Контролируй все варианты пусть другие играют картами которые сдаешь ты
«Если дело, каким бы мелким оно ни было, выполняется играючи, это не просто свидетельствует о мастерстве, но часто заставляет оценивать его выше, чем оно есть на самом деле. Так происходит оттого, что наблюдателям кажется, будто человек, который работает хорошо и без усилий, способен и на большее».
Оборотная сторона
Секретность, которой вы окружаете свои действия, должна выглядеть беспечной по духу. Стремление скрыть свою работу может произвести неприятное впечатление, даже навести на мысли о вашей ненормальности: вы принимаете игру чересчур всерьез. Гудини скрывал секреты своих трюков, но тщательно следил, чтобы это выглядело игрой в таинственность, одним из обязательных атрибутов шоу. Не показывайте свою работу, пока она не закончена, но если вы будете слишком акцентировать свои старания задернуть занавес, то уподобитесь живописцу Понтормо, который в последние годы жизни с таким усердием прятал от всех свои фрески, что это свело его с ума. Не забывайте о пользе самоиронии, относитесь к себе с юмором.
Бывают и такие случаи, когда лучше обнародовать свою «кухню» работы над тем или иным проектом. Все определяется вкусом аудитории и тем, правильно ли выбран для этого момент. П. Т. Барнум знал, что его публике приятно чувствовать себя участниками шоу, что люди приходят в восторг, когда удается раскусить трюк — возможно, отчасти потому, что разоблачение обманщиков — людей, которые скрывают от масс источники своей власти, — отвечало демократическому духу Америки. Публике импонировали и юмор шоумена, и его честность. Барнум учел это и довел принцип до крайнего выражения, когда, находясь на вершине популярности, опубликовал автобиографию, включавшую разоблачения его собственных трюков.
Частичное раскрытие трюков и методов, входящее в ваши планы и находящееся полностью под контролем, является высшим проявлением мастерства. Оно создает у зрителей иллюзию их превосходства и сопричастности, несмотря на то что большая часть айсберга по-прежнему остается скрытой от них.
Закон 31. Контролируй все варианты: пусть другие играют картами, которые сдаешь ты
Лучшие обманы те, при которых вы как бы предоставляете другому человеку выбор: у ваших жертв возникает иллюзия свободы выбора, на самом деле они лишь марионетки. Давайте людям выбор, при котором вы выиграете, что бы они ни предпочли. Принуждайте их выбирать меньшее из двух зол, но из тех, что служат вашим целям. Поставьте их перед дилеммой: куда ни кинь — всюду клин.
Соблюдение закона (1)
Нинон де Ланкло, французская куртизанка XVII века, находила определенные преимущества в своем образе жизни. Ее любовники имели аристократическое происхождение (вплоть до королевского), они хорошо ей платили, развлекали ее своим остроумием и интеллектом, удовлетворяли ее самые изощренные плотские желания и обращались с ней почти как с равной. Такая жизнь, казалось, была несравненно приятнее замужества. Но вот в 1643 году внезапно скончалась мать Нинон, и в возрасте двадцати трех лет она осознала, что осталась на свете совершенно одна — ни семьи, ни приданого, не на кого и не на что опереться в нужде. Ее охватил страх за свою судьбу, и, поддавшись панике, она ушла в монастырь, позабыв своих родовитых любовников. Спустя год она покинула монастырь и переехала в Лион. Когда она наконец возвратилась в Париж в 1648 году, любовники и воздыхатели стекались к дверям ее дома, их было больше прежнего, ведь Нинон слыла самой живой и остроумной из всех куртизанок того времени, так что все стремились к ее обществу.
Поклонники Нинон быстро обнаружили, что она изменила своим прежним привычкам и установила новую систему. Герцогам и принцам, желающим платить за ее услуги, позволялось это делать, но они более не были господами положения: она соглашалась спать с ними, когда этого хотела она, повинуясь собственной прихоти. Всё, что они приобретали за свои деньги, — это шанс. Если ей хотелось делить с ними ложе лишь однажды в месяц, им приходилось покоряться.
Не желающий стать тем, кого Нинон называла «un payeur» («плательщик»), мог присоединиться к большой и все растущей группе ее «martyrs» («мучеников») — мужчин, которые наносили ей визиты главным образом ради ее дружбы, ее язвительного и острого ума, а также ради того, чтобы послушать, как она музицирует на лютне, и оказаться в обществе самых великолепных умов эпохи — Мольера, Ларошфуко, Сент-Эвремона. Все martyrs, однако, также питали надежды: время от времени, довольно регулярно, Нинон выбирала себе среди них «un favori» — фаворита, человека, который становился ее любовником, ничего за это не платя, которому она отдавалась полностью на срок, определяемый ею самой: на неделю, на несколько месяцев, реже на более продолжительное время.
Рayeur никогда не мог стать favori, но и martyr не имел такой гарантии и мог безуспешно прождать счастливого мига всю жизнь. Поэт Шарлеваль, например, никогда не пользовался особым расположением Нинон, но продолжал оставаться ее постоянным визитером — он был не в состоянии обходиться без ее общества.
Когда слухи о такой системе достигли ушей высшего французского общества, Нинон подверглась враждебным нападкам. Такая трактовка позиции куртизанки шокировала королеву-мать и ее двор. Однако, к ужасу и возмущению королевы-матери, поклонников это не отпугнуло, напротив, их количество росло, как и их желание. Стало настоящей честью быть payeur, помогать Нинон поддерживать ее жизнь и блестящий салон, иногда сопровождать ее в театр, делить с нею ложе, если она этого захочет. Звание «martyr» было еще более престижным — получившие его наслаждались ее обществом, не платя за это и лелея надежду, хотя бы смутную, на то, что в один прекрасный день удастся стать фаворитом. Эта надежда окрыляла многих молодых аристократов, ведь ходили слухи, что никто не может превзойти Нинон в искусстве любви. Так что холостяки и семейные, молодые и старики попадали в ее сети и выбирали одну из двух предоставляемых им возможностей, любая из которых прекрасно отвечала ее интересам.
Канцлер Германии Бисмарк, вне себя от постоянной критики со стороны Рудольфа Вирхова (германского ученого-патолога и либерального политика), через своих секундантов вызвал его на дуэль.
«Как у стороны, отвечающей на вызов, у меня есть право выбрать оружие, — сказал Вирхов. — Я выбираю это». Он протянул им два больших и на вид совершенно одинаковых куска колбасы. «Один из них, — продолжал он, — заражен смертельно опасными микробами, другой совершенно безвреден. Пусть Его Превосходительство решает, какой из них съест он, а мне достанется второй». Узнав об условиях, канцлер немедленно отменил поединок.
«Коричневая книжечка анекдотов»
Толкование
Жизнь куртизанки влекла за собой возможность власти, какая была недоступна замужней женщине, но с ней были связаны и очевидные опасности. Мужчина, плативший куртизанке за ее услуги, когда это было нужно ему, обладал ею, решая, когда ему быть с ней, а впоследствии — когда оставить ее. По мере старения возможность выбора уменьшалась в зависимости от того, как сокращалось количество мужчин, выбиравших ее самое. Чтобы не скатиться в нищету, она должна была обеспечить себя материально еще в молодые годы. Вошедшая в легенду жадность куртизанок, таким образом, отражала насущную необходимость. Но это уменьшало привлекательность куртизанки: для мужчин важно верить в то, что женщина их желает, и часто их отпугивает слишком явная ее заинтересованность в деньгах. Так что доля стареющей куртизанки была, как правило, очень нелегкой.
Нинон де Ланкло приходила в ужас от мысли о любой форме возможной зависимости. Она рано познала и оценила все преимущества равного положения со своими партнерами и не хотела соглашаться на жизнь, которая лишила бы ее этого. Странно, но установленный ею порядок удовлетворял ее поклонников ничуть не менее, чем ее саму. «Плательщикам» доставляло удовольствие платить, притом сознание того, что они получат от Нинон награду лишь тогда, когда она сама этого захочет, вызывала у них радостный трепет, какого они не получали, общаясь с другими куртизанками. «Мученикам» то, что им не надо было платить, давало сознание превосходства. Как члены братства поклонников Нинон, они к тому же могли однажды испытать несравненное наслаждение стать ее «фаворитом». Наконец, Нинон не принуждала своих поклонников вступать в ту или иную категорию. Они могли «выбирать», что предпочесть, то есть быть сводобными, а свобода сохраняла им иллюзию мужской гордости.
Такова сила предоставления людям выбора или, что почти одно и то же, иллюзии выбора, потому что они играют картами, которые сдавали вы. Нинон создала ситуацию, где любой вариант был выгоден ей. От «плательщиков» ей доставались деньги, необходимые для содержания салона. А от «мучеников» она получала самую важную составляющую власти: она могла окружить себя сонмом обожателей, гаремом, из которого выбирала себе любовников по вкусу.
Искушенный знаток человеческой психологии, Роберт Грин поможет вам овладеть искусством обольщать и властвовать, привлекать к себе любовь и умело управлять мыслями и настроением других людей. Следуя советам, собранным в этой книге, вы сможете превратить каждую улыбку, каждый жест, каждое слово в сокрушительное оружие, добиться безграничного доверия и уважения вашего начальства, коллег по службе. Вы сможете очаровать любую женщину (или мужчину), а также стать уверенной в себе, яркой, преуспевающей личностью.
НАЧАТЬ ЧТЕНИЕ
© Все права принадлежат авторам и издателям.
Информация на данном сайте предоставлена исключительно в ознакомительных целях, чтобы Вы могли читать книги онлайн бесплатно без регистрации.
Лучшие обманы те, при которых вы как бы предоставляете другому человеку выбор: у ваших жертв возникает иллюзия свободы выбора, на самом деле они лишь марионетки. Давайте людям выбор, при котором вы выиграете, что бы они ни предпочли. Принуждайте их выбирать меньшее из двух зол, но из тех, что служат вашим целям. Поставьте их перед дилеммой: куда ни кинь — всюду клин.
Соблюдение закона (1)
Нинон де Ланкло, французская куртизанка XVII века, находила определенные преимущества в своем образе жизни. Ее любовники имели аристократическое происхождение (вплоть до королевского), они хорошо ей платили, развлекали ее своим остроумием и интеллектом, удовлетворяли ее самые изощренные плотские желания и обращались с ней почти как с равной. Такая жизнь, казалось, была несравненно приятнее замужества. Но вот в 1643 году внезапно скончалась мать Нинон, и в возрасте двадцати трех лет она осознала, что осталась на свете совершенно одна — ни семьи, ни приданого, не на кого и не на что опереться в нужде. Ее охватил страх за свою судьбу, и, поддавшись панике, она ушла в монастырь, позабыв своих родовитых любовников. Спустя год она покинула монастырь и переехала в Лион. Когда она наконец возвратилась в Париж в 1648 году, любовники и воздыхатели стекались к дверям ее дома, их было больше прежнего, ведь Нинон слыла самой живой и остроумной из всех куртизанок того времени, так что все стремились к ее обществу.
Поклонники Нинон быстро обнаружили, что она изменила своим прежним привычкам и установила новую систему. Герцогам и принцам, желающим платить за ее услуги, позволялось это делать, но они более не были господами положения: она соглашалась спать с ними, когда этого хотела она, повинуясь собственной прихоти. Всё, что они приобретали за свои деньги, — это шанс. Если ей хотелось делить с ними ложе лишь однажды в месяц, им приходилось покоряться.
Не желающий стать тем, кого Нинон называла «un payeur» («плательщик»), мог присоединиться к большой и все растущей группе ее «martyrs» («мучеников») — мужчин, которые наносили ей визиты главным образом ради ее дружбы, ее язвительного и острого ума, а также ради того, чтобы послушать, как она музицирует на лютне, и оказаться в обществе самых великолепных умов эпохи — Мольера, Ларошфуко, Сент-Эвремона. Все martyrs, однако, также питали надежды: время от времени, довольно регулярно, Нинон выбирала себе среди них «un favori» — фаворита, человека, который становился ее любовником, ничего за это не платя, которому она отдавалась полностью на срок, определяемый ею самой: на неделю, на несколько месяцев, реже на более продолжительное время.
Рayeur никогда не мог стать favori, но и martyr не имел такой гарантии и мог безуспешно прождать счастливого мига всю жизнь. Поэт Шарлеваль, например, никогда не пользовался особым расположением Нинон, но продолжал оставаться ее постоянным визитером — он был не в состоянии обходиться без ее общества.
Когда слухи о такой системе достигли ушей высшего французского общества, Нинон подверглась враждебным нападкам. Такая трактовка позиции куртизанки шокировала королеву-мать и ее двор. Однако, к ужасу и возмущению королевы-матери, поклонников это не отпугнуло, напротив, их количество росло, как и их желание. Стало настоящей честью быть payeur, помогать Нинон поддерживать ее жизнь и блестящий салон, иногда сопровождать ее в театр, делить с нею ложе, если она этого захочет. Звание «martyr» было еще более престижным — получившие его наслаждались ее обществом, не платя за это и лелея надежду, хотя бы смутную, на то, что в один прекрасный день удастся стать фаворитом. Эта надежда окрыляла многих молодых аристократов, ведь ходили слухи, что никто не может превзойти Нинон в искусстве любви. Так что холостяки и семейные, молодые и старики попадали в ее сети и выбирали одну из двух предоставляемых им возможностей, любая из которых прекрасно отвечала ее интересам.
Канцлер Германии Бисмарк, вне себя от постоянной критики со стороны Рудольфа Вирхова (германского ученого-патолога и либерального политика), через своих секундантов вызвал его на дуэль.
«Как у стороны, отвечающей на вызов, у меня есть право выбрать оружие, — сказал Вирхов. — Я выбираю это». Он протянул им два больших и на вид совершенно одинаковых куска колбасы. «Один из них, — продолжал он, — заражен смертельно опасными микробами, другой совершенно безвреден. Пусть Его Превосходительство решает, какой из них съест он, а мне достанется второй». Узнав об условиях, канцлер немедленно отменил поединок.
Клифтон Фадиман. «Коричневая книжечка анекдотов»
Толкование
Жизнь куртизанки влекла за собой возможность власти, какая была недоступна замужней женщине, но с ней были связаны и очевидные опасности. Мужчина, плативший куртизанке за ее услуги, когда это было нужно ему, обладал ею, решая, когда ему быть с ней, а впоследствии — когда оставить ее. По мере старения возможность выбора уменьшалась в зависимости от того, как сокращалось количество мужчин, выбиравших ее самое. Чтобы не скатиться в нищету, она должна была обеспечить себя материально еще в молодые годы. Вошедшая в легенду жадность куртизанок, таким образом, отражала насущную необходимость. Но это уменьшало привлекательность куртизанки: для мужчин важно верить в то, что женщина их желает, и часто их отпугивает слишком явная ее заинтересованность в деньгах. Так что доля стареющей куртизанки была, как правило, очень нелегкой.
Нинон де Ланкло приходила в ужас от мысли о любой форме возможной зависимости. Она рано познала и оценила все преимущества равного положения со своими партнерами и не хотела соглашаться на жизнь, которая лишила бы ее этого. Странно, но установленный ею порядок удовлетворял ее поклонников ничуть не менее, чем ее саму. «Плательщикам» доставляло удовольствие платить, притом сознание того, что они получат от Нинон награду лишь тогда, когда она сама этого захочет, вызывала у них радостный трепет, какого они не получали, общаясь с другими куртизанками. «Мученикам» то, что им не надо было платить, давало сознание превосходства. Как члены братства поклонников Нинон, они к тому же могли однажды испытать несравненное наслаждение стать ее «фаворитом». Наконец, Нинон не принуждала своих поклонников вступать в ту или иную категорию. Они могли «выбирать», что предпочесть, то есть быть сводобными, а свобода сохраняла им иллюзию мужской гордости.
Такова сила предоставления людям выбора или, что почти одно и то же, иллюзии выбора, потому что они играют картами, которые сдавали вы. Нинон создала ситуацию, где любой вариант был выгоден ей. От «плательщиков» ей доставались деньги, необходимые для содержания салона. А от «мучеников» она получала самую важную составляющую власти: она могла окружить себя сонмом обожателей, гаремом, из которого выбирала себе любовников по вкусу.
Система, однако, базировалась на одном важнейшем факторе: шансе, хотя бы отдаленном, для «мученика» стать фаворитом. Иллюзия того, что богатство, слава или удовлетворение чувственных желаний могут в один прекрасный день упасть с неба в руки вашей жертве, эта приманка — которой невозможно противиться — должна быть включена в список ваших уловок. Эта надежда, очень слабая, заставит людей мириться с нелепейшими ситуациями, потому что оставит им самое главное — возможность мечтать. Иллюзия выбора, помноженная на вероятность счастливого случая в будущем, поможет завлечь в ваши сверкающие сети даже самых упрямых и подозрительных простаков.
Ключи к власти
Разнообразные фантазии на тему «как это может быть?», которые возникают у нас, когда звучат слова «свобода», «выбор» или «возможность», намного богаче тех благ, которые мы получаем в действительности. Если поближе изучить возможности выбора, какими мы располагаем — на рынке, во время выборов, на работе, — то окажется, что все они заметным образом ограничены: чаще всего мы выбираем лишь между А и Б, а остаток алфавита остается недоступным. И все же до тех пор, пока нас манит мираж множественности выбора, мы редко фиксируем внимание на упущенных возможностях. Мы «выбираем» веру, что игра ведется честно и что мы свободны. Мы предпочитаем не задумываться о том, чего стоит на самом деле эта наша свобода выбора.
Такое нежелание отдать себе отчет в ограниченности нашего выбора объясняется тем, что слишком полная свобода порождает своего рода беспокойство. Выражение «неограниченные возможности» звучит так многообещающе, но неограниченные возможности парализовали бы нашу способность выбирать. Ограниченность наших возможностей для нас утешительна.
Людям хитрым и оборотистым это предоставляет бескрайний простор для жульничества. Тем, кому предоставлена альтернатива выбора, трудно поверить, что они стали объектом манипуляции или обмана. Они не могут видеть, что вы даете им мизерное количество свободы, а в придачу навязываете им свою волю. Сужение диапазона вариантов, таким образом, должно стать обязательной частью ваших махинаций. Говорят, если сможешь добиться, чтобы птичка сама вошла в клетку, она будет петь намного лучше.
Ниже — наиболее распространенные формы «контроля над свободой выбора».
Лжец
Жил когда-то в Армении любознательный царь. Он решил развлечься и разослал по всей стране глашатаев с таким указом: «Слушайте! Тот, кто расскажет царю самую невероятную небылицу и докажет, что он самый большой лжец во всей Армении, получит из рук Его Величества яблоко, сделанное из чистого золота!»
Армянская народная сказка
Правильная подача вариантов. Это было любимым методом Генри Киссинджера. Будучи госсекретарем при президенте Ричарде Никсоне, Киссинджер считал себя лучше информированным, чем его босс, и верил, что в большинстве случаев он сам принимал более верное решение. Однако, попытайся он самостоятельно определять государственную политику, это обидело бы или рассердило президента, известного своей нерешительностью. Поэтому Киссинджер предлагал ему на выбор три-четыре варианта действий для каждой ситуации, причем представлял их таким образом, что вариант предпочтительный для него всегда казался явно лучшим решением вопроса по сравнению с другими. Раз за разом Никсон заглатывал наживку, не подозревая, что всегда движется туда, куда подталкивает его Киссинджер. Это превосходный способ играть на нерешительности господина.
Давление на упрямца. Одной из основных проблем, с которой столкнулся пионер гипнотерапии доктор Милтон Х. Эриксон в 50-е годы XX века, были рецидивы. Его пациенты вроде бы легко поддавались терапии, их состояние улучшалось, однако за их кажущейся восприимчивостью к лечению скрывалось глубокое сопротивление: рецидивы возникали очень скоро, больные возвращались к прежним привычкам при первом же удобном случае, винили в этом доктора и прекращали свои визиты к нему. Чтобы покончить с этим, Эриксон стал приказывать пациентам снова почувствовать себя так же плохо, как до лечения, — как бы возвратиться в исходный пункт. Столкнувшись с такой необходимостью, пациенты обычно «выбирали» избежать рецидива, что, конечно, и вело к желаемому для Эриксона результату.
Этот метод очень хорошо срабатывает с детьми и другими своенравными людьми, которые из духа противоречия норовят поступить наперекор тому, чего вы от них добиваетесь. Подтолкните их «выбрать» то, что нужно вам, делая вид, что защищаете противоположное.
Смена игровой площадки. В 1860-е годы у Джона Д. Рокфеллера появилось намерение добиться создания монополии на нефть. Если бы он попытался скупить более мелкие нефтяные компании, его план раскусили бы и ему дали бы отпор. Вместо этого он начал, ничего не разглашая, скупать железнодорожные компании, которые занимались перевозками нефти. Теперь, если он наталкивался на сопротивление, пытаясь приобрести ту или иную нефтяную компанию, оставалось лишь напомнить им об их зависимости от железной дороги. Отказывая им в перевозке или просто поднимая расценки, он мог добиться краха их бизнеса. Рокфеллер сделал рокировку, перешел играть на другое поле, и добился того, что у мелких нефтедобывающих компаний оставались лишь те возможности, которые давал им он.
Когда вы применяете этот способ, то ваши оппоненты знают, что над ними совершается насилие, но это не имеет значения. Метод хорош для тех, кто сопротивляется до конца и готов на победу любой ценой.
Сужение выбора. Торговец произведениями искусства Амбруаз Воллард (конец XIX века) прекрасно владел этим методом. Клиенты приходили в магазин Волларда, интересуясь, предположим, творениями Сезанна. Он показывал им три картины, как бы забыв назвать цену, и притворялся, что задремал. Посетителям ничего не оставалось, как отбыть, не сделав выбора. Как правило, они возвращались на следующее утро, желая снова посмотреть картины, но на сей раз Воллард извлекал на свет божий менее интересные работы, делая вид, что ему кажется, будто их он показывал и накануне. Сбитые с толку клиенты изучали новое предложение, уходили, чтобы обдумать его, и снова возвращались. И опять повторялась та же игра: Воллард показывал еще менее ценные картины. Наконец покупатели осознавали: надо хватать то, что есть, а не то завтра он подсунет что-то еще похуже, да еще и по более высокой цене.
Модификация этого метода — поднимать цену всякий раз, как покупатель колеблется и откладывает решение до завтра. Это прекрасная уловка для торга с патологически нерешительными людьми. Она разрушит их представление о том, что завтра можно будет сторговаться выгоднее, чем сегодня.
Слабый человек. Слабыми легче всего манипулировать, контролируя их возможности выбора. Кардинал де Рец, великий провокатор (XVII век), служил в качестве неофициального помощника у герцога Орлеанского, который был болезненно нерешителен. Приходилось постоянно бороться, чтобы убедить герцога в необходимости какого-либо шага, — он колебался, просчитывал варианты, тянул до последнего, доводя приближенных до исступления. Но Рец нашел к герцогу подход: он описывал ему всевозможные опасности, преувеличивая их, сколько возможно, доводя до того, что герцогу виделись зияющие пропасти на всех путях, кроме одного, к которому и толкал его кардинал.
Эта тактика похожа на «расписывание вариантов», но со слабыми необходимо быть агрессивнее. Давите на их эмоции — тревогу, ужас: это в конце концов подвигнет их на действия. Попробуйте обратиться к их разуму — и они всегда найдут способ увильнуть.
Дж. П. Морган-старший однажды сказал знакомому ювелиру, что хотел бы купить булавку для галстука с жемчужиной. Вскоре после этого ювелиру попалась великолепная жемчужина. Он заказал для нее подходящую оправу и отослал Моргану вместе со счетом на 5 тысяч долларов. На другой день посылка была возвращена. Сопроводительное письмо Моргана гласило: «Мне нравится булавка, но не нравится цена. Если вы согласны принять вложенный чек на 4 тысячи долларов, верните коробку, не вскрывая печати».
Недовольный ювелир отказался от чека и в сердцах отправил посыльного прочь.
Вскрыв коробочку, чтобы убрать злосчастную булавку, он лишь тогда обнаружил, что ее там нет. На ее месте лежал чек на 5 тысяч долларов.
Клифтон Фадиман. «Коричневая книжечка анекдотов»
«Подельники». Это классический метод мошенников: вы втягиваете свою жертву в какое-то криминальное деяние, которое свяжет вас с ней кровью и общей виной. Простак принимает участие в вашем обмане, становится соучастником преступления (или думает, что это произошло: см. историю Сэма Джизила, Закон 3), теперь им легко манипулировать. Серж Стависки, великий французский мошенник 1920-х годов, втянул в свои надувательства и аферы правительство Франции, так что его не осмелились отдать под суд и предпочли оставить в покое. Самое мудрое — обманом втянуть в сообщничество именно того человека, который наиболее для вас опасен. Его соучастие может быть минимальным — даже легкий намек на то, что он в чем-то замешан, связывает ему руки и покупает его молчание.
Рога дилеммы. Эту идею можно проиллюстрировать на примере похода генерала Шермана через Джорджию во время Гражданской войны в Америке. Хотя армия конфедератов знала, в каком направлении движется Шерман, но никто никогда не знал, слева или справа он будет нападать. Дело в том, что он разделил армию на два крыла, и если мятежники наступали на одном фланге, их немедленно атаковали с другого. Это классический метод, применяемый юристами в суде: юрист подводит свидетелей к необходимости выбирать между двумя вероятными объяснениями события, каждое из которых пробивает брешь в их версии. Им приходится отвечать на вопросы юриста, но что они ни скажут, оборачивается против них. Основное в этом методе — быстрота и натиск: не давайте жертве опомниться и ускользнуть. Попадая между двумя рогами дилеммы, они сами роют себе могилу.
Поймите: в борьбе с соперниками вам часто бывает необходимо причинить им вред. А если при этом ясно, что источник бед вы, ожидайте контратаки — готовьтесь к мести. Если, однако, им покажется, что они сами творцы собственных неудач, то они снесут все покорно. Вот почему всегда лучше позволить своим жертвам самим выбирать яд и, скрывая свою причастность, предоставить им отраву в полное распоряжение.
Образ: рога быка.
Бык загоняет вас в угол своими рогами — не одним рогом, от которого вы могли бы увернуться, а парой рогов, которая, как в капкан, ловит вас в промежуток между ними. Бегите налево или направо — куда бы вы ни двинулись, вы наткнетесь на заостренные их концы, и они пронзят вас насквозь.
Авторитетное мнение
«Ибо любые муки и зло, которые человек навлекает на себя добровольно и по собственному выбору, несравненно менее болезненны, чем те, что навлекают на него другие».
Оборотная сторона
Возможность контролировать выбор служит одной основной цели: скрыть, что вы обладаете властью управлять и наказывать. Метод, однако, лучше всего работает на тех, чья власть непрочна, кто не может действовать открыто без риска вызвать подозрения, недовольство и возмущение. Да и вообще, вряд ли вашей популярности могут способствовать прямолинейные действия с применением насилия, как бы сильны вы ни были. Обычно более элегантно и более действенно дать людям иллюзию возможности выбора.
Однако, ограничивая возможность выбора у окружающих, вы иногда ограничиваете этим и себя. Бывают ситуации, когда для вас лучше предоставить соперникам широкий диапазон вариантов для выбора: наблюдая за тем, как они действуют, вы можете шпионить, собирать информацию и, в зависимости от этого, строить свои планы. Банкир XIX века Джеймс Ротшильд любил этот прием: он считал, что, управляя движениями своих противников, он терял возможность наблюдать за их стратегией и более результативно планировать свои действия. Чем больше свободы он предоставлял соперникам — на короткое время, — тем крепче ему удавалось прижать их впоследствии.
Чьи-то чужие невзгоды могут оказаться для вас губительными — эмоциональные состояния так же заразны, как болезни. Вам может казаться, что вы спасаете утопающего, на самом деле вы лишь приближаете собственное несчастье. Несчастные всегда навлекают беды на себя, они навлекут их и на вас. Вместо этого держитесь поближе к везучим и счастливчикам.
Нарушение закона
Мэри Джилберт родилась в ирландском городке Лимерик в 1818 году. В 1840-х годах она отправилась в Париж, чтобы попытать счастья в качестве танцовщицы и актрисы. Взяв себе имя Лола Монтес (у ее матери были отдаленные испанские предки), она представлялась танцовщицей фламенко из Испании. К 1845 году ее карьера продвигалась слишком вяло, и, чтобы выжить, она стала куртизанкой, а вскоре была уже одной из самых преуспевающих представительниц этого ремесла в Париже.
Но только один человек мог спасти почти погибшую танцевальную карьеру Лолы: Александр Дюжарье, владелец популярной во Франции газеты и, кроме того, газетный театральный критик. Она решила атаковать и завоевать его. Изучая его привычки, она узнала, что он каждое утро ездит верхом. Сама умелая наездница, Лола также отправилась как-то утром на конную прогулку, где «случайно» врезалась в него. Вскоре их ежеутренние прогулки стали совместными. Через пару месяцев Лола перебралась в его квартиру.
Долгое время они были счастливы. С помощью Дюжарье Лола смогла как-то оживить свою карьеру танцовщицы. Рискуя быть осужденным в обществе, Дюжарье объявил друзьям, что весной собирается жениться на ней. (Лола не рассказывала ему, что в 19 лет сбежала с англичанином и все еще была официально замужем.) Дюжарье был безумно влюблен, однако жизнь его заскользила вниз по наклонной плоскости.
Ему изменила удача в делах, и влиятельные друзья начали его избегать. Однажды Дюжарье пригласили на бал, устроенный одним из самых богатых молодых парижан. Лола тоже хотела пойти, но он не позволил. Они в первый раз поссорились, и Дюжарье отправился на бал один. Там, отчаянно напившись, он оскорбил влиятельного театрального критика Жана Батиста Розмон де Боваллона; возможно, тот как-то прошелся по поводу Лолы. На следующий день Боваллон вызвал его на дуэль. Боваллон считался одним из самых метких стрелков во Франции. Дюжарье пытался принести извинения, но дуэль состоялась. Он был убит. Так окончилась жизнь одного из самых многообещающих молодых членов парижского света. Опустошенная, Лола покинула Париж.
В 1846 году Лола Монтес оказалась в Мюнхене, где решила атаковать и завоевать короля Людвига Баварского. Легче всего подобраться к Людвигу, как ей удалось узнать, можно было через его адъютанта, графа Отто фон Рехберга, питавшего слабость к хорошеньким девушкам. Однажды, когда граф завтракал в кафе под открытым небом, Лола проезжала верхом на лошади и «случайно» была выброшена из седла и приземлилась у ног Рехберга. Граф поспешил на помощь и был очарован. Он обещал представить ее Людвигу.
Рехберг договорился об аудиенции для Лолы, но когда она прибыла в назначенное время, то услышала, как король говорит, что у него нет времени для встреч с ищущими славы иностранками. Лола оттолкнула часовых и ворвалась в комнату короля. В этот момент ее платье разорвалось спереди (может быть, это сделала она сама, а может, часовой), и, к изумлению всех присутствующих, и в особенности короля, ее пышная грудь была бесстыдно обнажена. Лоле была дарована аудиенция монарха. Через пятьдесят пять часов состоялся ее дебют на баварской сцене. Рецензии были ужасны, но это не помешало Людвигу договориться о новых выступлениях.
Людвиг, по его собственным словам, был околдован Лолой. Он стал появляться с ней на публике, затем купил и обставил квартиру для нее на одном из фешенебельных мюнхенских бульваров. Хотя он был известен скупостью и полеты роскоши ему плохо удавались, он осыпал Лолу подарками, писал для нее стихи. Став его фавориткой, она взлетела на вершину известности и удачи за одну ночь.
Симон Тома был великим врачом своего времени. Помню, как однажды, встретив меня у одного из своих больных, богатого старика, больного чахоткой, он, толкуя о способах вернуть ему здоровье, сказал между прочим, что один из них — это сделать для меня привлекательным пребывание в его обществе, ибо, направляя свой взор на мое свежее молодое лицо, а мысли — на жизнерадостность и здоровье, источаемые моей юностью в таком изобилии, а также заполняя свои чувства цветением моей жизни, он сможет улучшить свое состояние. Он забыл только прибавить, что из-за этого может ухудшиться мое собственное здоровье.
Мишель де Монтень
Лоле начало изменять чувство меры. Однажды, когда она скакала верхом, немолодой человек ехал на лошади впереди нее чуть медленнее, чем ей бы хотелось. Объехать его Лоле не удавалось, и она начала хлестать его кнутом. В другой раз взяла на прогулку собаку без привязи. Собака напала на прохожего, но вместо того, чтобы помочь человеку, она избила его поводком. Подобные выходки вызывали негодование добропорядочных баварцев, но Людвиг выгораживал Лолу и даже пожаловал ей баварское гражданство. Окружение короля предпринимало безуспешные попытки открыть королю глаза на опасность всей этой истории, но те, кто критиковал Лолу, расставались со своими местами.
Баварцы, которые прежде любили короля, теперь открыто демонстрировали свое неуважение к нему. Лола же тем временем получила титул графини, специально для нее был выстроен дворец. Она начала вмешиваться в политику, давая Людвигу советы, как ему поступать. Она пользовалась самой большой властью в королевстве. Ее влияние на короля продолжало расти, ее обращение с министрами его кабинета отличалось небрежностью и надменностью. В конце концов по всему королевству стали вспыхивать восстания. Когда-то мирная страна находилась буквально на грани гражданской войны, студенты распевали повсюду «Raus mit Lola!» («Долой Лолу!»).
К февралю 1848 года Людвиг был более не способен противостоять давлению. С тяжелым чувством он приказал Лоле немедленно покинуть Баварию. Она подчинилась, но только после того, как ей заплатили. В последующие недели гнев баварцев обратился на любимого ими ранее короля. В марте того же года он был вынужден отречься от престола.
Лола Монтес перебралась в Англию. Ей, как ничто другое, требовалась респектабельность, и, хотя по-прежнему Лола была замужем (так и не оформив развод с тем англичанином), она расставила сети для Джорджа Траффорда Хелда, многообещающего молодого офицера армии, к тому же сына влиятельного адвоката. Хотя он был десятью годами моложе Лолы и мог выбрать себе жену из числа самых красивых и богатых невест Англии, Хелд пал жертвой ее чар. Они поженились в 1849 году. Вскоре Лола была арестована по обвинению в двоемужестве, она скрылась, не уплатив налога, и вместе с Хелдом переехала в Испанию. Они страшно ссорились, однажды Лола замахнулась на него ножом. В конце концов он расстался с ней. Вернувшись в Англию, он узнал, что уволен из армии. Отвергнутый английским обществом, Хелд перебрался в Португалию, где жил в бедности. Еще через несколько месяцев его короткую жизнь прервал несчастный случай на корабле.
Спустя несколько лет человек, опубликовавший автобиографию Лолы Монтес, обанкротился.
В 1853 году Лола переехала в Калифорнию, где встретила и сделала своим мужем человека по имени Пэт Халл. Эта связь была такой же бурной, как и предыдущие, но она бросила Халла ради другого мужчины. Халл запил, впал в глубокую депрессию, которая длилась до самой его смерти четыре года спустя, когда он был еще относительно молодым человеком. В возрасте 41 года Лола отказалась от своих нарядов и украшений и обратилась к Богу. Она ездила по Америке с лекциями на религиозные темы, одетая в белое и в белом головном уборе, напоминающем нимб. Она умерла двумя годами позже, в 1861 году.
Многие вещи можно назвать заразительными. Сонливость может быть заразительной так же, как и зевота. В крупномасштабной операции, если враги возбуждены и вот-вот нападут, не раздражай их никакой мелочью. Изобрази полное спокойствие, это заворожит врагов и заставит их расслабиться. Передай им свое настроение. Ты можешь передать им беспечность, настроение опьяненности, скуку или даже слабость.
Миямото Мусаши. «Книга пяти колец», XVII век
Толкование
Лола Монтес привлекала мужчин с помощью своих уловок, но ее власть над ними была чем-то большим, чем чисто сексуальное воздействие. Она порабощала любовников силой своего характера. Мужчины оказывались затянутыми в водоворот, который она закручивала вокруг себя. Они ощущали растерянность, смущение, но эмоциональный накал Лолы заставлял их почувствовать себя и более живыми.
Как это часто бывает в случае с инфекцией, со временем накапливались сложности. Свойственная Лоле неуравновешенность начинала раздражать ее любовников, действовала им на нервы. Они незаметно для себя оказывались втянутыми в ее проблемы, но эмоциональная зависимость от нее заставляла их помогать ей. Так болезнь переходила в критическую стадию, Лоле Монтес нельзя было помочь. Ее проблемы были слишком глубоки. С того момента, как ее любовник погружался в них, можно было считать его конченым человеком. Он оказывался впутанным в ссоры и скандалы. Инфекция распространялась на его семью и друзей, а в случае с Людовиком — на целую нацию. Единственным верным решением было бы отсечь ее от себя, в противном случае — страдания и полный крах.
Такой пагубный, «инфицирующий» характер встречается не только у женщин, к полу это не имеет отношения. Он вырастает из внутренней неустойчивости, но распространяется вовне, притягивая к себе несчастья. Это почти стремление к разрушению и дестабилизации. Можно потратить годы на изучение патологии такого разрушительного типа психики, но не тратьте времени — просто усвойте урок. Если вы подозреваете, что рядом с вами обладатель такой инфекции, не спорьте с ним, не пытайтесь помочь, не представляйте этого человека своим друзьям, чтобы не попасть в сети. Спасайтесь бегством, или придется страдать от последствий.
Не рассматривай глупца как культурного человека, хотя можешь считать способного человека мудрецом, и не путай невежественного трезвенника с истинным аскетом. Не общайся с глупцами, особенно с теми, что считают себя мудрыми. Не гордись собственным невежеством. Позаботься о том, чтобы поддерживать отношения только с людьми достойными, ибо уже благодаря близости к ним человек может снискать добрую репутацию. Приходилось ли тебе наблюдать, как кунжутное масло смешивают с розами или фиалками и как, побыв сколько-то времени рядом с розами или фиалками, оно перестает быть кунжутным маслом и его уже называют маслом розовым или фиалковым?
Каи Каус ибн Искандер. «Зеркало для принцев», XI век
А Кассий тощ, в глазах холодный блеск.
Он много думает, такой опасен.
. Но если бы я страху был подвержен,
То никого бы так не избегал,
. Такие люди вечно недовольны,
Когда другой их в чем-то превосходит,
Поэтому они весьма опасны.
«Юлий Цезарь». Вильям Шекспир, 1564–1616
Ключи к власти
Неизлечимо несчастливые, недовольные и нестабильные обладают особенно разрушительным воздействием из-за того, что их характеры и эмоции так интенсивны. Они часто выставляют себя жертвами, так что вначале бывает трудно понять, что они сами обрекают себя на страдания. Раньше чем вы разберетесь в истинной природе их невзгод, вы будете втянуты в них, заражены ими.
Следует понимать: в играх власти очень важно, с какими людьми вы связаны в представлении других. Риск того, что вы будете ассоциироваться с «разносчиками инфекции», в том, что приходится тратить много драгоценного времени и сил на попытки освободиться. К тому же по ассоциации вы окажетесь кем-то вроде соучастника в глазах окружающих. Ни в коем случае нельзя недооценивать опасность инфекции.
От инфекции есть одно спасение: карантин. Но к тому времени, как вы распознаете проблему, часто бывает уже слишком поздно. Какая-нибудь Лола Монтес берет вас в сети своей могучей личности. Кассий опутывает вас своим доверием и глубиной чувств. Как защитить себя от таких всепроникающих вирусов? Ответ заключается в том, чтобы судить о людях по тому, как они воздействуют на окружающий мир, а не по тому, как и чем они объясняют свои проблемы. Разносчиков заразы можно распознать по несчастьям, которые они притягивают к себе, по их бурному прошлому, длинному списку разорванных дружб и знакомств, их нестабильному, со срывами, продвижению по службе, а также по самой силе их характера, которая опрокидывает вас и заставляет забыть о своих соображениях. Будьте готовы определить разносчика инфекции по этим признакам, научитесь распознавать недовольство в его глазах. Самое важное — не поддавайтесь жалости. Не делайте попыток помочь. Этот человек не изменится, а вот вы будете выбиты из колеи.
Орех и колокольня
Орех оказался на вершине высокой колокольни, куда занесла его ворона, и, закатившись в щель, смог избежать своей ужасной участи. Тогда он стал умолять колокольню спрятать его, взывая к милосердию Божьему и расхваливая ее высоту, красоту и благородный звук ее колоколов. «Увы, — продолжал он, — раз не случилось мне упасть под зелеными ветвями моего старого отца и лежать в мягкой почве под покровом его опавшей листвы, то хоть ты не отвергай меня. Когда я оказался в клюве вороны, я дал обет, что если смогу избежать гибели, то окончу свои дни, тихо лежа в маленькой ямке».
Эти слова расстрогали колокольню, и, движимая состраданием, она позволила ореху остаться в той щели, куда он упал.
Прошло немного времени, и орех лопнул. Его корни прорастали в трещинки в камнях и раздвигали их, его побеги потянулись вверх, к солнцу. Скоро они поднялись выше самого здания, а по мере того как перекрученные корни становились толще, они начали разрушать стены и сдвигать древние камни с их привычных мест. Тогда колокольне стала понятна причина разрушения, но было слишком поздно, и вскоре она уже лежала в руинах.
Леонардо да Винчи, 1452—1519
Невидимый, он проникает в ваши поры без предупреждения, распространяется бесшумно и медленно. Раньше чем вы спохватитесь, вы уже заражены и больны.
Другая сторона инфекции по-настоящему ценна и более понятна: есть люди, которые притягивают удачу своим хорошим расположением духа, природной жизнерадостностью, энергией и умом. Такие люди — источник радости, с ними вы должны объединяться, чтобы разделить с ними процветание, которое они к себе привлекают.
Это касается не только хорошего настроения и удачи, любое положительное качество может оказаться заразительным. Талейран, министр иностранных дел в правление Наполеона, обладал множеством странных и пугающих черт, но все единодушно считали, что он превосходил любого француза изяществом, аристократическим шармом, остроумием. И в самом деле, являясь потомком одного из древнейших благородных семейств страны, он, невзирая на веру в демократию и Французскую республику, сохранял изысканные придворные манеры. Его современник Наполеон был во многих отношениях противоположностью — простолюдин с Корсики, неразговорчивый и нелюбезный, даже грубый.
Наполеон никем так не восхищался, как Талейраном. Завидуя тому, как министр общается с людьми, его уму, способности очаровывать женщин, он поступил очень мудро — держал Талейрана при себе в надежде впитать недостающую культуру. Без сомнения, Наполеон менялся за время своего правления. Многие острые углы были смягчены благодаря его постоянному общению с Талейраном.
Используйте положительные стороны такого эмоционального воздействия для своего блага. Если, например, вы от природы скуповаты, вам никогда не подняться выше определенного уровня; лишь щедрым натурам свойственно величие. Общайтесь с щедрыми, и они заразят вас своими способностями. Если вы мрачны, держитесь поближе к жизнерадостным. Если вы склонны к затворничеству, заставьте себя подружиться с коммуникабельными людьми. Никогда не кооперируйтесь с теми, у кого ваши же недостатки: они укрепят все то, что тянет вас назад. Пусть вас влечет только к положительному. Возьмите это за жизненное правило, и оно поможет вам больше, чем любая терапия.
Авторитетное мнение
«Распознавай баловней судьбы для того, чтобы общаться с ними, и неудачников для того, чтобы избегать их. Обычно невезение — это преступление или безумие, и среди тех, кто страдает от него, нет болезни более заразительной; никогда не открывай дверь даже для наименьшего из неудачников, ибо, если ты это сделаешь, многие другие войдут, ухватившись за него. Не замарайся злосчастием других».
Оборотная сторона
Этот закон не допускает обратных случаев. Он универсален. Ничего нельзя выиграть от общения с теми, кто заражает вас своими невзгодами. Можно приобрести власть и удачу благодаря дружбе с везучими. Игнорировать это правило опасно.
Читайте также: