Остров сокровищ что кричал попугай
- Дарби Мак-Гроу, Дарби Мак-Гроу… Дарби, налей мне рому!
Капитана Флинта никогда не было, а судно с названием «Морж» не ловило парусами попутный ветер, «Веселый Роджер» порой называют сказкой, кортик Джима Хокинса следовало называть тесаком, а в самих пиратах романтики не водилось совсем. Ну, это мы с вами знали еще тогда, как в первый раз открывали ту самую книгу.
- Пиастры! Пиастры! – кричал попугай Сильвера, а «Эспаньола» рассекала волны, раз за разом идя к острову, где ручьи истекали кровью, зелень расла из костей мертвецов-матросов, земля прятала в себе золото и самоцветные камни, день пел острой сталью, а ночь криками раненых… и так уже больше двухсот с лишним лет.
«Остров сокровищ» книга честная настолько, насколько она может быть для подростков. Здесь никто не совершал подвигов из последних сил, здесь люди умирали, хорошие и плохие, тут мальчишку на полном серьезе могли просто прирезать и все. В этой книге не было иронии и скрытого добра «Гекльберри Финна», а приключения Тома Сойера рядом с ней казались совсем детской сказкой.
Джим Хокинс открывал сундук мертвого Билли Бонса и находил её. Карту.
Рафинированный Питер Блад от Сабатини и пафосный Черный корсар от Сальгари к моим сорока годам конкретно проиграли схватку с историей о поисках сокровищ капитана Флинта. Даже в восемь лет натуральный запах настоящих пиратов достиг носа, проник внутрь и закрепился там навсегда.
Джон Окорок\Долговязый Сильвер, Слепой Пью, Черный Пес, Билли «Рому» Бонс, Израэль Хэндс и остальные. Шайка прохвостов, головорезов, убийц и людей, спустивших все заработанное грабежом, насилием и сотнями перерезанных глоток за спиной. Не помню, как звали всю команду Тимура, кроме Гейки, не помню никого, кроме Незнайки, Знайки, Винтика с Шпунтиком, Пилюлькина из коротышек и даже близко не скажу, кто состоял в «молокососах» капитана Сорви-голова. Джентльменов удачи, отправившихся за кладом капитана Флинта, ставших знакомыми в то же время, помню даже сейчас.
Ой, скажите вы, дети моего поколения, заставшие СССР, Первый канал и великолепный мультфильм Черкасского, что вы нам врёте?! Чего это они у вас такие мрачные и вовсе не смешные? Ну, почему, те самые, где Джон Сильвер говорил голосом Джигарханяна, тоже никогда не забудутся. И там были веселые приключения, смех, песни и пальба из пушки, пародирующая Джона Рэмбо, все верно.
А еще в моей жизни Джон Сильвер был Олегом Борисовым, вовсе не высоченным одноногим верзилой, не подходящим под прозвище «Окорок», но Олег Борисов, как и всегда в своих фильмах, становился им другим: змеем-искусителем, темным кукловодом и самым настоящим корсаром, куда там Джеку-Воробью… пардон, капитану Джеку-Воробью. С Сильвером от Олега Борисова мог сравниться лишь один настоящий пират и капитан – Барбосса.
А еще им был Борис Андреев.
Смотрел ли «Черные паруса»? Конечно, ведь там, наконец-то, появился сам капитан Флинт. Смотрел ли до конца? Нет, ведь под флагом ЛГБТ, гомосексуализмы, свободной любви и современных нравов, явно необходимых также, как чернокожий Роланд Дискейн, Флинт вдруг оказался геем. А этого моя тонкая душа выдержать не смогла, ведь в глубине меня прячется ватник, гомофоб, сексист и ретроградная патриархальная мужско-шовинистическая свинья. Прочитав это любой рукопожатный современный настоящий человек, равно как любая феминистка, может считать меня кем угодно, наплевать.
Мои пираты не были геями. Они могли насиловать, жечь, грабить и убивать, но даже в этой скотской натуре они оставались настоящими брутальными паршивцами, когда вчетверо на одного, выкинуть за борт весь балласт вместе с пленными, если на горизонте английский военный бриг и все остальное.
«Остров сокровищ» остался для меня тем же, чем стал для Джима Хокинса: проклятым кровавым местом, где люди превращаются в зверей. Но именно это и заставляет до сих пор брать, и перечитывать книгу Стивенсона, слыша ветер, крики чаек, чуя соль, порох и кровь в носу и на языке.
2045. «Пиастры! Пиастры!»
ЖИЛ в городе Вене хитроумный психолог Сигизмунд Шломо Фройд, более известный как Зигмунд Фрейд. Юношеские исследования половой жизни угря, видимо, произвели на него мощные впечатления, и со временем он пришёл к выводу, что важнейшую роль в жизни людей играет сфера секса. Если в ней покопаться поглубже, то можно многое вызнать о каждом человеке.
Но я не о сексе и Фрейде, а о его племяннике по жене – Эдварде Бёрнэйсе. Он мало известен сегодня, но его влияние на XX век почти не меньшее, чем его дядюшки. Его идеи Бёрнэйс употребил для манипулирования массами.
Слово это происходит от латинского manipulus – пригоршня. Означает скрытое управление поведением и сознанием человека с помощью речи – «пригорошней хитрых слов». Делается чаще «в обход» ума и потому не замечается.
Бёрнэйс первым показал американским корпорациям, что можно заставить народ хотеть вещи, которые им не нужны. Из этого позже вышла идея, как управлять людьми через удовлетворение их тайных желаний.
Бёрнэйс работал пресс-секретарём в Америке. Во время войны президент Вильсон заявил, что США будут бороться «не за восстановление империй, а за демократию во всём мире». Бёрнэйс чрезвычайно успешно двигал эту идею. Результаты, им полученные в пропаганде, поразили. Она рисовала Вильсона «освободителем народов, основателем нового мира, где каждый человек будет свободен». Вильсон стал героем.
Видя, как восторженная толпа окружила президента, Бёрнэйс задался вопросом, а можно ли провести тот же трюк с убеждением толпы в мирное время. Слово «пропаганда» ему не нравилось и он придумал новую должность – «консул по общественным связям», по-английски – public relations – сокращённо PR.
Вот как появилось на свет популярное ныне слово «Пи-ар».
Бёрнэйс решил поэкспериментировать с сознанием людей. Удачным стал его фокус в убеждении женщин курить. Тогда редко кто из них курил. А президент табачной компании ради будущих доходов попросил Бёрнэйса разрушить этот запрет.
По оригинальной теории его дядюшки Зигмунда сигарета для женщин означает пенис и мужскую сексуальную силу. Бёрнэйсу надо было найти способ соединить сигарету с вызовом мужчинам – тогда женщины начнут курить – потому что у них появится своё… оружие.
В Нью-Йорке шёл многотысячный парад. Бёрнэйс уговорил группу женщин спрятать сигареты под чулками. По команде они должны были разом достать сигареты и закурить. Бёрнэйс сообщил прессе, что группа дам хочет протестовать на параде и зажечь «Факелы Свободы». Он знал: фотографы растиражируют сей момент.
Слова о «свободе» обрели вид сигареты. Назавтра все газеты писали об этом. Бёрнэйс внушил идею, что курение делает женщину сильнее и независимей. Идея, кстати, живёт и поныне. Сигарета стала влиятельным символом всего лишь потому, что вдруг её связали с тем образом, что люди хотят иметь.
Вывод: чтоб продать вещь, не нужно боле обращаться к уму – надо бить на чувства людей.
Потом Бёрнэйс решил, что эти приёмчики надо применять и в политике. Он считал: людям нельзя доверять в демократии. Народ может проголосовать за неправильного человека. Он должен управляться извне. Надо только научиться проникать вглубь подсознания людей и использовать их в своих целях. (Известно, что у Бёрнэйса учился пиару Геббельс.)
Внушать нужные идеи можно через враньё, клевету, передёргивание фактов, слухи, главное – делать это надо регулярно и часто.
Пиастры острова Сокровищ
Кто из мальчишек в детстве не читал книгу «Остров сокровищ» Стивенсона или не смотрел фильмы про пиратов? Помните коварного инвалида, одноногого громилу Сильвера с попугаем по имени Капитан Флинт на плече. «Пиастры, пиастры!», - хрипло кричала птица. Я несколько раз перечитывал эту книгу, представляя себе пещеры, где спрятаны сокровища пиратов, огромные сундуки с золотыми монетами и скелеты мертвецов с абордажными саблями в руках, охраняющих спрятанное. Я думал, что пиастры — огромные золотые монеты, ярко блистающие ослепительным жёлтым цветом в пламени горящих факелов. Но, увы, трюмы испанских каравелл и галеонов после захвата конкистадорами Мексики и Перу были набиты серебром инков, из которого и стали чеканить новые деньги быстро растущей империи, хотя испанской серебряной монетой ещё с середины XIV века являлся реал. Однако, центру мировой торговли, которым стала Испания, и открытому Колумбом Новому Свету требовалось всё больше полновесных денежных средств, поэтому испанцы начали чеканить серебряные монеты номиналом в восемь реалов, название которых звучало по-испански, как "peso de ocho" — "восьмерник". В остальной Европе его стали называть пиастром. Почему?
Piastra по-итальянски означает «плитка». Самые первые пиастры выпускались в виде плиток серебра. Несколько столетий это были самые распространённые монеты мира. Число восемь выбрано не случайно. Восемь реалов в то время составляли стоимость одного немецкого талера. Пиастр часто так и называли — талер. На испанский манер это звучало, как доллар. Серебряные пиастры в виде пластинок можно было рубить на половинки, четвертинки и восьмушки, чтобы получить четыре, два или один реал. В США 25-ти центовую монету до сих пор называют "квотер" или четверть доллара. В испанских колониях любые суммы денег обозначались — PS. Именно такое написание считается основой символа $. Так, что название своей валюты американцы также позаимствовали на стороне, как и многое другое, включая мелодию гимна, имена штатов, городов и тому подобное. Сегодня пиастр — разменная монета египетских, суданских, иорданских, сирийских фунтов.
- А, что же такое пиратское золото? - спросите вы. Куда же без него?
1. Дублон (в переводе — двойной). Испания начала его чеканку в 1566 году и выпускала вплоть до 1849. Во времена колонизации Нового Света выполняла роль резервной мировой валюты. По этой причине эти монеты прятали и они составляли львиную долю пиратских сокровищ.
2. Эскудо. Годы чекана 1535 — 1833. Вес — 3,4 гр. При правлении Короля Филиппа Второго являлась основной золотой монетой Испании. Один дублон равнялся двум эскудо. Однако, именно пиастры являются синонимом времени «Золотого века пиратов». Мальчишка Джим — главный герой романа «Остров сокровищ» после всех приключений и перенесённых тягот на Острове сокровищ признавался: «До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о берега острова, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта — Пиастры! Пиастры!»
Пиастры
«Этой птице, — говорил он, — наверно, лет двести, Хокинс. Попугаи живут без конца. Разве только дьявол повидал на своем веку столько зла, сколько мой попугай. <…> Он видел, как вылавливают груз с затонувших галеонов. Вот когда он научился кричать «пиастры». И нечему тут удивляться: в тот день выловили триста пятьдесят тысяч пиастров, Хокинс!»
Испанская серебряная монета достоинством 8 реалов, отчеканенная при правлении Филиппа V. 1739 год Wikimedia Commons
Джон Сильвер с Джимом Хокинсом. Иллюстрация Ньюэлла Уайета к «Острову сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона. 1911 год Wikimedia Commons
В оригинале у Стивенсона попугай Сильвера кричал: «Pieces of eight! Pieces of eight!» «Пиастры! Пиастры!» — именно этим восклицанием кончается роман. Пиастрами называли серебряные монеты итальянцы — от piastra d’argento, «плитка серебра». Попугай же видел испанские peso de ocho — буквально это можно перевести как «по весу восьми». Эту испанскую монету чеканили с конца XVI века Сначала пиастр был четырехугольной монетой неправильной формы, но в XVII веке он стал круглой монетой диаметром около 38 мм. : она соответствовала 8 реалам и для размена ее часто рубили на восемь равных частей. У испанского «восьмерика» было и важное символическое значение: именно в эти монеты переплавлялось добытое в Мексике серебро. Поэтому peso de ocho — гордость Испании, знак богатства могущественной империи. В Америке конца XVIII века, во время Войны за независимость, монету стали называть «испанский доллар». Слово «доллар» происходит от немецкого «талер», которому как раз соответствовало по весу и размеру peso de ocho. Ну а название «песо» прижилось в бывших испанских колониях, и до сих пор так называется денежная единица в Аргентине, Чили, Уругвае, на Кубе и еще в нескольких странах.
Читайте также: