Прослушиваются ли телефоны в сизо
Свыше 30 млн рублей удалось похитить со счетов россиян заключенному рязанской колонии с помощью мобильного телефона. «Call-центры» в местах лишения свободы, выманивающие у наивных граждан трудовые накопления, уже вошли в фольклор. Пока усилия правоохранительных органов по борьбе с этим злом остаются, увы, почти безуспешными. Кто виноват и что делать, разбирались «Известия».
Только за шесть месяцев ушедшего года сотрудники учреждений системы исполнения наказания изъяли 22 тыс. мобильных телефонов. Причем более трети устройств было изъято у осужденных во время использования средств связи в СИЗО или колонии. В Генпрокуратуре считают, что доступ заключенных к интернету создает условия для совершения мошеннических действий, доставки в колонии запрещенных предметов и поддержания преступных связей с сообщниками на свободе. Только один выявленный случай мошенничества в одной из ИК в Рязанской области выявил причинение ущерба гражданам на 30 млн рублей. Круговая порука между заключенными делает подобные действия малозаметными для администрации.
Впрочем, случается, что некоторые работники ФСИН в курсе незаконной деятельности. Например, летом прошлого года внутренняя проверка установила двух сотрудников столичного СИЗО «Матросская Тишина», которые за мзду передавали арестованным запрещенные предметы, включая и оборудование для мобильной связи.
Трубки горят
Мобильные телефоны, как и прочие электронные устройства связи, в следственном изоляторе запрещены, также, как и в исправительных учреждениях (тюрьмы, колонии), объясняет член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова.
— Граждане, находящиеся под следствием; в процессе судебного разбирательства; осужденные судом, ожидающие этапирования или оставленные для хозяйственных работ в СИЗО, обязательно подвергаются обыску. Запрещенные предметы, к которым относятся и любые средства связи, изымаются. Обыски, учитывая то, что администрация знает о распространенности телефонных мошенничеств, повторяются довольно часто. Бывает, что проводятся и по нескольку раз в сутки. В некоторых регионах даже сотрудникам и руководителям изоляторов запрещено заходить на территорию СИЗО с мобильными телефонами, — говорит юрист.
Если заключенный попытается обойти установленные правила и спрятать телефон, он понесет дисциплинарное наказание согласно ст. 117 УИК РФ (выговор, перевод в штрафной изолятор или карцер).
Администрация обязана выявить и тех, кто помог пронести запретные вещи на режимную территорию. За такую помощь предусмотрена административная ответственность по ст. 19.12 КоАП РФ — штраф в размере от 3 тыс. до 5 тыс. рублей.
Ответит первый освободившийся оператор
Если действовать строго по закону, то арестант, подрядившийся зарабатывать, представляясь службой безопасности, вообще может не выйти из заключения.
— Участнику мошеннической схемы грозит новое уголовное преследование по статье 159 УК РФ. Соответственно, последующее этапирование к месту предварительного расследования, а также новый процесс и суд. С учетом нарушения правил отбывания наказания в его личном деле может появиться пометка о склонности к нарушению режима. Такая отметка обязывает сотрудников исправительных учреждений усилить контроль за осужденным, — поясняет Мария Спиридонова.
Заключенному разрешается телефонное общение с близкими людьми, уточняет Спиридонова. Об этом говорится в статье 17 ФЗ от 15.07.1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».
— Естественно, при соблюдении определенных условий. Во-первых, такой разговор допускается только при наличии письменного разрешения от следователя, в производстве которого находится дело (или судьи). Во-вторых, если это технически возможно осуществить. Подозреваемый (или обвиняемый) получает разрешение на один звонок. Ограничений, касающихся легальных звонков, достаточно много.
Меры борьбы
Проблему с незаконным использованием мобильной связи в изоляторах и колониях пытаются решить уже давно, но пока без особого успеха.
— В целях пресечения незаконного использования мобильных телефонов в Государственную думу группой депутатов внесен законопроект, предусматривающий наделение руководителей территориальных органов УИС полномочиями по обращению к операторам связи с запросом о прекращении оказания услуг связи лицам в случае обнаружения незаконно используемых на территории пенитенциарных учреждений абонентских номеров, — сообщил журналистам начальник управления по надзору за законностью исполнения уголовных наказаний Генеральной прокуратуры РФ Владимир Макаров, уточнив, что ведомство поддерживает инициативу. Речь идет о возможности выявлять и блокировать номера телефонов, работающих в колониях.
— Безусловно, проблема мошеннической деятельности, совершаемой из мест заключения, в последние годы приобрела огромные масштабы и требует срочного решения. Учреждения исполнения наказания априори не должны становиться местом совершения новых преступлений, — считает адвокат Виктория Данильченко.
Что касается предложений о блокировке номеров по заявлению руководителя исправительного учреждения, то она находит эту процедуру слишком бюрократической.
— Как правило, номера, с которых совершаются противоправные звонки, работают считаные часы. А механизм блокировки номера через оператора сотовой связи может занять не один день. Так называемые глушилки тоже не панацея. Во-первых, это очень дорого, но не всегда эффективно, так как они быстро устаревают. А во-вторых, может лишить связи и обычных граждан, проживающих поблизости.
Юрист «Легес Бюро» Дмитрий Уваров полагает, что не только отечественные заключенные причастны к многочисленным мошенничествам со счетами граждан.
— Следует учитывать, что схемами с использованием call-центров занимаются и злоумышленники за пределами РФ. Тогда крайне важным становится международное сотрудничество правоохранительных органов, — говорит он.
Разговор на троих
Наиболее любопытным предложением упорядочивания общения заключенных с внешним миром адвокат Виктория Данильченко считает свободный доступ к телефонной связи, которая будет прослушиваться. На протяжении последнего десятилетия такие предложения неоднократно выдвигались правозащитниками и отдельными законотворцами. Впрочем, в настоящий момент технический контроль переговоров представляется непреодолимой проблемой.
— Даже санкционированное судом прослушивание одного-двух фигурантов разработки отнимает сотни человеко-часов и сотни тысяч рублей. Как следить за тысячами арестантов круглосуточно — пока непонятно. Может быть, в будущем эта проблема будет решена при помощи ботов, но сейчас это утопия, — считает оперативник одного из подразделений уголовного розыска.
Законные и не очень способы передачи и получения информации
Нахождение в СИЗО – это естественная изоляция обвиняемого от внешнего мира, и придумана она для того, чтобы обвиняемый не мог угрожать свидетелям или потерпевшим, использовать связи, чтобы повлиять на ход расследования, общаться со своими подельниками – и так далее. Но полностью изолировать человека от связи с внешним миром нельзя, да и не нужно. Поэтому существуют способы, с помощью которых заключенный может передавать информацию вовне, и получать ее оттуда.
Другой способ общения с близкими – через администрацию; чаще всего это телефонные звонки. Разрешение на звонки необходимо получать у следователя, суда, если дело передали в суд, либо у начальника СИЗО, если приговор вступил в законную силу. Если еще идет рассмотрение дела, то разрешение на звонки могут и не дать, если суд или следователь посчитают, что звонки могут препятствовать рассмотрению уголовного дела. В чем именно это может проявляться – закон не проясняет. По факту, можно просто так, без объяснения причин, отказать обвиняемому в праве на звонки. На деле суд почти всегда дает разрешение на звонки, а следователи по особо важным делам – напротив, стремятся отказывать в звонках, чтобы оказать на подследственного давление.
Следствие, суд, начальник СИЗО могут дать сколько угодно разрешений на звонки – хоть сотню. Но обычно дают 20–40 за одно обращение, чего более чем достаточно. Одно разрешение дает право на 15 минут разговора. Как только минуты истекают – в счет идет следующее разрешение (то есть непрерывное общение в течении часа означает трату четырех разрешений). Естественно, звонить можно только на те номера, которые указаны в разрешении.
На звонки заключенных обычно водят раз в неделю. В специальном помещении стоят таксофоны, с которых и звонят заключенные. Все звонки записываются, а при необходимости слушаются.
Со звонками постоянно связаны какие-то проблемы. Например, с какого момента отсчитывать начало положенных пятнадцати минут – с набора номера или с момента соединения с абонентом? Сгорает ли разрешение, если не удалось дозвониться? Самой сомнительное требование, придуманное администрацией: каждое разрешение от суда должно содержаться на отдельной бумаге. То есть если на одной бумаге указано сорок разрешений, то особо придирчивый сотрудник будет трактовать это как одно разрешение. Соответственно, сорок разрешений должно содержаться, по логике ФСИНа, на сорока отдельных документах. Они придумывают это, чтобы им было удобнее вести документацию, но при этом все сотрудники трактуют данное правило по-своему. Давайте посмотрим на это с точки зрения закона и логики: не имеет значения, на скольких бумагах должны содержаться разрешения суда либо следователя. Иначе можно было бы требовать, чтобы решение об избрании меры пресечения на шестьдесят суток было оформлено на шестидесяти листах.
Помимо связи с внешним миром походы на звонки дают возможность лишний раз пересечься с заключенными из других камер. Похожим способом связи являются свидания. На них также могут дать (а могут и не дать) разрешения следователь, суд или начальник СИЗО. Заключенным позволено не более двух свиданий в месяц. В теории, свидание могут разрешить любому человеку – хоть другу, хоть подруге; но на практике разрешение дают только близким родственникам.
Длительность свидания, по закону, составляет до трех часов. Конкретная продолжительность зависит от администрации учреждения. Обычно ограничиваются одним часом. Часто заключенным, чьи близкие приезжают на свидания из других регионов, по личному разрешению администрации продлевают свидания до двух часов. Так, во время голодовки мне дали разрешение на максимальную длительность свидания – три часа.
Свидания похожи на те, что показывают в американских фильмах. Разговоры ведутся по телефону, через стекло. Разница только в том, что в России заключенного от близких отделяет помимо стекла еще и решетка, а расстояние между участниками свидания больше полутора метров. Поэтому дотронуться ладонями через стекло, как в кино, не выйдет.
Разговоры во время свиданий записываются – но, как признаются сами сотрудники СИЗО, никто их не слушает; конечно, если нет специального приказа на конкретного человека, то обычно это делает не ФСИН, а следствие. Но на всякий случай все равно не следует обсуждать на свидании всех и все подряд. Если есть необходимость передать какую-то важную информацию, то можно написать это на листе бумаги А4, обведя текст несколько раз, чтобы было видно, и показать этот текст через стекло.
Но если такой информации много, то лучший способ ее передачи – это свидание с адвокатом. Разрешения на встречи с адвокатом просить не надо: адвокат может приходить неограниченное число раз. Единственным ограничением является количество и заполняемость следственных кабинетов в СИЗО. Чтобы попасть на встречу со своим подопечным, адвокат должен за несколько дней записаться в электронной очереди; либо, встав в живую очередь, пройти на экспресс-свидание, которое длится 20 минут или немного дольше. Также адвокат может прийти со следователем, и тогда обязанность записываться в очередь ложится на следователя. В большинстве СИЗО проблема с визитами адвокатов к подзащитным нет. Исключение составляет «Лефортово», где на 350 заключенных всего шесть следственных кабинетов. Из-за этого адвокаты неделями не могут попасть к заключенным.
Встречи с адвокатом записываются на видеокамеру – без записи звука. Но это официально. Неформально в некоторых кабинетах стоит прослушка, и все знают об этом.
По закону, что-либо не относящееся к делу передавать через адвоката нельзя: для этого существует канцелярия СИЗО, где в течение нескольких дней переданное проверят цензура. На практике, сотрудники ФСИН слишком не заморачиваются и не сильно препятствуют передаче различных материалов через адвокатов. Особенно если передавать их аккуратно, накрыв материалами дела. Исключения касаются только личностей, за которыми установлен особый контроль: у них тщательно проверяют все переданные документы и изымают «постороннее». Поэтому такие люди ходят на встречи с адвокатами с парой баулов документов. Также практика недопуска «посторонних» материалов вовсю действует в СИЗО 99/1, так называемой «Девятке». Там адвокатам даже запрещают записывать что-либо со слов заключенного.
Это законные способы связи с внешним миром. Есть также не вполне законный способ связи – по мобильному телефону. В СИЗО запрещено пользоваться услугами сотовой связи, поэтому их приносят сюда тайными путями. Либо это делается через адвокатов, либо через коррумпированных «фсиновцев». Изредка они попадают в СИЗО через «дорогу с воли». Вероятность того, что в камере будет телефон, зависит от уровня контроля над корпусом. В общих корпусах обыски с изъятием телефонов проходят достаточно редко; пронести телефон достаточно просто, поэтому мобильные есть почти в каждой камере – причем часто это смартфоны.
Меры предосторожности заключенных при пользовании телефонами минимальны. На спецблоках же, где сидят люди с более серьезным уровнем дел, телефоны большая редкость, и держатся они недолго. Как правило, это не смартфоны, а самые дешевые кнопочные телефоны – «фонарики». Соответственно, и уровень предосторожности при пользовании телефоном на спецблоке гораздо выше. Обычно телефоны прячут в стены, под пол, даже в салаты и колбасу. По телефону надо говорить тихо, все это время фоном должен работать телевизор или вестись разговоры других сокамерников. Беседовать по телефону можно с ограниченным кругом абонентов – как правило, только с родителями. Те должны заводить для общения новый телефон, сим-карту, разговаривать на балконе или лестничной клетке. Дело обсуждать нельзя, с подельниками общаться тоже. Стоит самый простой телефон около тридцати тысяч. При всех этих условиях лично для меня телефон становился практически бесполезным: в нашем корпусе можно было звонить два раза в четыре дня, попадая на смену не самых дотошных и опытных дежурных. На разговор было всего 20-30 минут в день. Наличие мобильного порождает паранойю, обязанность постоянно хитрить, вертеться, стараться, чтобы телефон не обнаружили. А лично у меня проблем хватало и без телефона.
Кроме того, односторонняя связь заключенных с внешним миром обеспечивается посредством телевизора и газет. Телевизоры есть почти в каждой камере, нет их разве что на карантине, в ИВС, карцере – но там связь с внешним миром ограничена. Так, в ИВС и в карцере недоступны письма, звонки, свидания. Единственный источник связи – это адвокат. В свиданиях с ним ограничить не могут.
Стоит упомянуть последний и малодейственный способ: это связь во время суда. В судебном заседании можно участвовать лично либо по видеосвязи. Когда присутствуешь сам – зависишь от конвоиров и судебных приставов, которые, как правило, запрещают общаться с близкими, пришедшими в суд. Хотя бывают и исключения, когда можно спокойно обменяться парой фраз; при этом передавать устно информацию можно через адвоката, который перед и после заседания имеет право переговорить с подзащитным. Передавать какие-либо материалы можно только через конвоиров – даже официальные документы. Лично мне пробовали передавать материалы, напрямую не относящиеся к делу. Публицистические статьи передать удалось, а вот тексты на иностранном языке конвоиры передавать отказались.
При участии в судебном заседании по видеосвязи – еще меньше возможностей пообщаться с близкими. Все зависит от секретаря судебного заседания, который на свое усмотрение может отключить – или наоборот, включить – звук на телевизоре, транслирующем изображение камеры в СИЗО. Конечно, обвиняемый имеет право на переговоры с адвокатом, но эти переговоры приходится вести во всеуслышание. Возле клетки в СИЗО и в зале заседаний есть специальные телефоны для переговоров с адвокатом, но я ни разу не видел, что бы ими пользовались. Поэтому суд – не лучший способ связи с внешним миром; скорее, это определенная моральная поддержка, возможность увидеть сразу нескольких близких людей.
Куда больше связей заключенный устанавливает с арестованными из других камер, корпусов, СИЗО – во время доставок на судебные заседания.
Попадая впервые в ИВС или в следственный изолятор, человек обычно не знает всех тонкостей оперативной работы, которые используются для добычи необходимой следствию информации. Неопытность новоявленных арестантов часто приводит к тому, что они успевают наделать немало ошибок еще до того, как полностью осознают, где они оказались. Мы попытаемся предостеречь вас от наиболее распространенных ошибок при заезде в ИВС или СИЗО и подсказать вам, как надо вести себя в этих заведениях, чтобы избежать лишних неприятностей.
Первое, что необходимо понять свежеиспеченному арестанту: задержание, допросы и последующее заключение под стражу — это экстремальные обстоятельства, которые приводят человека в измененное состояние сознания, когда все происходящие события воспринимаются не вполне адекватно. В этом состоянии человек обычно чувствует себя крайне дискомфортно, ему хочется найти опору где-то в ближнем, арестантском круге (ведь привычный круг общения он потерял как минимум на время), выговориться, найти хорошего собеседника. Этим, как правило, и пользуются оперативные службы МВД и ФСИН России в своей работе.
Вам надо раз и навсегда запомнить – с достаточной долей вероятности ваши сокамерники в изоляторе временного содержания и в СИЗО в первые дни, а возможно, и месяцы вашего пребывания в неволе, будут работать против вас. Проще говоря, они окажутся информаторами. Если ваше дело представляет хоть какую-то ценность для правоохранительных органов, к вам обязательно попытаются подселить информаторов, которые попробуют разговорить вас.
Информаторы (они же стукачи, суки, «подсадные утки» и т.д.) – основной метод работы оперативных служб. Как шутят иногда сами арестанты, «лучший жучок – двуногий». Так оно и есть: внедренный сотрудник или просто арестант, который работает на оперов, намного эффективнее любых технических средств, поскольку может сделать то, что им не по силам - влезть вам в душу. То есть заставить вас разговориться, разоткровенничаться, излить накопившиеся за дни стресса эмоции, «открыть душу».
Такие попытки влезть вам в душу предпринимаются уже в ИВС – в месте, где вы содержитесь вплоть до решения суда о заключении вас под стражу, если такое решение будет принято. Обычно в ИВСах работают информаторы или даже группы информаторов, которых подсаживают к интересующим следствие арестантам. Обусловлено это тем, что первые дни после задержания бывают самыми нервными – человека задерживают, интенсивно (а иногда и сверхинтенсивно) допрашивают, он находится в шоке, потеряв связь со своей средой, семьей и окружением. В эти дни человека проще всего расшатать эмоционально, вытянуть его на откровенный разговор, спровоцировав его на то, чтобы он сболтнул лишнего.
Запомните железное правило арестанта – «меньше говори, больше слушай». Оно универсально и помогает в течение всего срока заключения, но в первые дни оно особенно важно. Как бы вам ни хотелось выговориться, излить душу своему сокамернику или даже убедить его в своей невиновности, воздержитесь от этого. Лучше всего свести все разговоры к минимуму, ограничившись обсуждением самых общих вопросов. Не стоит ничего рассказывать о своем деле, делиться подробностями, обсуждать детали дела. Дайте себе возможность отдохнуть, прийти в себя, собраться с мыслями, восстановить относительный душевный покой. Тогда вы уже сможете относительно адекватно решать, как вам поступать с информацией о вашем деле и как в целом общаться с теми, кто вас окружает в неволе.
Следует учитывать, что информаторы, которые будут с вами работать, могут выглядеть вполне убедительно, как с точки зрения воровского мира, так и с точки зрения привычного для вас образа людей, вызывающих доверия. Так, например, в ИВС часто работают стукачи, которые выглядят как матерые, многоопытные зэки. Больше того, порой они ими являются. Пожилые, покрытые блатными татуировками, владеющие арестантским жаргоном, имеющие в наличии десятки интересных арестантских баек, эти люди способны внушить вам доверие, убедить вас в том, что они-то являются настоящими арестантами и закоренелыми преступниками, и от них-то скрывать нечего. Именно таких следует опасаться больше всего.
Бывает и так, что на соседней с вами шконке может оказаться вполне репректабельный человек вашего круга. Например, бывший бизнесмен, в то время как вы, например, заехали по коммерческой статье. По всем повадкам, образу жизни, внешнему виду и лексикону он будет походить на представителя той среды, в которой вы вращаетесь. Однако не обманывайтесь. И такой человек вполне может оказаться информатором.
В ИВСах бывает и так, что человека переводят из одной камеры в другую, и в каждой работают стукачи. Оперативники перебрасывают задержанного от одних стукачей к другим, в надежде найти нужный подход к человеку и получить нужную информацию. Но и в этом случае вам может помочь золотое правило арестанта – «меньше говори, больше слушай».
По прибытии в СИЗО оперативная работа с арестантом не заканчивается. Она просто переходит из рук МВД, которое заведует ИВСами, в ведение оперативных служб ФСИН России, в ряде случаев – в ведение ФСБ.
Вы можете быть уверены, что рядом с вами в одной камере окажется стукач, а то и несколько стукачей. Они могут обладать убедительной легендой, хорошо разбираться в воровских понятиях, иметь знакомых среди воров, положенцев или смотрящих.
Не откровенничайте со своими сокамерниками в СИЗО, не делитесь с ними подробностями вашего дела, не указывайте ни на какие обстоятельства, которые могут вам повредить. И уж, конечно, не рассказывайте в камере о стратегии вашей защиты. Лучше всего говорить на отвлеченные темы: о погоде, о программах и фильмах на тв, о музыке, о спорте. Такой стиль общения позволит вам уберечься от утечек информации к вашим оппонентам.
Следует учитывать, что информаторы могут работать с вами не только в вашей камере. Стукача могу подсадить к вам и на сборке (месте, где содержат арестантов в ожидании вывода к адвокату или выезда в суд), и в автозаке, когда вы едете на следственные действия или в суд. За время, проведенное вместе в одном помещении, такой стукач может постараться выведать у вас какую-то информацию. В этом случае также следует пользоваться золотым правилом арестанта.
К сожалению, бывает и такое, что информатором оказывается близкий для вас человек, от которого вы не можете ожидать предательства. Это может быть ваш друг, знакомый, подельник (тот, кто проходит по одному с вами делу) и даже…. ваш адвокат. Последнее звучит шокирующе, ведь адвокат это человек, который призван вас защищать. Однако никто не может гарантировать того, что какой-то отдельно взятый адвокат не поддерживает слишком тесные отношения с правоохранительными органами.
Старайтесь не открывать вашим знакомым, друзьям и даже адвокатам информации, которая может сильно навредить вам.
Не стоит забывать о том, что кроме «двуногих жучков», существуют жучки обычные. Ваша камера в ИВС и в СИЗО может быть оборудована звукозаписывающей аппаратурой. Особенно если вы проходите по громкому политическому или коммерческому делу и представляете большой интерес для правоохранительных органов.
Также звукозаписывающее оборудование может находиться в кабинетах следственного корпуса СИЗО, где проходят ваши встречи с адвокатом. Ходят слухи, что в некоторых СИЗО проводится и видеосъемка встреч с адвокатами. Но, если обеспечить видеосъемку всех кабинетов все-таки сложно, то поставить звукозаписывающую аппаратуру не представляет труда. Учитывайте эти риски и старайтесь не говорить на встречах с адвокатами того, что может вам навредить. Лучше передавать любую информацию письменно, например, написав ее на листе бумаги, прикрыв ваши записи рукой, чтобы их не могла распознать видеокамера, которая может находиться наверху, над столом, где проходят встречи с адвокатом.
Вы можете обезопасить себя от стукачей, от звукозаписывающей аппаратуры, стараясь держать себя в руках и придерживаться золотого правила арестанта. Однако есть вещь, которая гарантированно заставляет арестанта расслабиться и снизить степень контроля за своими словами. Это телефон.
В большинстве следственных изоляторов телефоны достаточно свободно продаются и используются. Обыкновенно их продают сами сотрудники ФСИН. Во многих камерах следственных изоляторов есть свои телефоны. Кроме того, существуют так называемые «разгонные» общие телефоны, которые «разгоняют», то есть посылают по «дороге» (системе веревочной межкамерной связи). Даже если у вас нет своего телефон, то однажды вы можете получить «разгонный» телефон, что даст вам возможность связаться со своими родными, близкими или адвокатом.
Будьте крайне аккуратны при разговоре по телефону из СИЗО. Необходимо понимать, что наличие телефонов в СИЗО и их использование арестантами это такая же часть оперативной работы, как и внедрение информаторов. Многие номера телефонов, используемых в СИЗО, стоят на прослушке. Разговоры записываются и передаются службам, ведущим оперативное сопровождение уголовных дел, а затем попадают к следователям, ведущим эти уголовные дела. Иногда активное использование арестантом телефона в СИЗО приводит к тому, что к материалам его дела добавляются многочисленные диски с прослушкой телефонных переговоров. Бывает и так, что обвиняемый, обладающий твердой, уверенной позицией по делу, умудряется наговорить по телефону столько, что этого хватает на обвинительный приговор.
Главная рекомендация при общении по телефону из СИЗО – не говорить лишнего. Старайтесь не обсуждать ваше дело, не раскрывать информации, которая может быть еще неизвестна следствию, не упоминать лиц, которых еще не привлекли в качестве подозреваемых, обвиняемых или свидетелей по делу. Не давайте указания о том, что делать с теми или иными доказательствами по делу или о том, как повлиять на свидетелей – все это может обернуться против вас. Лучше всего — обсуждать нейтральные темы, не имеющие отношения к уголовному делу.
Резюмируя все вышесказанное, мы рекомендуем вам быть очень осторожными во время нахождения в ИСВ и СИЗО, не доверять окружающим, не распространяться о своем деле и в целом обо всем, что может вам навредить, не обсуждать по телефону детали вашего дела. И помнить о золотом правиле арестанта – «меньше говори – больше слушай».
Одно из самых страшных испытаний для осужденных – разлука с родными и близкими, а также лишение привычных средств связи. О длительных разговорах в мессенджерах и соцсетях, видеосвязи и прочих прелестях цивилизации порой приходится забыть на долгие годы.
Все личные средства связи в колонии под запретом согласно Приказу Минюста РФ от 16.12.2016 N 295 (ред. от 01.04.2020) «Об утверждении Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений». Найденная во время досмотра симка – это уже серьезное нарушение режима, отдаляющее от желанного освобождения.Официальные положения и пояснения
Возможность общения осужденных с родными и близкими все же имеется, причем прописана она все в тех же вышеупомянутых Правилах внутреннего распорядка ИК. Согласно им, каждый осужденный имеет право на телефонный разговор длительностью не более 15 минут. Если имеются технические возможности, могут предоставить и видеосвязь. Однако количество разрешенных телефонных и видео-переговоров нигде не прописано, а поэтому неограниченно.
Чтобы получить разрешение на переговоры, необходимо подать письменное заявление на имя начальника колонии (ИО либо лицо, его замещающее). В нем нужно указать:
- ФИО абонента;
- фактический адрес;
- телефонный номер;
- длительность разговора (15 минут максимум);
- язык, на котором будет вестись разговор.
Как правило, под «переговорный пункт» отводится отдельное помещение, а право переговоров реализуется в нерабочее время.
Телефонные переговоры могут оплачиваться самим осужденным либо абонентом (по его желанию). Осужденным все же разрешено иметь телефонные карты, но они должны храниться у дежурного представителя администрации (карты подписывают и выдают при наличии разрешения на переговоры).
Пока осужденный находится в колонии, о конфиденциальности переговоров придется забыть: сотрудник ИК имеет полное право не только присутствовать при сеансе связи, но и контролировать его ход.
Если в заявлении указан отличный от русского язык общения, обычно приглашают переводчика. Платить за его услуги не нужно (оплачивает государство), но как быстро найдут знатока соответствующего языка – неизвестно. Поэтому большинство осужденных предпочитает общаться хоть и на ломаном, но русском языке (если его знает абонент, разумеется).
Как правило, по прибытии в ИУ связаться с родными дозволяют всем осужденным (за исключением нарушителей режима во время этапа). Однако нарушители и люди, содержащиеся в камерах (ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ) по иным причинам, при обычных обстоятельствах лишенные права телефонного общения, в исключительных случаях могут поговорить с родными.
Разрешено общаться даже с родственниками, пребывающими в другой колонии. Но не дай бог, чтобы эти «исключительные обстоятельства» наступили!
Могут ли прервать разговор?
Если вы будете общаться на обычные темы на русском языке, сотрудник колонии вряд ли прервет разговор. В Правилах четко прописаны случаи, когда телефонный разговор может быть прерван до истечения заявленного срока:
Учтите, что нарушение правил телефонных переговоров может повлечь неприятные последствия, например, ужесточение режима содержания заключенного.
За хорошее поведение к осужденным могут применяться меры поощрения (УИК РФ Статья 71):
Читайте также: