Есть ли компьютеры в северной корее
В современном мире, где границы между многими странами уже просто абстрактные понятия, КНДР остается необычным примером государства, где доступ в интернет практически полностью закрыт. Связано это, в первую очередь, с тотальным контролем со стороны правительства. Интернет в Северной Корее служит только для одной цели – обслуживать нужды властей, а у обывателей страны отсутствует фактически любая информация, за исключением пропаганды из телевидения и газет. Хотя, в последнее время, все больше становится заметна тенденция открытия «железного занавеса» и, конечно, это коснется и интернета.
Сейчас доступ к сети есть лишь у немногих северокорейцев. На 2013 год количество IP-адресов, выходящих в интернет, составляло всего лишь 1200. Доступ к нему имеют партийные деятели, некоторые НИИ, иностранные посольства, столичные университеты, внешнеэкономические деятели, пропагандисты и еще некоторые избранные самим Ким Чен Ыном. Подавляющее большинство же пользуется национальной сетью Кванменом, о которой мы сейчас поговорим более подробно.
1. Всемирная паутина.
Информационная и экономическая замкнутость страны позволила северокорейским властям решить проблему с нежелательной информацией в Сети радикально – Интернет просто «отрубили» по всей стране. В 2000 году по инициативе правительства КНДР в качестве суррогата сети интернет, была создана национальная сеть Кванмен – яркий пример интранета. Рядовым пользователям (которых и так немного – из-за дороговизны компьютера это в основном номенклатурщики) предлагается его аналог – внутренняя «сетка», охватывающая всю страну.
В этом «аналоге», как говорят знакомые с проблемой люди, все то же самое, что и в «большом» Интернете – сайты, чаты, форумы. Правда, типичной для западного и российского сегментов анархией или даже свободой там и не пахнет – в точном соответствии с оруэлловской идеей, информация мониторится цензорами. Специфика страны – информация прочитывается ВСЯ, практически без исключения.
Значительная часть контента попадает в Кванмен из большого интернета. Его отбирает спецучреждение — Корейский компьютерный центр. Сотрудники этого центра работают по принципу кочегара с лопатой: сгребают сайты, которые представляются политически допустимыми, и выкладывают их во внутреннюю локалку. В общем, сама идея того, что есть такая шайтан-машина, куда можно потыкать и увидеть всякие интересные вещи, известна большинству северокорейцев уже давно.
Большая часть страниц относится к учебным заведениям и производственным предприятиям. Сейчас сеть активно развивается и, помимо материалов на корейском языке, стали появляться сайты на английском и русском языках.
Процесс добавления информации в интранет происходит по заказам различных учреждений и организаций, а далее Центр компьютерной информации сгружает информацию из всемирного интернета в Кванмен, проводя при этом цензурную проверку контента. Только после этого сайт становится доступным пользователям.
По меркам современного человека, Кванмен больше походит на электронную библиотеку, где возможности пользователей ограничены до предела. В Кванмене можно скачивать электронные книги и читать их на китайских планшетах Samjiyon, производимых специально для КНДР. Также в интранете есть новостные ресурсы, в большей степени посвященные пропаганде коммунизма, статьи о науке, поисковая система и немного коммерции – есть даже возможность вести свой бизнес. Общаются пользователи через электронную почту и специальные университетские форумы, где есть возможность обмениваться песнями и поздравлениями.
Поскольку КНДР бедная страна и средняя зарплата рабочего около 4 долларов, то встретить компьютер в северокорейской семье – достаточно редкое явление. На всех компьютерах используется Red Star OS на ядре Linux, новая версия которой интерфейсом напоминает Mac OS X. В Red Star OS имеется модифицированная версия браузера Mozilla Firefox, названный Нэнара, текстовый редактор, почтовая система, медиаплеер и некоторые игры.
Социальных сетей в КНДР нет и возможность общения с другими странами попросту отсутствует. По словам иностранцев, самое популярное место, где обычно молчаливые северокорейцы могут общаться на «закрытые темы» и обсудить власть – это поезда. Здесь, словно в большой социальной сети, незнакомец может общаться с незнакомцев на темы, которые на работе или дома он бы затрагивать не стал.2. Кванмён.
Основная часть материалов в сети, естественно, коммунистическо-пропагандистского содержания. Однако встречаются и нейтральные в политическом плане естественно-научные и технические тексты, а так же сайты, на которых происходит общение между учениками и преподавателями различных высших учебных заведений.
Для того, чтобы пользователи Кванмён получили доступ к какому-либо сайту, его должен добавить в эту сеть Центр контроля. Он проводит цензурирование материалов сайта и только после этого загружает его в Кванмён. В большинстве своём это сайты, которые добавляются по запросу образовательных и научных учреждений.
По большому счёту Кванмён больше походит на большую электронную библиотеку. Пользователи могут скачивать понравившиеся книги и загружать их в планшеты Samjiyon, которые специально для Северной Кореи производит Китай.
Подключаются северокорейцы к своей сети через Dial-up, но внутри сети имеют неограниченный трафик. В большинстве своём для доступа к Кванмёну они используют планшеты или мобильные телефоны. Это обусловлено тем, что компьютер в стране очень дорогое удовольствие, доступное далеко не всем. Средняя зарплата жителя Северной Кореи составляет $20 в месяц. А те компьютеры, что есть в стране работают под управление лишь одной операционной системы «Красная звезда».
3. Красная звезда.
Операционная система Red Star впервые стала доступна за пределами Северной Кореи в 2010 году, когда один из русских студентов университета им. Ким Ир Сена опубликовал её в интернете.
Эта система, основаная на Red Hat Linux, была разработана Корейским Компьютерным Центром. Это довольно крупный центр разработки в Пхеньяне. Причём предыдущая версия системы базировалась на популярном KDE, который имитировал внешний вид Windows 7. А нынешняя во многом повторяет интерфейс Mac OS. К разработке нового дистрибутива приложил руку американский учёный Уилл Скотт.
В системе есть приложения для электронной почты, специальная версия офисного пакета Microsoft Office, стандартные игры и интернет-браузер «Нэнара», который считается копией Mozilla Firefox.
Есть ещё группа людей, которая имеет доступ только к e-mail реального интернета — люди, которым это необходимо по роду деятельности. Они заходят в охраняемое помещение, там стоит женщина — охранник госбезопасности. Человек записывается, ставит подпись и идёт читать мыло. Его контролируют, чтобы он не пользовался браузером, а смотрел только почту.Когда сеть только создавалась, выходить в интранет можно было из дома. Но лет восемь назад приняли решение это запретить. Вроде бы этот запрет еще не отменили.
Интересно, что компьютер в Северной Корее широко покупают, это важный символ успеха. Наличие дома компьютера показывает, что ты относишься к среднему классу, — это как в России приличная иномарка. Его используют, например, для просмотра фильмов или как игровую машину.
Каждый компьютер стоит на государственном учёте: их в Северную Корею не привозят, руководствуясь официальным запретом на ввоз техники подобного рода. Все ПК в стране собирает государственный монополист Achim Paendeo (아침팬더, дословный перевод — «утренняя панда»), производя ежегодно всего несколько сотен компьютеров — конкретное их число определяется правительством каждый год. Оно же регламентирует точное число IP-адресов, действующих на территории страны: 1024 динамичных адреса на 25 миллионов жителей.
Беспроводных сетей в Северной Корее нет — эта мера безопасности позволяет исключить подключение к сетям внешних гаджетов и устройств, опять же в угоду безопасности государства. Ноутбуки, кстати, тоже попадают под определение «внешнего компьютера», так что их производство и перепродажа в стране запрещены. Зато КНДР выпускает планшеты, правда, без 3G и Wi-Fi.
Как попасть и выйти из северокорейского интранета?
На данный момент не существует прямого выхода из мирового интернета в интранет КНДР. Были пару попыток взлома Кванмена, однако, прямых доказательств так и не было предоставлено. Впрочем, не все так безнадежно: любой желающий может посмотреть в любой точке мира северокорейское телевидение и послушать местное радио «Голос Кореи». Также у иностранных пользователей есть возможность испробовать национальную поисковую систему.
Что касается выхода во всемирную сеть из КНДР, то здесь дела обстоят и того хуже. Как уже говорилось выше, доступом в интернет обладают лишь государственные учреждения и политические деятели. Однако с 1 марта 2013 иностранным туристам разрешили входить в интернет на территории государства по средству 3G связи, правда, эта услуга не сильно прижилась, ведь доступ стоит несколько сотен долларов. Чиновники, заботясь об имидже страны, постоянно придумывают различные путеводители, в том числе и интерактивные. Ярким примером этому служит первая видео игра, созданная в Северной Корее, браузерная гонка Pyongyang Racer.
Просто взглянув на нее, можно понять, что КНДР уже на несколько десятков лет отстала от других стран в плане информационных технологий. Соревноваться в этой игре не с кем, но катаясь по пустынным улицам Пхеньяна, можно изучить все местные достопримечательности столицы.Доступ в глобальный Интернет, впрочем, тоже имеется. Однако есть он только там, где это жизненно необходимо для промышленности или науки (скажем, в НИИ). И каждый встречный-поперечный зайти и сесть за компьютер с Интернетом там не сможет. По скупым описаниям, сотрудники, имеющие доступ в Интернет, многократно проверяются по линии госбезопасности и получают допуск именно от нее, а комната с компьютером, подключенным к Сети, также охраняется соответствующим образом – не предъявив допуск, не пройдешь. Куда сотрудник ходит в Интернете, естественно, тоже проверят.
Правда, есть надежда, что компьютерные сети используют не только телефонную связь – иначе это было бы совсем удивительно.
Относительно свободно в Интернет могут заходить разве что сотрудники посольств и торгпредств – причем не только иностранцы, но и местный персонал. Такой «либерализм» можно попытаться объяснить только двумя версиями: либо все они поголовно имеют звания в госбезе или просто многократно проверены, либо госбез махнул рукой: «все равно от иностранцев наслушаются». Первое вернее. Интересно, что собственный канал у посольств возник не так давно – еще в начале 2000-х им приходилось дозваниваться по международной связи до китайского провайдера.
По состоянию на конец 2015 года количество активных IP-адресов имеющих доступ к глобальной сети не превышает 1500. Это при том, что количество населения страны ещё в 2013 году перевалило за 25 миллионов. Выходить в интернет могут лишь партийные функционеры, некоторые университеты, научные деятели, посольства и особо приближённые к лидеру страны.
Источники «Ведомостей» заверили, что о постоянном отключении интернета речи не идёт. Однако за последний год в России в силу вступили несколько законов, существенно ограничивающих свободу интернета. Интернет-эксперт Антон Носик назвал действия правительства «переходом на северокорейскую модель управления интернетом».
The Village спросил главного корееведа России, профессора сеульского университета Кунмин, о том, как жители самой закрытой в мире страны получают доступ в интернет.
Андрей Ланьков
Сегодня, когда говоришь о Северной Корее, в голове у многих по-прежнему присутствует образ психованного сталинизма, который был правдой 20–25 лет назад. Сейчас страна находится где-то между периодом сталинских и брежневских времён. Это тоже специфическое и крайне неприятное место, но не то, что было раньше.
Для того чтобы был интернет, необходима инфраструктура. В Северной Корее есть один или два провайдера, то есть физически выходить в Сеть можно. Иностранные посольства и представительства могут подключаться с 2005 года.
Недавно было принято решение, запрещающее иностранным организациям устанавливать у себя Wi-Fi без особого разрешения. Это связано с тем, что в некоторых странах западные посольства умышленно устанавливали очень мощные роутеры, чтобы позволять людям, находящимся на расстоянии от посольства, пользоваться интернетом. Чтобы предотвратить такие вещи со стороны недружественных представительств, приняли решение запретить вход через Wi-Fi.
Интернет есть в небольших количествах в госорганах, например в спецслужбах, которым он необходим по роду деятельности. Только не надо думать, что, если человек является полковником или майором госбезопасности, ему обязательно дадут доступ. Бывает, пишут, что доступ есть у членов партии. Но их таких 5 миллионов, и, конечно, рядовой опер госбезопасности доступа не получит.
Кроме них, к интернету может подключаться часть научно-технической интеллигенции, которая занимается важными исследованиями. В Пхеньянском университете науки и технологий работают даже иностранцы, у которых, конечно, есть доступ.
Есть ещё группа людей, которая имеет доступ только к e-mail, — люди, которым это необходимо по роду деятельности. Они заходят в охраняемое помещение, там стоит женщина — охранник госбезопасности. Человек записывается, ставит подпись и идёт читать мыло. Его контролируют, чтобы он не пользовался браузером, а смотрел только почту.
Для всех остальных северокорейцев действует локальная сеть Кванмён (переводится как «сияние, блеск»). Это общенациональный интранет, который физически не соединён с интернетом. Доступ в сеть осуществляется по телефонным линиям через Dial-Up. Там своя жизнь, нам практически неизвестная. Я не знаю ни одного человека, которому дали всерьёз поиграться с компьютером, присоединённым к Кванмён.
Значительная часть контента попадает туда из большого интернета. Его отбирает спецучреждение — Корейский компьютерный центр. Сотрудники этого центра работают по принципу кочегара с лопатой: сгребают сайты, которые представляются политически допустимыми, и выкладывают их во внутреннюю локалку. В общем, сама идея того, что есть такая шайтан-машина, куда можно потыкать и увидеть всякие интересные вещи, известна большинству северокорейцев уже давно.
Судя по всему, там нет физического соединения с глобальной сетью. Я обсуждал это с одним экспертом, и он считает, что власти опасаются не того, что кто-то выйдет в большой интернет, а, наоборот: они боятся, что их хакнут южнокорейские или американские спецслужбы. Так что просто отделили свою сеть, чтобы никто посторонний не пролез.
Где можно подключиться к Кванмён? Когда сеть только создавалась, выходить в интранет можно было из дома. Но лет восемь назад приняли решение это запретить. Насколько я знаю, запрет не отменяли, так что подключаться можно только из учреждений.
Интересно, что компьютер в Северной Корее широко покупают, это важный символ успеха. Наличие дома компьютера показывает, что ты относишься к среднему классу, — это как в России приличная иномарка. Его используют, например, для просмотра фильмов или как игровую машину.
В 2003 году было решено упростить порядок выдачи загранпаспортов корейцам, которые едут в Китай на встречу с родственниками. Затем прошло ещё одно упрощение, в результате которого половина или треть корейцев, готовых заплатить официальную пошлину и иногда небольшую взятку, могут выехать за границу. Сам я не был свидетелем сцен, но читал о том, что, когда люди пересекают китайскую границу, первое, что они делают, — это идут в ближайшее интернет-кафе. Но надо понимать, что большая часть северокорейцев выезжает, чтобы работать на стройке или фабрике, — у них нет ни времени, ни сил, ни денег на интернет.
Несмотря на то что последние годы сопровождались либерализацией, Северная Корея остаётся кровавой и систематичной конфуцианской диктатурой. Если в былые времена, до 1994 года, человек уходил на работу и больше не возвращался, а через неделю группа оперативников приезжала в дом, где он жил, погружала вещи семьи в грузовик и отправляла всех родственников на место отбывания ссылки или в тюрьму — сейчас система семейной ответственности, как правило, не применяется. Примерно в 2004 году вышла инструкция использовать её только в особых случаях. Количество политзаключённых сократилось в два раза за последние десять лет. Но люди не спешат высказывать недовольство политикой страны. Ведь люди готовы выступать против власти и идти на риск при условии, если они не считают, что это не безнадёжное и бессмысленное самоубийство. В Северной Корее любые попытки выступать против власти по-прежнему наказываются с максимальной свирепостью. Существует огромное количество информаторов, так что человек всегда понимает, что о его высказываниях и действиях сообщат в компетентные органы.
Если северокореец попытается, как у нас говорят, замутить политически активное движение, которое ставит под сомнение величие страны и действия властей, он просто исчезнет. Люди понимают, что могут сгинуть где-то мучительным способом. А не так давно человек вообще мог погубить всю семью.
Кроме того, система информационной изоляции резко снижает шансы недовольства. В СССР ворчали, потому что представляли, что происходит в Америке. Такое знание в Корее стало распространяться только последние 15 лет. Все законодательные акты существуют как инструкции к выполнению, но они закрыты от обычных граждан. Например, законы, регламентирующие связь, — это секретные документы. Радиоприёмники в КНДР по-прежнему должны быть опломбированы, за отсутствие пломбы — уголовное наказание. Телевизоры имеют фиксированную настройку на два официальных канала. Управдомы обязаны иногда появляться и проверять, не нарушены ли пломбы в радиоприёмниках.
Северокорейцам всегда рассказывали, что они живут в самой богатой и радостной стране. Люди со всего мира им очень завидуют, потому что ими правит Генералиссимус Ким Ир Сен, который в своё время в одиночку разбил японцев, и так далее. Сейчас уже многие северокорейцы в это не верят.
The Insider продолжает цикл очерков Андрея Ланькова, профессора университета Кунмин в Сеуле, недавно вернувшегося из КНДР. В этой части цикла речь пойдет о том, как устроен северокорейский интернет и как КНДР развивает новые технологии.
Многие иностранцы отправляются в Пхеньян в полной уверенности, что они едут в бедную и дикую страну, эдакую «Африку с холодной погодой». Они бывают удивлены не только чистотой и порядком на улицах, но и тем, как много в Северной Корее всяческой бытовой электроники.
Одним из главных символов Северной Кореи времён Ким Чен Ына стал сотовый телефон. Телефоны появились в КНДР в конце 2008 года. Строго говоря, была попытка ввести сотовую связь и раньше, но закончилась она в 2004 году запретом и конфискацией большинства телефонов (высшему начальству несколько сотен трубок тогда решили оставить).
Сейчас в Северной Корее почти 5 млн сотовых телефонов — по крайней мере, так говорит официальная статистика. На практике мы имеем дело с пресловутой «лукавой цифрой»: северокорейская система тарифов устроена таким образом, что за время, превосходящее щедрый базовый лимит, приходится платить очень дорого. Поэтому многие северокорейцы предпочитают иметь два или даже три телефона, немало экономя таким образом на плате за разговоры.
По правилам у одного гражданина КНДР может быть только один сотовый телефон, но на практике обойти этот запрет несложно — достаточно заплатить скромную сумму какому-нибудь знакомому или дальнему родственнику, который согласится выступить в качестве подставного лица. Поэтому реальное количество пользователей сотовой сети — примерно 3,5 млн, то есть примерно две трети северокорейских семей имеют по меньшей мере один сотовый телефон. Немалой популярностью пользуются и компьютеры — в основном, ввезённые из Китая и чаще всего купленные по минимальной цене как б/у. В Пхеньяне сейчас они есть в подавляющем большинстве домохозяйств.
Казалось бы, такое распространение современных информационных технологий должно беспокоить северокорейское руководство, которое отлично осведомлено о дестабилизирующей роли, которую средства связи сыграли в недавнем прошлом (достаточно вспомнить «арабскую весну»). Однако Ким Чен Ын и его окружение, осознавая опасность, всё-таки решили не идти по пути наименьшего сопротивления и не стали вводить примитивные запреты. В северокорейском руководстве понимают: без развития информационных технологий невозможно добиться экономического роста. Поэтому в последние годы власти Северной Кореи занимают весьма оригинальную позицию: с одной стороны, поддерживают их распространение, а с другой — пытаются взять их под контроль.
В этой кампании особую роль играет созданная в Северной Корее компьютерная операционная система «Пульгын пёль» («Красная звезда»). Строго говоря, это северокорейский вариант Linux, разработанный, в первую очередь, для того, чтобы облегчить властной верхушке контроль за доступным простонародью контентом.
Сейчас северокорейские власти ведут активную кампанию за то, чтобы сделать «Пульгын пёль» обязательной операционной системой всех северокорейских компьютеров. С мобильными устройствами им это в целом удалось: поскольку телефоны, планшеты и прочие устройства продаются с предустановленной операционной системой, все северокорейские мобильники и планшеты работают на «Пульгын пёль». С ноутбуками и стационарными компьютерами ситуация, однако, пока выглядит иначе.
Кроме того, владелец компьютера должен показать полицейским, установлена ли на устройстве политически правильная операционная система «Пульгын пёль». Полагаю, северокорейские владельцы компьютеров волей-неволей переключатся на использование «Красной звезды» в ближайшем будущем.
«Пульгын пёль» обладает рядом особенностей — по сути, её можно назвать операционной системой-сыщиком. Во-первых, компьютер, оснащённый ею, не открывает текстовые или медиафайлы, если они созданы на других компьютерах и при этом не снабжены т.н. «подписью» (signature), то есть специальной меткой, которую на файл в нормальной ситуации могут поставить только компетентные органы. На практике это ограничение создаёт пользователям немалые неудобства — например, не дает ознакомиться с самым безобидным текстом, который был создан на другом компьютере. Обмениваться информацией с помощью привычных нам флешек-USB в «Пульгын пёль» нельзя. Собственно говоря, именно к этому — к ограничению возможностей копирования и распространения информации изначально и стремились создатели северокорейского Linux.
Впрочем, невозможность обмена политически безобидной (и тем более экономически полезной) информацией воспринимается властями как проблема, требующая решения. Решением проблемы, видимо, должны стать внутринациональные, строго замкнутые на Северную Корею и легко контролируемые властями системы обмена файлами. В недалёком будущем через такие системы северокорейцы смогут обмениваться файлами свободно, но вот сами файлы при этом будут полностью доступны всевидящему оку цензора.
Кроме того, время от времени операционная система «Пульгын пёль» делает скриншоты, которые сохраняются в её памяти неопределённое время. Самостоятельно удалить их, равно как и историю своих действий, пользователь не может. Зато, как легко догадаться, и к скриншотам, и к истории может легко получить доступ сотрудник полиции.
Время от времени операционная система делает скриншоты, которые сохраняются в её памяти. Пользователь к ним доступа не имеет. В отличие от полиции
Понятно, что привычного нам интернета, Всемирной Сети, в Северной Корее нет — точнее, он доступен очень небольшому кругу особо привилегированных людей, в том числе сотрудникам спецслужб и высшим чиновникам. Для простых смертных существует общенациональная северокорейская сеть, своего рода интранет национального масштаба, который известен как сеть Кванмён.
По своей структуре сеть Кванмён не очень-то отличается от интернета, и разработана на основе тех же технологий, что и «большой Интернет», но при этом является сетью сугубо локальной и с мировой сетью физически никак не связана. Некоторые из имеющихся в сети Кванмён сайтов на практике были загружены туда из «большого» интернета, однако произошло это лишь после того, как идеологически подкованные цензоры внимательно ознакомились с их содержанием и пришли к выводу, что оно полезно для повышения научно-технического уровня страны, но в то же самое время не представляет никакой идейно-политической угрозы. Вдобавок, в исследовательских центрах практикуется поиск информации во всемирной сети под заказ: имеющие соответствующий допуск учёные-цензоры, получив формальный заказ от своих не столь политически надёжных коллег, ищут для них материалы по темам их научных работ. Впрочем, большая часть контента в северокорейской сети Кванмён — местного, северокорейского, происхождения.
Имеющие допуск учёные-цензоры, получив заказ от своих не столь политически надёжных коллег, ищут для них материалы по темам их научных работ в интернете
По большому счёту, можно сказать, что вся эта система работает очень даже неплохо. Еще несколько лет назад многим иностранным наблюдателям казалось, что распространение компьютеров и информационных технологий в Северной Корее в перспективе поставит внутриполитическую стабильность страны под угрозу. Однако сейчас с каждым днём становится всё очевиднее, что Ким Чен Ын и его советники в очередной раз добились своего: компьютеров и мобильников в стране всё больше, а вот доступного запрещённого контента — всё меньше. В первую очередь это относится к южнокорейским фильмам и программам, которые в последние 15–20 лет активно ввозились в Северную Корею контрабандистами. За последние 3–4 года сильно снизился уровень знакомства северокорейцев и с современной южнокорейской эстрадой, и с современными южнокорейскими телесериалами. Причина ясна: благодаря трудам «групп 109» доступ к этому контенту сейчас оказался существенно затруднён.
Конечно, человек с компьютерным образованием и готовностью рисковать может легко обойти все эти системы защиты. Однако опыт показывает, что людей с таким образованием (и такой готовностью) не так уж и много, в то время как для рядового пользователя меры эти являются труднопреодолимым барьером.
Ким Чен Ын, кажется, создаёт самую изолированную в мире — но при этом в целом относительно современную — информационную среду. Подход его к информационным технологиям является едва ли не самым концентрированным выражением политики «реформ без открытости». С одной стороны, Ким Чен Ын и северокорейская элита не препятствуют распространению в стране информационных технологий (более того, элита этому распространению даже во многом способствует). С другой стороны — принимаются все меры для того, чтобы эти технологии работали на решение тех задач, которые перед страной поставила политическая элита, а не вели к распространению нежелательного (с точки зрения той же элиты) образа мыслей.
Вот уже без малого десять лет, как во главе Северной Кореи стоит Ким Чен Ын – третий правитель из семейства Кимов, пришедшего к власти в этой стране почти 75 лет назад. Молодой руководитель показал себя человеком жестким и даже жестоким, но в то же время глубоко рациональным: он, конечно, хочет оставаться правителем КНДР как можно дольше, но при этом не забывает и о развитии страны – хотя первая задача, для него и важнее.
Очень хорошо этот двойной подход (и сохранение власти, и развитие) проявляется в том, как Ким Чен Ын подходит к вопросу контроля информационной среды, имеющему для Пхеньяна огромное значение.
Идеология КНДР эволюционировала, но остается социалистической
Главная проблема Северной Кореи – это существование процветающей Кореи Южной, население которой говорит на том же языке и формально считается частью той же нации. Если опираться даже на официальные северокорейские оценки, разрыв в уровне ВНП на душу населения между Югом и Севером является двадцатипятикратным – самый большой разрыв в мире между двумя странами, которые имеют общую сухопутную границу.
Этот разрыв – прямая угроза для внутриполитической стабильности в Северной Корее. Если рядовые граждане КНДР в полной мере осознают, до какой степени их страна отстает по уровню жизни от своих соседей, властям будет сложно – а то и невозможно – держать их под контролем. Семья Ким и ее окружение прекрасно это понимают и поэтому с 1960-х проводят уникальную по своей жесткости и систематичности политику информационной самоизоляции страны. Однако при Ким Чен Ыне эта политика приобрела новые и весьма интересные черты.
В былые времена политика информационной самоизоляции сводилась к системе запретов и ограничений на любые контакты с внешним миром – включая, например, такую меру, как запрет владения радиоприемниками со свободной настройкой. Этот запрет подкреплен статьей 185 Уголовного кодекса КНДР, в соответствии с которой прослушивание «враждебных информационных материалов» наказывается лишением свободы сроком до одного года, а при рецидивах – на срок до пяти лет.
Вопреки расхожим представлениям, и мобильные телефоны, и компьютеры у северокорейцев есть
Kyodo News Stills / Getty Images
Однако в середине 1990-х жесточайший экономический кризис нанес по политике самоизоляции мощный удар. Системы контроля над населением в условиях социального хаоса стали работать с куда меньшей эффективностью. А затем Северную Корею наводнили поступающие контрабандой из Китая диски с иностранными (в первую очередь – южнокорейскими) фильмами и телесериалами.
С самого начала Ким Чен Ын не сомневался: для сохранения долгосрочной стабильности систему самоизоляции необходимо восстановить. Однако он также осознает, что решать эту проблему старыми методами невозможно. В свое время его дед, Ким Ир Сен, полагался на запреты, попросту не давал населению доступа к тем видам технологий, которые считал опасными. Однако Ким Чен Ын понимает, что в наше время для достижения экономического роста необходимо использование тех самых информационных технологий, которые представляют собой политическую угрозу.
Поэтому Ким Чен Ын стремится, с одной стороны, внедрять современные информационные технологии, но, с другой стороны, делать это таким образом, чтобы они не могли быть использованы для распространения нежелательной информации. В этом смысле политика КНДР при Ким Чен Ыне похожа на политику современного Китая, однако северокорейское правительство может позволить себе действовать куда жестче – просто в силу специфики существующего в Северной Корее режима.
Вопреки распространенным представлениям, КНДР, несмотря на свою бедность, – страна, где и компьютеры, и сотовые телефоны получили немалое распространение. Около 20% всех северокорейских домохозяйств имеют дома компьютеры – чаще всего ввезенные из Китая подержанные устройства. Кроме того, на руках у граждан около 5-6 млн сотовых телефонов (при общей численности населения в 25 млн человек). Все это происходит при полной поддержке и активном участи властей, которые, однако, делают все, чтобы вырвать у дракона информационных технологий политически ядовитые клыки.
Отключение Ирана от интернета выявило сильные и слабые стороны его «суверенизации»
Первой линией обороны стал отказ от «большого» интернета. Доступ во Всемирную сеть в Северной Корее имеют лишь немногие избранные лица из числа высшей политической и отчасти научной элиты, а также некоторые сотрудники спецслужб. Однако это не значит, что внутри Северной Кореи нет никакой компьютерной сети – наоборот, в стране действует и растет сеть «Кванмён», северокорейский интранет, который физически не соединен с глобальным интернетом, хотя и использует те же самые технологии.
Часть имеющегося в «Кванмён» контента перекочевала туда из Всемирной сети. Загрузку эту проводят в организованном порядке сотрудники специальных правительственных учреждений, в задачи которых входит выявление и отбор идеологически безопасного и практически полезного контента.
Операционная система «Красная звезда» отличается рядом интересных особенностей. В частности, пользователь может открыть на таком компьютере только файлы, имеющие одну из двух электронных «подписей». Первый тип подписи выставляется при создании файла и позволяет открыть его на устройстве, на котором этот файл и был создан. Другой тип подписи может быть выставлен на любом файле правительственными учреждениями с помощью специальной программы. Иначе говоря, северокореец может на своем компьютере открыть файл только в двух случаях: если он был создан на этом же компьютере, либо если этот файл имеет официальное цензурное разрешение со стороны властей.
Таким образом, на компьютерах, работающих под операционной системой «Красная звезда», в принципе невозможно для обмена информацией с коллегами или знакомыми использовать флешки и иные внешние носители.
Ed Jones / AFP / East News
Другая политически полезная особенность северокорейской ОС заключается в том, что она делает регулярные скриншоты, которые хранятся в памяти компьютера. Пользователь имеет к ним доступ, но не может их удалить. Наличие скриншотов позволяет сотрудникам группы 109 и Бюро 27 во время очередной внезапной проверки легко уточнить, чем именно занимались владельцы компьютеров в последнее время – и пользователи, зная, что такая проверка рано или поздно случится, ведут себя разумно.
Одним из результатов внедрения новой системы стало то, что северокорейцы постепенно отказываются от идеологически вредного пристрастия к иностранным фильмам и сериалам. Их по-прежнему можно смотреть на проигрывателях DVD, но, если запустить файл с фильмом на компьютере, то об этом рано или поздно станет известно спецслужбам. А это чревато неприятностями. Вся западная и южнокорейская видеопродукция официально считается «материалами упаднического и непристойного содержания», а просмотр таких материалов, в соответствии со Статьей 184 Уголовного кодекса, наказывается лишением свободы на срок до одного года (при рецидиве – до пяти лет).
Южная Корея первой в мире запустила сеть 5G
Понятно, что продвинутые пользователи могут обойти эти ограничения – например, установив на компьютер несколько ОС. Однако продвинутые пользователи по определению составляют меньшинство. Да и далеко не все из них готовы идти на риск, так что в целом системы компьютерной безопасности работают достаточно эффективно.
Контролируются властями и сотовые телефоны – в первую очередь, смартфоны, которые в последние годы быстро распространяются в КНДР. Эти смартфоны изготовляются китайскими фирмами по северокорейским заказам и, соответственно, с северокорейской маркировкой и корейскими надписями – так что официально полагается считать, что они произведены в стране. Впрочем, программное обеспечение там – исключительно местное, ибо северокорейцы достаточно подозрительно относятся к китайскому софту, полагая, что в нём могут присутствовать опасные закладки.
В КНДР смартфон в принципе невозможно использовать для звонков за границу. Установленная там операционная система также не разрешает открывать файлы без упомянутых выше «подписей». Правда, власти пока не определились насчет того, как следует относиться к обмену фотографиями в формате jpg – соответствующую функцию на смартфонах в КНДР то отключают, то опять включают.
Руководство КНДР стремится создать такие условия, чтобы в стране распространялись современные информационные технологии, но при этом не создавали бы серьезных политических угроз – в первую очередь не открывали бы доступ к неотцензурированной информации о внешнем мире.
Спору нет, подобный подход к развитию информационных технологий неизбежно снижает их экономическую эффективность. Однако в том положении, в котором сейчас находится северокорейская политическая элита, заботы об экономической эффективности неизбежно отодвигаются на второй план, в то время как главной остается забота о сохранении стабильности страны и режима.
Результаты северокорейского эксперимента могут иметь глобальное значение. Еще относительно недавно считалось, что по мере развития компьютерных технологий информация начнет повсеместно свободно циркулировать, а это в свою очередь с неизбежностью приведет к краху диктатур. Однако Ким Чен Ын взялся доказать, что самый жесткий авторитарный режим способен существовать, поставив эти самые технологии себе на службу. Впрочем, эксперимент только начинается, и о результатах его говорить еще рано.
Читайте также: