Aksenov family foundation что это
Фонд стимулирует культурный диалог, обмен идеями и повышает степень вовлеченности в развитие культуры на общественном и частном уровнях. Мы верим в важную роль культуры в успешном и устойчивом развитии общества.
Мы верим, что современная культура способствует успешному устойчивому развитию общества. Aksenov Family Foundation (AFF) – это международная мультидисциплинарная платформа, которая стремится показать и подчеркнуть уникальную роль культуры в нашей повседневной жизни. Для этого мы активно используем синергию проектов, созданных на стыке искусства, бизнеса, науки и технологий. Исследования в поисках инноваций лежат в основе нашей стратегии.
Создавая возможности для диалога и обмена идеями, мы стремимся повысить уровень вовлечения аудитории в новые культурные практики, как на личностном, так и на общественном уровнях.
Наша команда работает с ведущими специалистами в России и по всему миру – вместе мы выбираем инициативы с наибольшим потенциалом для изучения и поддержки процессов, способствующих развитию современной культуры. Претворяя их в жизнь, AFF инициирует собственные программы, работает в партнерстве с другими организациями, а также поддерживает независимые проекты.
Особое внимание мы уделяем программам, которые создают инфраструктуру для поддержки и развития современной культуры, а в долгосрочной перспективе внесут ценный вклад в формирование общества, экономики, политики и технологий будущего.
Фонд основан в Москве в 2012 году Дмитрием Аксеновым. На сегодняшний день AFF – это сообщество профессионалов, способное говорить на одном языке с мировыми культурными институциями и имеющее устойчивую профессиональную репутацию как организация, действующая по принципу research-and-development центр в области культуры.
Фонд способствует профессиональному развитию проектов в тех областях современной культуры, которые обладают наиболее емким коммуникационным потенциалом для междисциплинарного обмена идеями и занимается их всесторонней поддержкой.
Aksenov family foundation что это
«Viennacontemporary в 2021 году стала авантюрным экспериментом»: в Вене завершилась десятая международная ярмарка современного искусства Центральной и Восточной Европы
В Пушкинском музее прошла российская премьера видеоработы Билла Виолы «Пустыни»
Фильм «Слепок»: современная музыка и хореография в классическом музее
Новые произведения в сфере академической музыки в рамках программы «Русская музыка 2.0»
Дмитрий Аксенов: «Технологии позволяют реализовать свою идею, минуя любые иерархии»
Известный меценат и бизнесмен, глава Aksenov Family Foundation — о том, зачем бизнес помогает культуре
31 марта в российский прокат вышел фильм «Слепок» — совместный кросс-медийный проект Международного фестиваля современной хореографии Context, Diana Vishneva Foundation, Aksenov Family Foundation и ГМИИ имени А.С. Пушкина. Главной героиней картины стала Диана Вишнёва, которая вместе с другими танцовщиками хореографически воссоздает в залах Пушкинского музея различные исторические эпохи.
Международная премьера «Слепка» пройдет в начале сентября в Вене в рамках ярмарки современного искусства viennacontemporary. Ее владелец, известный бизнесмен и меценат Дмитрий Аксенов, рассказал Ольге Мамаевой о работе над фильмом, о влиянии пандемии на глобальный культурный процесс и о том, зачем бизнесу нужно поддерживать современное искусство и культурные институции.
— Фильм «Слепок» — о неразрывной связи искусства с контекстом: историческим, политическим, эстетическим. А как вы сами видите сегодняшний контекст, в котором появился фильм?
— Есть хороший и плохой контекст. Плохой всем очевиден, хороший заключается в том, что мы живем в стране, где культура — одна из главных опорных точек, она активно поддерживается государством и объединяет миллионы людей. Это еще советское наследие, когда страна производила только две конкурентоспособные вещи — ракеты и культуру. И мы в этой парадигме продолжаем жить. Тот факт, что государство поддерживает культурные институции, сейчас, в условиях пандемии, оказался позитивным. Зато американская модель, когда частный капитал содержит культурные институты и культура сама занимается фандрайзингом, в условиях кризиса показала свою нежизнеспособность. Хотя все последние годы в мире было принято равняться именно на нее.
— То есть выбор только между государством и частным капиталом?
— Думаю, появятся и новые гибридные модели. У меня есть теория, что в ближайшем будущем роль культуры будет гораздо больше, она станет важнее, чем сейчас. С ростом цифровизации и технологизации у людей появится больше свободного времени, поэтому спрос на культуру в самом широком смысле увеличится. От производства товаров мы перейдем к производству и потреблению смыслов. Соответственно, тогда и должны появиться новые бизнес-модели, которые обеспечат этому производству смыслов финансовую независимость.
— Если говорить о России, как это возможно в условиях тотального контроля со стороны государства? Мы же видим попытки вмешаться во все, что происходит в общественной, культурной жизни: от невыдачи прокатных удостоверений «неправильным» фильмам до закрытия выставок.
— Это универсальное правило для всех государств — не только для нашего. Любая иерархия стремится закрепить свою власть, это нормально. Но современный мир плоский, и технологии позволяют войти на рынок и реализовать свою идею, минуя любые иерархии.
— Пандемия создала новые возможности для выхода на рынок?
— Сейчас возможностей больше, чем год назад. Посмотрите, как развивается использование NFT ( non-fungible token — уникальный криптографический токен. — Ред.) или Clubhouse — они получили популярность именно во время пандемии и «выстрелили» благодаря ей. Это и есть монетизация творческой энергии. И таких примеров довольно много.
— Хочу вернуться к фильму «Слепок». Как появилась сама его идея?
— С Дианой Вишнёвой мы познакомились относительно недавно и, пообщавшись с ней и с ее супругом Константином (Селиневичем. — Ред.), поняли, что у нас общий взгляд на многие вещи. Например, мы в фонде (Aksenov Family Foundation. — Ред.) исходим из той основной идеи, что российская современная интеллектуальная энергия недооценена — и внутри России, и за ее пределами. Я имею в виду не только изобразительное искусство, но и современную музыку, танец и т.д. Когда мы увидели, что фестиваль Context, который делает Диана, направлен именно на это, на открытие современной России, мы решили поработать вместе. Чтобы преодолеть эту недопредставленность национальной классической музыки, правильно было привлечь мощные имена, известные во всем мире. ГМИИ им. Пушкина — один из великих брендов, с которыми ассоциируется наша страна. Нам было важно создать какой-то новый язык и даже новую сущность — Gesamtkunstwerk. Так возник диалог современного и традиционного, пластического и музыкального, который вы видите в «Слепке».
— Это не первый проект, который вы делаете вместе с Пушкинским. Кажется, у вас особый интерес к этой площадке. Почему?
— Нет, отчего же, мы работаем со всеми музеями. Например, с Третьяковкой сделали проект «Моя Третьяковка». Мы работаем вместе с «Гаражом», Мультимедиа Арт Музеем, Московским музеем современного искусства. Со всеми, с кем у нас совпадают цели, мы объединяемся.
— Вы не первый год входите в состав «Физтех-Союза» — сообщества инициативных выпускников МФТИ (Московского физико-технического института), которое выстраивает вокруг института целую экосистему: например, строит школы, запускает образовательные программы. У вас нет желания «поженить» высокие технологии с искусством в институциональном смысле — открыть в институте гуманитарную кафедру или лабораторию science art?
— Мы постоянно думаем об этом. По такому пути сейчас идут многие ведущие университеты мира. Физтех находится в числе мировых лидеров. Он по-прежнему продолжает давать стране «угля»: ежегодно из четырех тысяч лучших абитуриентов-технарей России тысяча приходится на Физтех. Отсюда выходят лучшие кадры. Но людям с техническим складом ума, как у меня, гуманитарный взгляд на вещи очень помогает. Идея сделать кафедру или исследовательскую площадку на базе Физтеха есть и обсуждается. Но сейчас там происходит смена руководства.
— Очень драматичная, насколько я знаю.
— Да, я как раз нахожусь внутри этого процесса, и один из главных моих вопросов к новому руководству — будет ли интеграция гуманитарных направлений в существующую программу. Пока что есть осторожная надежда, что будет.
— Вы это направление сами готовы возглавить или у вас есть кандидатура?
— Пока не готов сказать, но точно буду участвовать в этом процессе.
— Вам удается зарабатывать на ваших проектах, связанных с искусством, — ярмарке viennacontemporary, издании Russian Art Focus? Это важный вопрос, потому что так называемая буржуазия смотрит на меценатов и не всегда делает правильные выводы. В смысле — примеряет на культуру те или иные бизнес-модели в расчете на выгоду. А ее обычно нет.
— Это правда. Мы не зарабатываем на культуре, а вкладываем в нее. Наверное, это можно назвать социальными инвестициями, инвестициями в человеческий капитал. Но не в бизнес. А все, что мы зарабатываем в культуре, мы сразу же вкладываем в новые проекты. Но я бы поспорил с тем, что люди с деньгами хотят на искусстве зарабатывать. Я вижу огромное число своих друзей-бизнесменов, которые интересуются современным культурным процессом, они готовы вкладывать в новые имена и проекты. Посмотрите, что произошло с Выксой благодаря Анатолию и Ирине Седых (организовавшим в Выксе фестиваль городской культуры «Арт-Овраг» . — Ред.). Это большой социальный проект, деньги тут ни при чем.
— При этом ваша активность в основном сосредоточена в Европе, главным образом в Австрии, а не в России… Но ведь здесь и нет инфраструктуры для нормального развития культуры в регионах. А ваш девелоперский опыт позволяет ее создать.
— Мне не кажется, что проблема в отсутствии инфраструктуры. Скорее — в отсутствии денег, которые бы позволяли местным художникам, музыкантам, исследователям и другим «смысловикам» заниматься своим делом. Наш проект «Русская музыка 2.0» — яркое тому доказательство. Мы же не строили концертные залы — достаточно было заказать те или иные форматы композиторам, чтобы они себя выразили. Людям важно заявлять о себе и своем творчестве. Для этого, в частности, нужно преодолевать языковой барьер, потому что у нас в стране среди художников единицы могут рассказать о своих проектах на английском языке. А без этого невозможно никакое международное продвижение.
— Как вы выбираете институции и людей, которых поддерживаете?
— Стараюсь, чтобы это не было вопросом личного вкуса: талант, актуальность, общий взгляд на мир — наверное, эти вещи должны совпасть. Мы в фонде подходим к проблеме институционально: стараемся не помогать конкретным людям, а решать более масштабные задачи. Например, сейчас вместе с Иваном Вырыпаевым готовим большой образовательный проект, посвященный драматургии и режиссуре; он должен стартовать осенью. Но мы не смотрим только на звезд. Например, Павла Отдельнова мы начали поддерживать задолго до того, как он стал широко узнаваем. И сейчас есть довольно много интересных людей, в том числе в регионах, которым мы помогаем, — завтра многие из них могут стать звездами мировой величины.
Известный меценат и бизнесмен, глава Aksenov Family Foundation — о том, зачем бизнес помогает культуре
31 марта в российский прокат вышел фильм «Слепок» — совместный кросс-медийный проект Международного фестиваля современной хореографии Context, Diana Vishneva Foundation, Aksenov Family Foundation и ГМИИ имени А.С. Пушкина. Главной героиней картины стала Диана Вишнёва, которая вместе с другими танцовщиками хореографически воссоздает в залах Пушкинского музея различные исторические эпохи.
Международная премьера «Слепка» пройдет в начале сентября в Вене в рамках ярмарки современного искусства viennacontemporary. Ее владелец, известный бизнесмен и меценат Дмитрий Аксенов, рассказал Ольге Мамаевой о работе над фильмом, о влиянии пандемии на глобальный культурный процесс и о том, зачем бизнесу нужно поддерживать современное искусство и культурные институции.
— Фильм «Слепок» — о неразрывной связи искусства с контекстом: историческим, политическим, эстетическим. А как вы сами видите сегодняшний контекст, в котором появился фильм?
— Есть хороший и плохой контекст. Плохой всем очевиден, хороший заключается в том, что мы живем в стране, где культура — одна из главных опорных точек, она активно поддерживается государством и объединяет миллионы людей. Это еще советское наследие, когда страна производила только две конкурентоспособные вещи — ракеты и культуру. И мы в этой парадигме продолжаем жить. Тот факт, что государство поддерживает культурные институции, сейчас, в условиях пандемии, оказался позитивным. Зато американская модель, когда частный капитал содержит культурные институты и культура сама занимается фандрайзингом, в условиях кризиса показала свою нежизнеспособность. Хотя все последние годы в мире было принято равняться именно на нее.
— То есть выбор только между государством и частным капиталом?
— Думаю, появятся и новые гибридные модели. У меня есть теория, что в ближайшем будущем роль культуры будет гораздо больше, она станет важнее, чем сейчас. С ростом цифровизации и технологизации у людей появится больше свободного времени, поэтому спрос на культуру в самом широком смысле увеличится. От производства товаров мы перейдем к производству и потреблению смыслов. Соответственно, тогда и должны появиться новые бизнес-модели, которые обеспечат этому производству смыслов финансовую независимость.
— Если говорить о России, как это возможно в условиях тотального контроля со стороны государства? Мы же видим попытки вмешаться во все, что происходит в общественной, культурной жизни: от невыдачи прокатных удостоверений «неправильным» фильмам до закрытия выставок.
— Это универсальное правило для всех государств — не только для нашего. Любая иерархия стремится закрепить свою власть, это нормально. Но современный мир плоский, и технологии позволяют войти на рынок и реализовать свою идею, минуя любые иерархии.
— Пандемия создала новые возможности для выхода на рынок?
— Сейчас возможностей больше, чем год назад. Посмотрите, как развивается использование NFT ( non-fungible token — уникальный криптографический токен. — Ред.) или Clubhouse — они получили популярность именно во время пандемии и «выстрелили» благодаря ей. Это и есть монетизация творческой энергии. И таких примеров довольно много.
— Хочу вернуться к фильму «Слепок». Как появилась сама его идея?
— С Дианой Вишнёвой мы познакомились относительно недавно и, пообщавшись с ней и с ее супругом Константином (Селиневичем. — Ред.), поняли, что у нас общий взгляд на многие вещи. Например, мы в фонде (Aksenov Family Foundation. — Ред.) исходим из той основной идеи, что российская современная интеллектуальная энергия недооценена — и внутри России, и за ее пределами. Я имею в виду не только изобразительное искусство, но и современную музыку, танец и т.д. Когда мы увидели, что фестиваль Context, который делает Диана, направлен именно на это, на открытие современной России, мы решили поработать вместе. Чтобы преодолеть эту недопредставленность национальной классической музыки, правильно было привлечь мощные имена, известные во всем мире. ГМИИ им. Пушкина — один из великих брендов, с которыми ассоциируется наша страна. Нам было важно создать какой-то новый язык и даже новую сущность — Gesamtkunstwerk. Так возник диалог современного и традиционного, пластического и музыкального, который вы видите в «Слепке».
— Это не первый проект, который вы делаете вместе с Пушкинским. Кажется, у вас особый интерес к этой площадке. Почему?
— Нет, отчего же, мы работаем со всеми музеями. Например, с Третьяковкой сделали проект «Моя Третьяковка». Мы работаем вместе с «Гаражом», Мультимедиа Арт Музеем, Московским музеем современного искусства. Со всеми, с кем у нас совпадают цели, мы объединяемся.
— Вы не первый год входите в состав «Физтех-Союза» — сообщества инициативных выпускников МФТИ (Московского физико-технического института), которое выстраивает вокруг института целую экосистему: например, строит школы, запускает образовательные программы. У вас нет желания «поженить» высокие технологии с искусством в институциональном смысле — открыть в институте гуманитарную кафедру или лабораторию science art?
— Мы постоянно думаем об этом. По такому пути сейчас идут многие ведущие университеты мира. Физтех находится в числе мировых лидеров. Он по-прежнему продолжает давать стране «угля»: ежегодно из четырех тысяч лучших абитуриентов-технарей России тысяча приходится на Физтех. Отсюда выходят лучшие кадры. Но людям с техническим складом ума, как у меня, гуманитарный взгляд на вещи очень помогает. Идея сделать кафедру или исследовательскую площадку на базе Физтеха есть и обсуждается. Но сейчас там происходит смена руководства.
— Очень драматичная, насколько я знаю.
— Да, я как раз нахожусь внутри этого процесса, и один из главных моих вопросов к новому руководству — будет ли интеграция гуманитарных направлений в существующую программу. Пока что есть осторожная надежда, что будет.
— Вы это направление сами готовы возглавить или у вас есть кандидатура?
— Пока не готов сказать, но точно буду участвовать в этом процессе.
— Вам удается зарабатывать на ваших проектах, связанных с искусством, — ярмарке viennacontemporary, издании Russian Art Focus? Это важный вопрос, потому что так называемая буржуазия смотрит на меценатов и не всегда делает правильные выводы. В смысле — примеряет на культуру те или иные бизнес-модели в расчете на выгоду. А ее обычно нет.
— Это правда. Мы не зарабатываем на культуре, а вкладываем в нее. Наверное, это можно назвать социальными инвестициями, инвестициями в человеческий капитал. Но не в бизнес. А все, что мы зарабатываем в культуре, мы сразу же вкладываем в новые проекты. Но я бы поспорил с тем, что люди с деньгами хотят на искусстве зарабатывать. Я вижу огромное число своих друзей-бизнесменов, которые интересуются современным культурным процессом, они готовы вкладывать в новые имена и проекты. Посмотрите, что произошло с Выксой благодаря Анатолию и Ирине Седых (организовавшим в Выксе фестиваль городской культуры «Арт-Овраг» . — Ред.). Это большой социальный проект, деньги тут ни при чем.
— При этом ваша активность в основном сосредоточена в Европе, главным образом в Австрии, а не в России… Но ведь здесь и нет инфраструктуры для нормального развития культуры в регионах. А ваш девелоперский опыт позволяет ее создать.
— Мне не кажется, что проблема в отсутствии инфраструктуры. Скорее — в отсутствии денег, которые бы позволяли местным художникам, музыкантам, исследователям и другим «смысловикам» заниматься своим делом. Наш проект «Русская музыка 2.0» — яркое тому доказательство. Мы же не строили концертные залы — достаточно было заказать те или иные форматы композиторам, чтобы они себя выразили. Людям важно заявлять о себе и своем творчестве. Для этого, в частности, нужно преодолевать языковой барьер, потому что у нас в стране среди художников единицы могут рассказать о своих проектах на английском языке. А без этого невозможно никакое международное продвижение.
— Как вы выбираете институции и людей, которых поддерживаете?
— Стараюсь, чтобы это не было вопросом личного вкуса: талант, актуальность, общий взгляд на мир — наверное, эти вещи должны совпасть. Мы в фонде подходим к проблеме институционально: стараемся не помогать конкретным людям, а решать более масштабные задачи. Например, сейчас вместе с Иваном Вырыпаевым готовим большой образовательный проект, посвященный драматургии и режиссуре; он должен стартовать осенью. Но мы не смотрим только на звезд. Например, Павла Отдельнова мы начали поддерживать задолго до того, как он стал широко узнаваем. И сейчас есть довольно много интересных людей, в том числе в регионах, которым мы помогаем, — завтра многие из них могут стать звездами мировой величины.
«Русские — упрямые и инновационные, куда умище-то девать». Как девелопер Дмитрий Аксенов полюбил современное искусство
Фестиваль современного искусства «Территория», который проходит в Москве с 1 по 7 октября, шестнадцать лет назад придумала и запустила театральная четверка — артист Евгений Миронов, режиссер Кирилл Серебренников, дирижер Теодор Курентзис и критик Роман Должанский. «Территория» стала первым мультижанровым проектом такого масштаба в стране.
Программа этого года, несмотря на пандемийные ограничения, получилась разнообразной: спектакль бельгийца Яна Фабра, перформанс французского хореографа Жозефа Наджа, постановки театральной компании Peeping Tom, театра «Трикстер», Дмитрия Волкострелова и Бориса Павловича, концерт-перформанс Plug & Play Московского ансамбля современной музыки, выставка-фестиваль «Театрократия. Екатерина II и опера» и даже документальный спектакль-променад с граффитистом Gasp «4elovekvmaske». В последние годы у фестиваля были серьезные проблемы с финансированием, и без спонсорской поддержки пришлось бы совсем худо.
Председатель совета директоров девелоперской компании RDI Group и глава Aksenov Family Foundation, коллекционер и меценат Дмитрий Аксенов второй год поддерживает фестиваль «Территория». Ещё он известен культурными проектами в Австрии — от создания Российского общества друзей Зальцбургского фестиваля до покупки франшизы на проведение Венской ярмарки современного искусства, — и поддержкой Курентзиса, о котором узнал, по собственному признанию, только семь лет назад. В интервью «Отделу культуры» Аксенов рассказывает, чем его привлекает меценатство, сколько он на это тратит денег и почему считает современное искусство лучшим способом вхождения в европейское общество.
— Зачем вашему фонду фестиваль «Территория» и что лично вам интересно из программы этого года?
— Мне нравится, что «Территория» — междисциплинарный проект с пониманием международного контекста современной культуры. Aksenov Family Foundation сотрудничает с фестивалем не первый год, до этого мы поддерживали образовательные программы и постановку пьесы «Пушечное мясо» Павла Пряжко. В прошлом году мы впервые стали программными партнерами, открыв фестиваль концертом лауреатов проекта фонда «Русская музыка 2.0», а в этом году разработали концерт Plug & Play, где музыка, перформанс и визуальное искусство существуют вместе. Рад что мы продолжаем сотрудничество с Московским ансамблем современной музыки (МАСМ).
Что до афиши, то было бы время, сходил бы на все, а так, кроме Plug & Play, пойду на спектакль «Изменчивая сила любви» бельгийского художника и режиссера Яна Фабра, с которым я шапочно знаком, на перформанс и фотопроект «Мнемозина» хореографа и художника Жозефа Наджа.
— В этом году после годичного перерыва прошел Зальцбургский оперный фестиваль, главное музыкальное событие Европы. Вы, как глава Российского общества друзей фестиваля, наверняка там были. Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями.
— Все были счастливы, что физически удалось провести фестиваль. Главной оперной премьерой Зальцбургского фестиваля стал в этом году «Дон Жуан» Моцарта в постановке дирижера Теодора Курентзиса, musicAeterna и режиссера Ромео Кастеллуччи. В этом году сложилась уникальная для фестиваля ситуация — практически все желающие могли купить билеты, так как буквально за две недели до открытия была разрешена полная рассадка. Такого не было никогда в истории фестиваля и вряд ли будет в будущем.
— Зачем вы создали и возглавили Российское общество друзей фестиваля?
— Когда я познакомился с президентом Зальцбургского фестиваля Хельгой Рабль-Штадлер, которая уже знала обо мне благодаря успеху ярмарки viennacontemporary, она предложила создать такое общество друзей, так как у других государств общества друзей фестиваля были, а у России — нет. Тогда я не был большим поклонником классической оперы, меня всегда больше интересовала современная культура. Но так совпало, что интендантом фестиваля стал Маркус Хинтерхойзер, инноватор и любитель всего современного, и я подумал, почему нет. Мы договорились, что общество будет по мере сил способствовать продвижению русской повестки (понятное дело, что влиять на афишу фестиваля невозможно, но предлагать идеи — можем).
Дмитрий Аксенов: «Технологии позволяют реализовать свою идею, минуя любые иерархии»
Читайте также: