Пелевин ассасин о чем
Анализ темы ассасинства как гибельного свидетельствования (на материале романа "Омон Ра" и рассказа "Ассасин") В. Пелевина в свете мотива недоедания. Критика ведущих к бесплодной гибели навязываемых в повседневности гламура и демонстративного потребления.
Рубрика | Литература |
Вид | статья |
Язык | русский |
Дата добавления | 03.03.2018 |
Размер файла | 20,3 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Проблема недоедания, или что будет, если герой мало каши ел
Денис Бугаев
В статье мы анализируем тему ассасинства как гибельного свидетельствования на материале произведений современной культуры -- романа «Омон Ра» (1992) и рассказа «Ассасин» (2008) Виктора Пелевина -- в свете мотива недоедания. В реальном плане ассасинство представляет собой миссию по изменению устройства социума, художественно оно осмыслено как его порождение и требует для себя выполняющего общественные нормы и предписания героя.
Одной из норм пути ассасинства выступает потребление регламентированной пищи перед совершением акции. В произведениях В. Пелевина провал миссии недоевшим предписанное количество пищи героем осечки приводит последнего к новому знанию. Недоедание как сюжет выступает в качестве критики ведущих к бесплодной гибели навязываемых в повседневности консюмеризма, гламура и демонстративного потребления.
Ключевые слова: ассасин, Виктор Пелевин, недоедание, герой осечки, смерть.
In this article we analyze such a theme of up-to-date culture as assassin. On the base of the novel «Omon Ra» (1992) and the story «Assasin» (2008) by Viktor Pelevin we discussed concepts of malnutrition. It was shown how failure leads the falter hero to new experiences.
Key words: assassin, Viktor Pelevin, malnutrition, falter hero, death.
Статья посвящена вопросу недоедания главных героев романа Виктора Пелевина «Омон Ра» (1992) [9] и рассказа того же автора «Ассасин», вошедшего в сборник «П5: прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» (2008) [10], предметом исследования выступают недоедание и его роль в процессе внутреннего становления главного героя. Актуальность статьи состоит в том, что, с нашей точки зрения, социумы западной культуры пытаются художественными средствами осмыслить наносимую феноменом ассасинства травму. Терроризм регулярно возникает в ходе вооруженных конфликтов и терактов, наиболее ярко, публично и культурно значимо для мирового сообщества -- в ходе серии террористических актов в США 11 сентября 2001 года.
Рассмотрение феномена ассасинства в указанных произведениях, с одной стороны, отсылает нас к художественной традиции, посвященной данной тематике. С другой стороны, оно обращает наше внимание к более широкому определению идущего на смерть свидетеля социума -- фидаи, что в арабском языке означает «свидетель». Ассассин, в одной из трактовок переводящийся как потребляющий гашиш, изменяет политическое устройство социума путем убийства, но может при этом не становиться фидаи.
Феномен фидаи соответствует логике социетального, то есть входит в систему интеракции, в аналитическом плане «обособленную от совокупности процессов действий отдельных своих участников» [8, с. 99]. Обособление от процессов действий отдельных участников, которое реализовано через выход за рамки правил игры становления обреченного на смерть свидетеля-ассасина, актуализирует вопрос о тоталитарности породившего его социума.
Тоталитарная модель социума единственно возможным признает то, что способствует достижению телоса проекта, который оправдан восстановлением мощи, силы и идентификации социума [7, с. 27]. Также исключено все действующее по собственным законам: «Равенство своих подданных перед лицом власти было одной из главных забот всех деспотий и тираний с древнейших времен, и все же такое уравнивание недостаточно для тоталитарного правления <. > Если тоталитаризм воспринимает свою конечную цель всерьез, он должен дойти до такой точки, где захочет «раз и навсегда покончить с нейтральностью даже шахматной игры», то есть с независимым существованием какой бы то ни было деятельности, развивающейся по своим законам» [2, с. 428].
В силу угрозы обществу тоталитарный проект допускает существование подлинного свидетеля лишь как обреченного на смерть, при этом обреченный видит насилие и жестокость проекта, которые не могут быть оправданы телосом с позиций конкретного индивидуума-свидетеля. Подлинным свидетелем становится тот, кто обречен на гибель [13, с. 17], при этом, несмотря на весь сопутствующий пафос гибели, само свидетельствование все же происходит.
Современная художественная традиция описания ассасинства во многом опирается на роман Владимира Бартоля [12], который представляет собой программное произведение и интерпретирует феномен ассасинов в романтическом ключе. Согласно романтической традиции прекрасных молодых доверчивых юношей помещают в уединенную в горах местность, где окуривают гашишем и в пышных экзотических садах ублажают обворожительными наложницами, говоря, что этой рай. Для возвращения в прекрасные кущи необходимо погибнуть в ходе исполнения задания. Запланированным результатом воздействия выступают фатальная преданность интересам духовных авторитетов и готовность к смерти во имя организации. ассасинство недоедание рассказ пелевин
Описанная романтическая модель представляет собой, по нашему мнению, результат процессов ориентализации, которую мы понимаем в рамках трактовки Эдварда Саида: «The construction of identity -- for identity, whether of Orient or Occident, France or Britain, while obviously a repository of distinct collective experiences, is (Курсив не мой. -- Д. Б.) finally a construction -- involves establishing opposites and «others» whose actuality is always subject to the continuous interpretation and re-interpretation of their differences from «us». Each age and society re-creates its «Others» [15, с. 332].
Основой для описанной Э. Саидом модели ориентализации в рассматриваемом случае послужили те смутные знания и представления об ассасинах, которыми обладала европейская общественность в XIX-XX веках. Одним из первых об ассасинах упоминает еще Александра Дюма (отец) в середине XIX века в главе «Италия. Синдбад-мореход» своего популярного романа «Граф Монте-Кристо» [5].
В качестве актуального для нас логического ядра мы понимаем феномен ассасина как человека, достигнувшего внутреннего совершенства на пути познания истины и предельного опыта в деянии убийства, ориентированного на изменение политической системы. Во время или после этого деяния, самостоятельно или при помощи других он осмысленно идет на смерть. С позиций ассасина дальнейшая жизнь после совершения активного действия не имеет смысла, а смерть имеет вторичной своей целью скорее предстать пред Аллахом для получения награды.
Содержанием травмы для европейского социума здесь следует признать отсутствие объекта судебного преследования, поскольку модой последних веков в этом движении стало то, что ассасин погибает именно в момент совершения акции. Отягчающим фактором выступает принципиальная невозможность для современного европейского социума переноса индивидуальной вины погибшего ассасина на национальный или культурный коллектив, поскольку такой механизм отсутствует в правовой системе. В качестве последних обращений к осмыслению столь интригующей фигуры следует назвать киноработы Райана Джонсона «Петля времени» [4] и Джозефа Косински «Обливион» [6]. Главные герои данных кинопроизведений только накоплением информации и ценой собственной смерти достигают цели, таким образом, социум сам конструирует идущего на смерть свидетеля, террориста, свидетеля-ассасина.
Для телоса социума целесообразно установление заданной программы дискурса, языка интерпретаций, перспектив развития и результатов. Конструирование опыта свидетельствования (в случае нашей статьи -- через потребление предписанной пищи) приводит к интеграции индивидуума в социум, что подразумевает открытость Другому, но не означает самоутраты, поскольку самопознание не есть то, что может быть обнаружено в изоляции от других [14, с. 7]. Нарушение траектории приобретения опыта -- через недоедание -- приводит к выходу индивидуума за рамки социума.
Недоедание интерпретировано нами как отказ от потребления в разной степени жесткости предписанного социумом объема пищи. Подчеркнем, что замысел статьи состоит в рассмотрении роли недоедания в развитии сюжетного механизма rite de passage героев рассматриваемых произведений Виктора Пелевина.
Центральные сюжеты обоих анализируемых произведений мы относим к проблеме внутреннего становления специфического и популярного в европейской культуре героя-ассасина, анализ отражения основных сюжетных линий которого для европейской культуры приведен в работе Фархада Дафтари [3]. Сюжеты выбранных произведений рассмотрены в контексте ставших классическими произведений популярной культуры на тему ассасинства как культурного явления -- романах «Аламут» Владимира Бартоля [12] и романе «Террорист» Джона Апдайка [1], а по работе Владимира Яковлевича Проппа изучается их сказочная составляющая в части образа пищи мертвых [11, с. 67].
Под пищей мертвых В. Я. Пропп понимает некоторый конфликт относительно интерпретации традиционной сказочной тетрарной конструкции о необходимости истоптать три пары железных сапог, износить три железных посоха и изглодать три железных хлеба. Если в первой и второй частях эпитет указывает на прочность материала и большой промежуток времени, необходимый для выполнения указанных операций, то в случае хлебов он отсылает к теме пищи мертвых, поскольку есть железо для живых недоступно.
При разложении сюжета на структурные составляющие, что оправдано переводным характером части привлекаемых к анализу материалов, идеальная морфология сюжета об ассасине выводится следующей: потенциальный герой + волшебная пища + испытание = состоявшийся мертвый ассасин. В «Омон Ра» и «Ассасине» Виктора Пелевина представлена модель героя с осечкой в образовательной траектории: потенциальный герой + недостаточное количество волшебной (мертвой) пищи + провал испытания = просветленный герой.
В то время как традиционно герой сказок должен истоптать три пары железных сапог, износить три железных посоха и изглодать три железных хлеба отклонения в предписанных моделях поведения рассматриваются нами в качестве примеров недоедания. Так, в романе «Омон Ра» герой осечки Виктора Пелевина не догрызает свой тридцатый по счету «железный хлеб» -- стальную банку тушенки, а в рассказе «Ассасин» Али не съедает предписанной обществом порции пищи с гашишем, что мы рассматриваем как примеры недоедания и невыполнения конструируемой социумом модели опыта. Таким образом, в центр сюжета автор В. Пелевин ставит не реакцию повседневности на окружающий странный мир, но героя осечки на повседневность.
Обращает на себя внимание, что недоедание героями осечки предписанной нормами пищи выступает общим местом и для других европейских авторов, работающих в данной тематике. Например, в романе Джона Апдайка «Террорист» герой осечки, не съев предписанного обычаем, не только обретает новое знание, но и через тему сравнения насекомых и людей находит выход всей своей внутренней убийственной силе. Так, вместо подрыва начиненным взрывчаткой грузовиком транспортного тоннеля с большими человеческими жертвами герой реализует свой убийственный потенциал в смерти жука. Ахмад убивает насекомое переворачиванием водительскими правами [1, с. 262-263, 285, 305], в чем находит отражение сказочная модель поведения -- избегание большего вреда нанесением малого. К сказочному отсылает также запрещенная религиозными предписаниями фотография на водительских правах, которая волшебным образом (при помощи звездочек и блесток) оформлена.
Подводя итоги, следует отметить, во-первых, в рассматриваемых нами произведениях происходит нарушение указанной вначале сюжетной схемы в пищевом звене -- герой осечки не доедает так или иначе регламентированного количества волшебной пищи, поэтому внутренняя трансформация героя происходит, но приводит к иному, нежели запланировано, результату. Во-вторых, в ходе rite de passage главного героя возникает ситуация выбора -- успешная в профессиональном плане смерть, или изм(ен)енное состояние, означающее выход за рамки игры по правилам социума. В результате герои осечки рассмотренных произведений в отклонение от традиции описания ассасинства выживают, в результате внутренней трансформации они достигают отличного от закладываемого состояния и иной степени познания. Недоедание как сюжет в рамках российского и мирового медиа-дискурса и массовой культуры мы интерпретируем в качестве критики ведущих к бесплодной гибели тоталитарно навязываемых в повседневности консюмеризма, гламура и демонстративного потребления.
Список использованной литературы
1. Апдайк Дж. Террорист: [роман] / Джон Апдайк; [пер. с англ Т. А. Кудряцевой]. -- Москва: АСТ, 2009. -- 319 с.
2. Арендт Х. Истоки тоталитаризма / Ханна Арендт; [пер. с англ. И. В. Борисовой,
Ю. А. Кимелева, А. Д. Ковалева, Ю. Б. Мишкенене, Л. А. Седова, послесл. Ю. Н. Давыдова. под ред. М.С. Ковалевой, Д. М. Носова]. -- Москва: ЦентрКом, 1996. -- 672 с.
3. Дафтари Ф. Легенды об ассасинах: Мифы об исмаилитах / Фархад Дафтари; [пер. с англ Л. Р. Добыхудоевой]. -- Москва: Ладомир, 2009. -- 212 с.
4. Джонсон Р. Петля времени: [роман] / Райан Джонсон; [пер. с англ. яз.]. -- США-КНР, 2012. -- 118 мин.
5. Дюма А. Граф Монте-Кристо: [роман]: в 2 т. / Александр Дюма (отец) [пер. с фр. яз. Л. Олавской, В. Строева]. -- Москва: Правда, 1989. -- Т. 1. -- 640 с.
6. Косински Дж. Обливион: [роман] / Джон Косински; [пер. с англ. яз.]. -- США, 2013. -- 126 мин.
7. Лаку-Лабарт Филипп, Нанси Жан-Люк. Нацистский миф / Филипп Лаку-Лабарт, Жан-Люк Нанси [пер. с фр. С. Л. Фокина]. -- Санкт-Петербург: Фонд Университет: Владимир Даль, 2002. -- 79 с.
8. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения / Толкотт Парсонс // Thesis. -- 1993. -- Т. 1. -- № 2. -- С. 94-122.
9. Пелевин В. Омон Ра: [роман] / Виктор Пелевин. -- Москва: Вагриус, 2003. -- 223 с.
10. Пелевин В. Ассасин: [рассказ] / Виктор Пелевин // П5 / Виктор Пелевин. -- Москва: Эксмо, 2008. -- 288 с.
11. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки / Владимир Яковлевич Пропп. -- Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1996. -- 365 с.
12. Bartol V. Alamut: [novel] / Vladimir Bartol; [trans. from Slovenian by M. Biggins]. -- Seattle: Scala House Press, 2007. -- 389 p.
13. Felman S. Testimony: Crisis of Witnessing in Literature, Psychoanalyses and History / Shoshana Felman. -- New-York, London: Routledge, 1992. -- P. 1-56.
14. Ipseity and Alternity: Interdisciplinary Approaches to Intersubjectivity; eds. Shaun Gallagher, Stephen Watson. -- Rouen: Publications de l'Universite de Rouen, 2004. -- 380 pp.
15. Said E. Orientalism / Edward Said. -- London: Penguin, 2003. -- 395 pp.
Подобные документы
Жизнь и творческая деятельность русского писателя Виктора Пелевина. Публикации в журнале "Наука и религия". Статья "Гадание по рунам", инструкция к набору рун. Книги В. Пелевина во Франции. Виртуальная конференция с В. Пелевиным. Анализ романа "Омон Ра".
реферат [3,3 M], добавлен 08.06.2010
Пространство рассказа. Внутренний мир героя. Мир, к которому формально относится герой. Импрессионизм - значимость цвета, светотени и звука. Время в рассказе. Композиция рассказа. Основные мотивы рассказа. Автор и герой. Анафористичность рассказа.
реферат [11,9 K], добавлен 07.05.2003
"Литературная стратегия" Виктора Пелевина, постмодернизм и эклектика в его произведениях глазами литературных критиков. Скептические отзывы о прозе Пелевина. Мотивы и темы творчества Пелевина. Традиции русской литературы в творчестве Пелевина.
курсовая работа [48,6 K], добавлен 20.05.2004
Главный мистификатор современной литературы. Отношение писателя к методам постмодернистов. Жизнь героев романа Пелевина "Чапаев и Пустота". Мир темной "достоевщины", преследующей русского человека. Проблема идеологии потребления в романе "Generation П".
реферат [61,2 K], добавлен 17.04.2015
Изучение композиционного и художественного своеобразия романа "Герой нашего времени", основанного на анализе исторической эпохи и особенностей восприятия "кавказской" темы. Мнение Белинского, увидевшего в романе богатство содержания и оригинальность.
Виктор Пелевин «Ассасин»
Маленький мальчик Али попал на воспитание к «дяде Алаудину», которого называют тенью Всевышнего. Он упражняется во дворе Аламута вместе с другими мальчиками. Сам Али пока неспособен понять, кем он станет. Честные ответы на свои вопросы ему придётся искать самому.
Рассказ имеет подзаголовок: «Суфийская легенда».
Похожие произведения:
Издания на иностранных языках:
Доступность в электронном виде:
baroni, 12 октября 2008 г.
Заверщающего сборник «П5» «Ассасина» вполне можно отнести к категории так называемого «производственного рассказа». Рассказывая историю жизни Али, молодого воспитанника «школы ассасинов», Пелевин наглядно демонстрирует принцип действия универсальной технологии манипулирования человеком. При помощи подобных технологий, разнящихся только формами воздействия, взрослые «богомолы-манипуляторы» успешно лепят из десятилетнего мальчика идейно выдержанного убийцу, превращая ребенка в один многочисленных винтиков, что скрепляют весь механизм Системы. Прходят столетия, меняются идеологии, река времени смывает целые государства и народы, но методы идеологической обработки человеческого материала остаются в своей основе неизменными. «Дяди Алаудины» продолжают успешно обрабатывать все новых и новых мальчиков и девочек.
Следует заметить, что любитель задавать «неудобные» вопросы, юный ассасин Али, убедившись в том, что обещанный наставником «рай» — не более, чем фикция, оказался единственным персонажем пелевинской книги, которому удалось выскользнуть из рук изощренных идеологических манипуляторов. «Ассасины» композиционно «закольцевывают» сборник, великолепно стыкуясь с первым рассказом про девушку-кариатиду (своеобразная пара к ассасину Али), гуру-богомола (наставник Алаудин) и Условную Реку Абсолютной Любви.
URRRiy, 10 января 2019 г.
Хороший, хотя и полностью вторичный исторический рассказ о воспитании ассасинов — секты убийц, основанной одним из последователей экстремистского учения в исламе в период средневековья, впрочем в произведении есть вполне адекватный комментарий историка. Воспитание убийц содержало в том числе применение наркотических веществ природного происхождения, попросту гашиша.
В общем и целом и рассказ, и комментарии к нему достаточно содержательные и достоверные, и если бы не комментарий юриста, всё-таки добавивший постмодернизма в банку с миниисследованием исторического феномена, этот труд можно было бы рекомендовать подрастающему поколению.
Тимолеонт, 5 ноября 2016 г.
Я поторопился, назвав «Пространство Фридмана» лучшим рассказом, ибо «Ассасин» ещё краше.
Во-первых, меньше всего ожидал от Пелевина полноценного, мощного исторического рассказа, вполне достойного размещения в тематических сборниках и антологиях. При этом рассказ настолько достоверен, насколько это возможно для литературного рассказа.
Во-вторых, здесь действительно крайне интересный сюжет, диалоги, персонажи (хоть полноценных героев всего двое) и описания. Всё это не на шутку увлекает и, скорее всего, «Ассасина» вы прочитаете залпом.
В-третьих, автор сумел удержаться от переизбытка своих философских рассуждений — их здесь совсем немного, ибо свои мысли и идеи старается донести «не в лоб» и намёками, а наблюдением за ходом действия и поступками персонажа.
В-четвёртых, неплохо разобраны методики промывки мозгов и «воспитания». Надо только отметить, что зомбировать так можно не только ребёнка, но и вполне взрослого человека. Показано вдобавок, как разумный человек, способный сопоставлять, анализировать и рассуждать, может «проснуться» и начать самостоятельный поиск Рая.
В-пятых, великолепно дополняют историю ассасина своеобразные «приложения» в конце текста. Комментарии историка, культуролога, юриста и кого-то там ещё интересны не менее основной истории. Какие-то из них серьёзны и можно подумать, что написаны реальными людьми. Другие — намеренно карикатурны и абсурдны. Но все — прекрасны и интересны.
В итоге — крайне интересное чтение, дающие даже некоторый простор для размышлений.
martinthegod9, 3 апреля 2016 г.
Прекрасное завершение сборника «П5», поднимающего весьма актуальные и сегодняшние проблемы.
Проблема этого рассказа — воспитание убийц во имя святой веры, зомбирование и манипулирование юных, растущих умов, дабы их руками выполнять свои политические и экономические задачи.
Очень приятное, красочное и лаконичное повествование. Хорошо представляется крепость на горе, в которой растет Али. Перегруза рассуждениями в духе Пелевина здесь нет, лишь малейшие корректировки и устранение сомнений его наставником Алаудином. Всё просто, как в притче, и в то же время столь же глубоко. Ибо такая история абсолютно подходит и под сегодняшнее время, и под средние века, и под зарю времен. Как и вечной является сама проблема воспитания убийц, или еще более широкого вопроса — воспитания в закрытом мире, с таким же закрытым мировоззрением, не принимающим никаких альтернатив и возражений.
А завершающие комментарии придают этой истории отпечаток российской современности, и дарят солидную щепотку юмора.
zarya, 9 июня 2012 г.
Такое впечатление, что Пелевина окончательно достала репутация «певца наркотиков» и он решился наконец написать полностью, прямолинейно и однозначно антинаркотическую вещь. Что и осуществил вполне успешно, но переломить уже сложившийся стереотип массового сознания так и не сумел. «Пелевин? А, это который про наркоту пишет. »
Paranoid android, 1 декабря 2008 г.
Ну наконец-то же,подумал я,когда до этого рассказа добрался. Вот он,настоящий,«в голосе» Пелевин. Так у него и должно быть,зачем «скатываться»? Пусть всегда будет (не,не Солнце) Мудро и Смешно! Прекрасно передан этот их исламский ДУХ,-читал не отрываясь,как кино смотрел. Порадовали также комментарии. Всё обосновано,по крайней мере для уровня художественного произведения. И лингвистические финты тоже,в данном конкретном случае-вполне оправданы,и никогда не «выставлялись»,как например задорновская блажь. И ещё интересно-кто у Виктора Олеговича за консультанта?
roman8567, 28 октября 2012 г.
Мой любимый рассказ Пелевина. Теологические диспуты, которые дядя Алаудин ведет с главным героем, чрезвычайно напоминают мне дискуссии на семинарах по историческому материализму и тому подобным предметам в нашем универе в середине 80-х.
К сожалению поклонники таких вот деятелей, которые считаются тенями Всевышнего на земле, этот рассказ Виктора Олеговича скорее всего не прочитают. И не узнают, что Всевышний не отбрасывает тени.
Vendorf, 20 ноября 2008 г.
А мне рассказ понравился, самый живой из всего сборника. Тема произведения, основна идея не нова для автора, он всегда ходил по этой грани, но нет того гружоного повествования, что присутствует в предыдудщих 4х рассказах.
vsvld, 19 октября 2008 г.
Вне сборника этот рассказ, я думаю, не сработает. Выходя за пределы российских реалий, Пелевин обычно утрачивает сатирический пафос, поэтому данный текст написан бледно, незахватывающе, неинтересно. Чуда не происходит. Однако в сборнике его финальное положение плюс эпилог в виде комментариев специалистов весьма оправданы. Ср.композицию П5 с композицией ДПП(нн), и вы поймете, что автор за прошедшие 4-5 лет стал умнее и тоньше, чем был. Хотя продолжает нести в мир ту же свою, пелевинскую, правду. Она не пожелтела ни от сборов, ни от времени — раз уж не пожелтела идея, несомая автором.
Однако сам по себе рассказ — не силен. Домучиваешь его. А жаль.
lex_art, 26 ноября 2020 г.
Еще один рассказ про наркоту. А если точнее — то про прикладную наркоту. Про ту, которая употребляется не для ловли недостающего в жизни кайфа, а ту, которая выступает помощником в деле. На самом деле какое дело, такой и помощник. В головной повести сборника укол чудо препарата позволял главной героине работать статуей. Здесь же речь идет про обычный гашиш, который помогает ассасину (гашишину) работать по специальности. Т.е. испытывать меньше страха в деле человекоубийства. Хотя точка зрения главного героя на принцип действия вещества довольно оригинальна: это не страшная вещь становится нестрашной, это все становится страшным так, что страшная вещь перестает выделяться.
В общем я согласен с мнением первого комментатора, который назвал это «производственным рассказом». Романтики в жизни главного героя не было. Был лишь некий процесс, в котором он принял участие недобровольцем. Но в любом случае у Пелевина получился интересный жанр — рассказ со встроенными комментариями. Что интересного можно добавить после суфия, историка, культуролога, юриста и нарколога? Впрочем, комментарии специалистов интересны в тех местах, где они не пересекаются с сюжетом рассказа. «Дорога к свету проходит везде, где человек открывает глаза» или там «Кто вам лигалайз сделает, когда с одной стороны мусора, а с другой водочная мафия?»
Фляга, 6 июня 2014 г.
Ассасин – симпатичный убийца.
Недавно я прочитала рассказ В.О. Пелевина «Ассасин», вышедший в печать в октябре 2008 г. в составе сборника рассказов под названием «П 5: прощальные песни политических пигмеев Пиндостана». В этот сборник вошли пять сюжетно не связанных друг с другом произведений: «Зал поющих кариатид», «Кормление крокодила Хуфу», «Некромент», «Пространство Фридмана» и «Ассасин». Хочу остановиться на последнем из них.
Первое, на что читатель обращает внимание – название рассказа. Здесь Пелевин верен своему стилю — название интересное, восточное, загадочное… Что же скрывается за ним? Оказывается, что рассказ Виктора Олеговича исторический, и хоть и немного искажает факты в пользу художественного вымысла, однако многое верно списано с реальности, а замок и некоторые герои имеют реальных прототипов!
Так кто же такой ассасин, что скрывается за этим интригующим названием? Для любознательных читателей в конце рассказа дан «Комментарий историка», где разъясняется, кто же такой ассасин и рассказывается история этой секты. Что разумеется, очень удобно – читателю не нужно утруждать себя и искать исторические факты в различных источниках.
Остановимся подробнее на сюжете рассказа. Итак, маленький мальчик Али, сирота, привезен «дядей Алаудином» в замок Аламут. Али беспрестанно находился под надзором слуг и доброго дяди Алаудина, который скромно именовал себя «тенью Всевышнего». И уже через несколько абзацев рассказа мальчик Али «научился делать первые логические выводы» — он заметил, что Алаудин и его слуги попросту убийцы и грабители, которые нападают на проходящие мимо караваны. На мой взгляд, это несколько преждевременный ход, так как читатель уже начинает догадываться о концовке – налицо зарождение разочарования Али в своем кумире.
Продолжим. Али исполняется 10 лет. Его начинают усиленно тренировать, обучать фехтованию, владению ножами и прочим полезным для убийцы вещам. К 16 годам мальчик становится невероятно сильным и ловким юношей. И вот ему исполняется 16 лет. Али испытывает удивительное – он переносится в «райский сад» с «гуриями», опьяненный наркотическими снадобьями, поначалу он действительно верит, что это рай. Но тут же наутро его начинают разбирать сомнения, которыми он и делится с Алаудином: некоторые гурии немолоды, от некоторых пахнет потом, а в райском саду куча мух и комаров… Хитрый Алаудин, мастерски владеющий приемами убеждения, все объясняет Али, но все же в нем продолжает зреть зерно сомнения (здесь читатель продолжает строить догадки о конце рассказа – он уже очевиден). Теперь рассказ уже не так интересен, хочется продолжать чтение только для того, чтобы узнать все же судьбу Али – героя, к которому читатель проникается симпатией. Что же случится с ним – умрет он или выживет? Проиграет или победит? То, что Али в конце концов разочаруется в той «истине», что внушает ему Алаудин, для читателей уже абсолютно ясно.
И вот Али отправляется на свое первое задание. Алаудин напутствует его такими словами: «После того, как выполнишь свое первое поручение, отправляйся в путь с легким сердцем. Ибо если ты не вернешься сюда, чтобы войти в тень рая, ты попадешь в настоящий рай. Теперь ты можешь судить о том, что это такое. Ты будешь в выигрыше по-любому. Но здесь, в Аламуте, тебя ждет лишь тень награды. А там – сама награда». И снова Али терзают сомнения: « Конечно, Али казалось странным, что райская дверь откроется для него в результате такого мрачного дела». Но все же он идет на задание. Покушав лепешек с наркотиком, он мастерски убивает начальника латинян, а затем, чтобы скрыться от преследователей, подставляет невинного пилигрима, которого принимают за убийцу и карают. Здесь мы вновь видим в Али природную доброту: он не жалеет убитого им начальника латинян, но невинного пилигрима ему «почему-то жалко». Вообще эмоции Али описываются автором достаточно скудно и сухо, в основном читатель слышит его мысли и терзающие его вопросы, если есть описание чувств, то в основном это ощущения после наркотического опьянения. Конечно же, после «подвига» его ждала награда – «райский сад с гуриями», которые в этот раз уже гораздо меньше понравились молодому человеку.
Настало время второго задания для Али. Покушав «волшебной лепешечки», он вновь с упехом совершает убийство. Али знает, что его ожидает награда, и на этот раз он решил узнать, что же это за сад и как он туда попадает. Он не съедает ужин, в который ему добавляли снотворное, и запоминает дорогу, по которой его несут, притворившись спящим.
Получив третье задание, Али решается этой же ночью пробраться в сад. Там он видит «гурий», суетящихся на кухне в грязных холщовых рубахах, и обнаруживает тайну «волшебных лепешек» — женщины подмешивают в них сок конопли. Али убегает из Аламута, окончательно разочаровавшись в учении Алаудина, он видит, что все вокруг – обман и фальшь, теперь он в этом окончательно убежден. «Ну кто бы мог подумать, что те самые люди, которые обещают привести нас туда, и есть слуги зла, которые прячут ведущую туда дорогу. » — думает Али.
Итак, читатель рад за мальчика, он победил и один из всех раскрыл тайну Алаудина и сбежал из замка, как и следовало настоящему герою. С самого начала рассказа были предпосылки к такой развязке, поэтому мы не удивляемся ей. Повествование автора немного суховатое, несколько отстраненное, но тем не менее угадывается его позиция – автору симпатичен главный герой. Слог писателя легок и доступен читателю любого слоя населения и образования. Хотя сюжет немного скучноват, в нем нет характерной для Пелевина фантастичности и закрученности, читается рассказ на одном дыхании, и (ура!) кончается «хэппи эндом».
С исторической точки зрения рассказ также весьма интересен, поразмышляв о нем, можно спроецировать сюжет как на общество советских времен (диктатура коммунизма), так и на современное общество (политики, искусные ораторы, которые манипулируют людьми благодаря своим речам и умением воздействовать словом на сознание человека).
Рассказ «Ассасин», несомненно, занимает свое особенное место в современной литературе, так как в отличие от многих, обладает не только литературной, развлекательной, но и определенной исторической ценностью.
Ассасин
«Ассасин» это короткая повесть-притча про обман, про верность учителю, про борьбу со своими заблуждениями. Вся история ассасинов покрыта тайной и поэтому каждая новая книга на эту тему всегда вызывает интерес.
Отдельная благодарность чтецу! Обязательно куплю и другие книги в его исполнении.
«Ассасин» это короткая повесть-притча про обман, про верность учителю, про борьбу со своими заблуждениями. Вся история ассасинов покрыта тайной и поэтому каждая новая книга на эту тему всегда вызывает интерес.
Отдельная благодарность чтецу! Обязательно куплю и другие книги в его исполнении.
Прослушал 5 раз. Смысл ускользает постоянно. Кажется иногда что это краткое содержание какой то большой книги. НО)). завораживает и интригует , красивая литературная картинка , не для каждого)) Но точно стоит прочитать)) Как маленький и вкуснейший десерт)) , не накушаешься , но полакомишься !! и будет что вспомнить)))
Прослушал 5 раз. Смысл ускользает постоянно. Кажется иногда что это краткое содержание какой то большой книги. НО)). завораживает и интригует , красивая литературная картинка , не для каждого)) Но точно стоит прочитать)) Как маленький и вкуснейший десерт)) , не накушаешься , но полакомишься !! и будет что вспомнить)))
Всякая аудиокнига по произведению Пелевина предполагает уважительное ( как минимум ) отношение к этому культовому автору современной литературы и это убедительно продемонстрировано в настоящем опусе. Всё , за что берётся Виктор Пелевин отмечено печатью несомненного таланта ( не случайно он на протяжении последних десятилетий делит первенство на пьедестале читательского интереса, с Владимиром Сорокиным ) и удивительно точным попаданием в " яблочко " общественного внимания в нужный момент времени. Спасибо за эту превосходно задуманную и отменно исполненную аудиоверсию.
Всякая аудиокнига по произведению Пелевина предполагает уважительное ( как минимум ) отношение к этому культовому автору современной литературы и это убедительно продемонстрировано в настоящем опусе. Всё , за что берётся Виктор Пелевин отмечено печатью несомненного таланта ( не случайно он на протяжении последних десятилетий делит первенство на пьедестале читательского интереса, с Владимиром Сорокиным ) и удивительно точным попаданием в " яблочко " общественного внимания в нужный момент времени. Спасибо за эту превосходно задуманную и отменно исполненную аудиоверсию.
удивительно приятное прослушивание! спасибо автору ! слушаем дальше инадеюсьчто и дальше не разочаруюсь! прекрасный стиль с изложение неповторимо особенно финал
удивительно приятное прослушивание! спасибо автору ! слушаем дальше инадеюсьчто и дальше не разочаруюсь! прекрасный стиль с изложение неповторимо особенно финал
nandzed
Вещи, которые, как нам кажется, распределяются важными и духовно продвинутыми людьми, на самом деле приходят к нам из источника, о котором мы даже не имеем понятия. Это первый урок.
Второй урок таков – следует помнить, что Всевышний не отбрасывает тени. У него нет ни спутников, ни компаньонов, ни семьи, ни заместителей – его любовь изливается на нас не через посредников, а прямо. Каждый человек живет в луче этой любви от рождения до смерти. Его жизнь и есть этот луч. Земные мудрецы нужны только для того, чтобы человек мог это понять, если не видит сам. Нет смысла искать других чудес, пока не понято это. А когда постигнуто это чудо, другие уже не нужны.
Истину бесполезно искать в прошлом, среди костей, могил и пожелтевших свитков. Ее нет в будущем, среди наших надежд и страхов. Ее нет даже в настоящем, среди иллюзий и миражей, ибо она запредельна всему. Но это не значит, что ее трудно найти. Можно сказать, что все в нашем мире скрыто во мраке и таится в неясности – и лишь одна истина являет себя свободно и открыто. Истина распахнута настежь, и не бывает ничего ближе к нашим глазам, ибо она и есть их свет. Она нигде – и всюду, куда падает наш взгляд или устремляется мысль. Но есть ли в нас тот, кто способен ее увидеть? Юноша, решивший, что понял эти слова, – не торопись с ответом.
Думать, что бывают люди, стоящие ближе ко Всевышнему или дальше от него, – это как считать, что в полдень есть такие, кто ближе к дневному свету. Когда мы открываем глаза, мы видим свет, когда закрываем их, тьма видит нас, и большего в человеческую жизнь не вместить. Если мы не понимаем этого и верим проходимцам, которые обещают нам «дивное учение из нездешних стран», чем мы лучше накрашенной свекольным соком танцовщицы, покупающей себе на базаре приворотное зелье и пеструю шаль?
Уверения разнообразных жуликов в том, что кратчайшая дорога к свету проходит исключительно через их лавку (и ни в коем случае не через лавку соседа), – просто нечистый промысел, которым они зарабатывают себе на жизнь. Дорога к свету проходит везде, где человек открывает глаза. А что такое свет и тьма, по воле Всевышнего каждый знает в своем сердце сам.
Если вы думаете иначе, а также употребляете одурманивающие субстанции на регулярной основе, ваше понимание мира будет несовершенным, и этим обязательно воспользуются лихие люди.
Третий урок таков: то, что кажется иному человеку раем, для другого будет просто нездоровым образом жизни.
Читайте также: