не скажет «да», но уж точно не сможет меня игнорировать. Она знает, о чем я думаю, и знает, что я вижу ее насквозь.
Вечером, за ужином, грек вскипел, что она дала мне мало жареной картошки. Он хотел, чтобы мне у них понравилось и чтобы я не навострил лыжи, как все предыдущие.
– Дай человеку как следует поесть.
– Не надо. Я еще не доел.
Он не отставал. Если бы он был поумнее, то понял бы, что за этим что-то кроется, потому что Кора была не из тех, кто считает ниже своего достоинства обслужить мужчину. Я сказал это для нее. Но он был упрям и продолжал бурчать.
Мы сидели за кухонным столом, он на одном конце, она на другом, а я посередине. Я не смотрел на нее, но видел, как она одета. На ней был белый халат, который носят где угодно: и у дантиста, и в пекарне. Утром он был чистым, но теперь весь помялся и перепачкался. Я чувствовал ее запах.
– Ну ладно, черт возьми.
Она встала и пошла за картошкой. Халат на миг распахнулся, и я увидел ее бедро. Когда она наложила мне картошки, есть я уже не мог.
– Ну, видишь. Столько разговоров, а он не хочет.
– Ну-ну. Но мог бы, если бы захотел.
– Я не голоден. Переел за обедом.
Он вел себя так, словно одержал бог весть какую победу, а теперь, клево так, прощал ее:
– Она прелесть, моя птичка. Моя белая голубка.
Он подмигнул ей и пошел наверх. Мы сидели и молчали. Вернувшись, он принес большую бутыль и гитару. Налил нам из бутыли сладкого греческого вина, которое встало колом у меня в желудке. Потом начал петь. У него был тенор, не тот сладкий тенор, который вы слышите по радио, а приличный сильный тенор, на высоких нотах прямо как на пластинках Карузо. Но в эту минуту я не мог его слушать. Чем дальше, тем хуже мне становилось. Он это заметил и вытащил меня наружу:
– Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
– Это хорошо. Я сейчас отойду.
– Сядь. Только спокойнее.
– Иди, иди, я просто немного переел. Сейчас все будет нормально.
Он ушел внутрь, а меня вырвало. То ли это был тот проклятый обед, то ли картошка, то ли вино. Я так ужасно хотел эту женщину, что мой желудок не принимал ничего.
На другой день, утром, мы лишились рекламного щита. Около полуночи поднялся ветер, который к утру перешел в бурю, и щиту пришел конец.
– Это ужасно. Взгляни.
– Сегодня был сильный ветер. Я не мог уснуть. Всю ночь глаз не сомкнул.
– Да, изрядная буря. Но взгляни на этот щит.
Я возился со щитом, когда грек вышел и стал наблюдать за моей работой.
– Где вы взяли этот щит?
– Он уже был здесь, когда я все это купил. А что?
– Он очень ободранный. Удивляюсь, как на него вообще кто-то клюет.
Я пошел заправлять машину и оставил его подумать о моих словах. Когда я вернулся, он все еще глядел на щит, прислоненный к стене закусочной. Три фонаря были разбиты. Я подал на эту рухлядь ток, и половина оставшихся огней не зажглась.
– Смени лампы и повесь, сойдет.
– Это седая древность. Рекламой из лампочек сегодня никто не пользуется. У всех – неоновые трубки. Лучше смотрятся и электричества потребляют меньше. И потом, что там написано? «У двух дубов», и все. Что здесь есть закусочная, не сказано. А от слов «два дуба» о голоде не вспомнишь, поэтому никому не придет в голову остановиться и перекусить, Этот щит стоит кучу денег, но все без толку.
– Ты только почини его, он еще послужит.
– Почему ты не закажешь новую вывеску?
Однако он тут же вернулся с листом бумаги, нарисовал на нем новую вывеску и раскрасил его красной, синей и белой красками. На ней значилось: «Таверна „У двух дубов“, жаркое на гриле, гигиенические туалеты, хозяин Н. Пападакис».
– Здорово. Все просто обалдеют.
Я подправил слова, чтобы они были правильно написаны, а Ник украсил подпись завитушками.
– Так я и сделаю. Богом клянусь, поеду.
До Лос-Анджелеса было только двадцать миль, но он вырядился, словно собрался в Париж, и после обеда укатил.
Едва он уехал, я закрыл входные двери. Взяв тарелку, оставленную кем-то в зале, я отнес ее на кухню. Кора была там.
– Вот тарелка, кто-то забыл ее в зале.
Я поставил тарелку. Вилка зазвенела словно бубен.
– Я собиралась сходить в зал, но потом занялась ужином и упустила это из виду.
– У меня тоже полно работы.
– Иногда достаточно любой мелочи. Перемена воды и все такое.
– Скорее всего, просто переел.
Кто-то ломился в двери.
– Кажется, кто-то хочет войти.
– А что, двери заперты, Фрэнк?
– Должно быть, это я их запер.
Она посмотрела на меня и побледнела. Подошла к окну и выглянула сквозь жалюзи. Потом вышла в зал, но тут же вернулась:
– Я и не знаю, почему их запер.
– А я забыла открыть.
Она снова направилась в зал, но я остановил ее:
– Пусть, оставь их запертыми.
– Но никто не войдет, если двери заперты. И мне нужно готовить. И вымыть эту тарелку.
Я обнял ее и прижался к ее губам.
– Целуй меня! Сделай мне больно. укуси меня!
Я впился зубами в ее губы так глубоко, что почувствовал, как мне в рот брызнула кровь. Когда я нес ее наверх, кровь текла у нее по шее.
Читайте также: