The village петербург где мы живем
«Эксмо» — это универсальное российское издательство, одно из крупнейших в Европе. Каждый год издательство выпускает порядка 80 миллионов книг. Авторский портфель издательства насчитывает около 8 000 имен. Каждая седьмая книга в России — это книга, изданная «Эксмо». Среди серий издательства: остросюжетная литература, сентиментальная проза, современная проза и классическая литература, отечественная и зарубежная фантастика. Здесь вы найдете огромный выбор интересных книг на любой вкус!
«Эксмо» — это универсальное российское издательство, одно из крупнейших в Европе. Каждый год издательство выпускает порядка 80 миллионов книг. Авторский портфель издательства насчитывает около 8 000 имен. Каждая седьмая книга в России — это книга, изданная «Эксмо». Среди серий издательства: остросюжетная литература, сентиментальная проза, современная проза и классическая литература, отечественная и зарубежная фантастика. Здесь вы найдете огромный выбор интересных книг на любой вкус!
На Storytel появилась аудиоверсия книги The Village «Петербург. Где мы живем» Ее озвучила актриса Карина Разумовская
Книгу «Петербург. Где мы живем», в которой собраны лучшие материалы The Village о Северной столице, теперь можно послушать. Ее аудиоверсия появилась на сервисе Storytel.
Тексты озвучила петербургская актриса Карина Разумовская. В книге собраны рассказы о необычных и знаменитых зданиях Петербурга, дворах-колодцах, Купчине, улице Рубинштейна и других знаковых местах на карте города.
Послушать аудиокнигу можно в приложении Storytel, а посмотреть, как выглядит ее печатный вариант — здесь.
«Чувства без ожидания»: Эксперты — о городской архитектуре и проекте «Петербург. Где мы живем» Как прошла публичная дискуссия, посвященная выходу второй книги The Village
В середине апреля в Павильоне на острове Новая Голландия состоялась публичная дискуссия, приуроченная к выходу книги «The Village. Петербург. Где мы живем» — совместного проекта нашего городского интернет-сайта и издательства «Эксмо». Это адаптированный для книжного формата сборник статей из цикла «Где ты живешь», посвященного знаковым петербургским домам разных исторических эпох и архитектурных стилей. Участники дискуссии обсудили рост массового интереса к исторической архитектуре Петербурга, проблемы ее сохранения, роль градозащитного движения и потенциал появления в городе современной архитектуры.
В дискуссии приняли участие представители The Village (главный редактор «The Village Петербург» Петр Биргер, Алексей Аметов, издатель и основатель LOOK AT MEDIA, Татьяна Симакова, главный редактор «The Village Москва») а также эксперты (Александр Стругач, архитектор, основатель консалтингового агентства SAB, Мария Элькина, архитектурный критик, автор книги «Архитектура. Как ее понимать» и Мария Швец, искусствовед, основатель образовательного проекта об искусстве Bermoods, гид проекта «Петербург глазами инженера»). Приводим самые интересные эпизоды из выступлений экспертов.
О массовом интересе к петербургской архитектуре
Александр Стругач
По большому счету есть две плоскости. Есть официальное пространство, где происходит какая-то работа с памятниками архитектуры, с объектами защиты наследия. И есть некая параллельная вселенная — низовая инициатива. Книга The Village во многом обращается ко второму пространству. Проблема заключается в том, что эти два больших пространства очень плохо друг с другом взаимодействуют и плохо очень сочетаются. Очень часто совершенно непонятно, где точки соприкосновения. В результате происходят парадоксальные вещи. Например, возникает сообщество по изучению, скажем, архитектурных объектов: там скапливается огромное количество информации, лежат готовые экспертизы на здания, но при этом государственные органы этого всего не видят, как будто ничего попросту нет.
Или противоположная история: скажем, есть человек, который располагает средствами для того, чтобы восстановить памятник архитектуры, он покупает историческое здание, сам на любительском уровне его изучает, понимает, что может сделать из этого объекта «конфетку», инвестирует в него и таким образом его полностью уничтожает. На своем низовом уровне он проявляет волю и энергию, но при этом абсолютно не знает, в какую сторону ему надо двигаться. С этим связаны разные парадоксальные примеры реставрации, когда купленные объекты фактически теряют историческую ценность.
Но есть и хорошие примеры — в первую очередь, на мой взгляд, они связаны с низовыми инициативами мониторинга. Например, горожане просто фотографируют из своего окна какую-то стройку, привлекают к проблемному объекту внимание, собственника реставрируемого здания, урезонивают — и в конечном итоге получается что-то нормальное.
Мария Элькина
Способны ли низовая инициатива, массовый интерес к культурному наследию как-то помочь нашей исторической архитектуре? Простой ответ: да, способны, но не факт, что это произойдет. В Петербурге вот уже несколько лет наблюдается печальный процесс — более-менее массовое разрушении памятников. У нас сейчас сотни аварийных домов в центре. Самый известный из таких аварийных домов — это Конюшенное ведомство. Можно просто пройтись по улицам — мы тут же обнаружим несколько домов, которые явно уже нежилые и судьба которых без вмешательства печальна. К сожалению, наше правительство не имеет никакого плана по сохранению исторического центра. А если специально исторический центр не сохранять, то его не будет. Это такой процесс, который требует вложений, инвестиций не только денег, но и времени, каких-то профессиональных компетенций.
Что могут сделать в данном случае низовые инициативы, общественный интерес? Во-первых, наше правительство все время подогревают, хотя бы на уровне слов они начинают осознавать проблему. Это очень здорово. Во-вторых — и в этом, конечно, большая заслуга тех статей The Village о домах, которые вышли — мы начинаем это наследие обживать. Мы не просто абстрактно любим дома, а начинаем с ними взаимодействовать, сокращаем дистанцию.
Правительство нервничает, менталитет горожан меняется, все это подталкивает власти к неким положительным действиям. Но тем не менее, я уверена, что на данном этапе в Петербурге без специальной программы, в которой будут участвовать профессионалы, которая будет иметь не только архитектурные, но и экономические подходы, просто на низовом уровне проблему не решить. Если у вас есть деньги и старый дом, вам будет очень трудно и дорого даже просто согласовать документы для его реставрации. Я вас уверяю: через год вы пожалеете, что в это ввязались. Но если процесс будет упрощаться, а законодательство оптимизироваться, если будут программы льготной аренды, льготной передачи собственности, если будут понятные законы, которые позволяют процесс контролировать, ситуация изменится.
Проще говоря, если начать приводить в порядок экономические процессы, наша любовь к старым зданиям будет очень полезна для этих зданий. Пока же на этом этапе, я боюсь, это просто любовь, чаяния, чувство. Это тоже неплохо. Нужно поддерживать это чувство без ожидания.
Мария Швец
Низовая инициатива, любовь к городу, к исторической застройке формируют какую-то дискуссию. Мы видим разруху, обшарпанные внутренние двери, облупившуюся штукатурку и начинаем воспринимать это не как данность, а как проблему, которую можно решить — в том числе благодаря частным маленьким инициативам.
Есть хороший пример — дом Станового на пересечении Старорусской и Мытнинской улиц. Там заявил о себе житель дома, неравнодушный горожанин: постепенно по его инициативе покрасили брандмауэр, потом заменили аляповатую вывеску, потом заменили двери, выходящие во внутренний двор-колодец, сделали их деревянными, потом восстановили старинную дверь и так далее. Потом неравнодушный житель заручился поддержкой домового совета, поддержкой СМИ, групп во «ВКонтакте», в том числе градозащитных, процесс получил новый масштаб. Мне кажется, это хороший пример: он вдохновляет, вселяет веру в то, что можно что-то изменить.
Очень важно, что тема нашей дискуссии параллельно уже реализуется на практике: пальцев двух рук не хватит, чтобы перечислить блоги, где можно посмотреть, куда обратиться, если вы видите незаконную рекламу, уродскую вывеску или видите, что выламывают старинную дверь, выносят витражи или перила. Ну и отдельный процесс — популяризация: благодаря многочисленным частным инициативам происходит массовый ликбез, это влияет на активность горожан и, как следствие, на масштабы защиты исторической застройки.
Алексей Амётов
The Village — городское издание, наша основная задача — помогать жителям чувствовать себя в городе комфортно, помогать ориентироваться в городском пространстве. И рассказы про архитектуру — это возможность помочь чудесным старым домам; это истории, которые обладают большим психотерапевтическом эффектом для горожанина. Город перестает быть чужим, декорацией, на фоне которой человек транзитом просто перемещается из дома на работу или в какое-нибудь кафе.
Город приобретает содержание, горожанин чувствует себя спокойнее, он начинает воспринимать эти дома как что-то родное, он лучше понимает, в чем смысл архитектурных стилей, чем тот или иной дом интересен, почему какой-то дом ему нравится больше, а какой-то меньше. Город становится более понятным пространством, это уже не агрессивная и отчужденная среда, а что-то родное.
Аннотация к книге "The Village. Петербург, где мы живём"
Модерн и конструктивизм, советский модернизм и неоклассика, "дома-стаканы" и "дома на ножках", дома-коммуны и дома для творческой элиты, доходные дома и жилмассивы, коммунальные квартиры и роскошные апартаменты, террасы и курдонеры, Купчино и Васильевский остров, улица Рубинштейна и Каменноостровский: вместе с героями The Village вы побываете внутри знаковых для Петербурга зданий и узнаете, как устроена их жизнь внутри.
Иллюстрации к книге The Village. Петербург, где мы живём
Рецензии на книгу «The Village. Петербург, где мы живём»
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
О роли градозащитников
Александр Стругач
В случае с градозащитниками тоже заложено простое противоречие. Есть банальная установка: Петербург — это город-музей; культурный человек по идее должен это воспринимать как таблицу умножения. Хотя, на самом деле, очень многие горожане, которые считают, что они разбираются в архитектуре, не осознают, что исторический центр Петербурга занимает только шесть процентов от территории города. Можно оценить, насколько пятно, находящееся под официальной охраной, в реальности составляет относительно всего пятна города.
Градозащитники — это очень сознательная и активная группа граждан, которая концепцию низовой инициативы понимают абсолютно буквально. Они четко отвечают на вопрос, что конкретно я могу сделать. У них нет сомнений, что я конкретно должен немедленно начать действовать. В этом есть мощная энергия. Но возникает сразу же парадокс. Это охранники, охранители города-музея, для которых город — абсолютно непререкаемая, несгибаемая скала, которая должна сохраняться. Низовая инициатива по большому счету воплощается в противоречивую энергетику, которая практически всегда в самом радикальном варианте заканчивается агрессией и отрицанием какого-либо развития.
Главный вопрос, есть ли тут какая-то средняя линия. Реально ли находиться в градозащитном сообществе и не быть радикалом, который отрицает любое развитие, ремонт задний, реставрацию, и действует по принципу «только не трожь».
Мария Элькина
Градозащитное движение в Петербурге сыграло колоссальную положительную роль. Во многом благодаря ему мы сохранили Петербург, благодаря ему он не пал целиком жертвой капиталистического бума 1990-х и начала 2000-х годов. С другой стороны, бывают перегибы на местах, назовем их так.
Но не могу назвать градозащитное движение тормозом развития — это очень сложное и противоречивое явление. Почему? Потому что градозащитники упрощают ситуацию. Например, они говорят, что мы не тронем Конюшенное ведомство — и все. Они добились этого несколько лет назад, было принято решение, что Конюшенное ведомство не будут отдавать под реставрацию и под отель. Прекрасное решение. Но с тех пор Конюшенное ведомство бросили. Оно стоит, разрушается, мы больше не слышим градозащитников.
Также я знаю немало случаев, когда известные градозащитники (обойдемся, разумеется, без имен) приходили в крупные компании и просили очень крупные деньги за экспертизу. То есть это часто инструмент шантажа. А в каких-то случаях это также инструмент наработки популярности: ты защищаешь здание и становишься дико популярным на этой волне. Это сейчас называет хайпом, градозащитники одними из первых вычислили этот феномен.
В буддизме и индуизме есть идея, что противоположности — это суть одно и то же. С моей точки зрения, градозащитники представляет дуальную пару с девелоперами. Они не могут друг без друга. Они примерно одинаково разрушительны. Нам нужно, как учит буддизм, выйти из этой дуальности, понять, что развитие и сохранение не то что не противоречат друг другу, они друг без друга невозможны, это один и тот же процесс. Мы обживаем этот город, сживаемся с ними, лучше понимаем и развиваем. У нас нет другого пути. Развивать — это не значит, что надо все снести и построить на месте разрушенного многоэтажки. Мы должны все, что можно, восстановить, а что не сохранилось — должны элегантно современно приспособить к современным нуждам. Мы должны всегда помнить, что математически любое наследие, которое создано в прошлом, рано или поздно разрушится. Когда мы думаем о будущем, мы должны думать, что мы создаем сейчас. Если так ставить вопрос, то конфликта никакого не будет.
Пока же в градозащитной среде злоупотребления повсеместны. Некоторое число людей, которые сделали это своей профессиональной деятельностью, свою жесткую позицию выдают за глас народа. Я знаю, что в городе есть игроки, которые были бы готовы развивать его, делать интересные проекты, но их честные порывы останавливает риск, который у нас называется «общественное мнение».
Мария Швец
Градозащитное движение — и правда противоречивое явление. Все хорошо в меру. Градозащитники часто не стремятся увидеть ситуацию во всей ее сложности и объеме. Когда мы говорим об архитектуре, мы говорим не только об архитектуре. Мы говорим о каких-то политических вещах, экономических, технологических.
В целом Петербург — это очень консервативный город. С одной стороны, я могу это понять. Город воспринимается как город-памятник, все радеют за его архитектурный облик, за скайлайн, небесную линию, силуэт города на фоне неба, за общую панораму. Но вот характерный, всем известный сюжет: как мне кажется, последняя мощная волна градозащитного движения началась с постройки предполагаемого «Охта-центра», который сейчас преобразовался в «Лахта-центр». Изначально все беспокоились, что небоскреб будет разрезать панораму, скайлайн города. Не без участия градозащитников перенесли небоскреб в Приморский район. Теперь, когда вы идете по Троицкому мосту, этот небоскреб разрезает самый узнаваемый скайлайн нашего города — силуэт Петропавловской крепости.
Но в любом случае, мне кажется, что явление градозащитничества тоже дуальное. С одной стороны, оно может быть тормозящим фактором. С другой стороны, это фактор, с которым при планировании новых проектов приходится заранее считаться. Возможно, это тормозит реализацию современных интересных проектов, к которым не готова широкая публика. Но, с другой стороны, нас это в каких-то случаях оберегает от неконтролируемых бизнес-интересов.
The Village. Петербург, где мы живём
Читайте также: