Огромный телевизор стоял как раз напротив этого дивана
Я ехала в метро и еле сдерживалась. Меня просто трясло от возмущения. Ноги ныли, но было так много народу, что не двинуться. Как назло через несколько минут в вагоне отключился свет. Электричка тронулась, но я хотя и не держалась, не упала - падать было некуда. Час пик. Вдруг я почувствовала руку у себя между ног - очередной маньяк. В руках у меня было по сумке, их было не вытащить. Я почувствовала себя беспомощной. Рука между тем прошлась по лобку затянутому в шелк трусиков. Несмотря на нервозность - это было приятно. Пальцы скользнули под трусики и забегали по клитору, губам. Я задрожала. Палец вошел в меня и начал двигаться. В этот момент рука стоящего спереди скользнули под лифчик и стала ласкать грудь. Электричка остановилась.
Вошли и вышли люди. Я не двигалась, как и руки - они замерли. Двери закрылись. Вторая грудь оказалась вне лифчика, возбуждаемая умелыми пальцами. То что это оказался не один маньяк , меня почему то не пугало. В темноте кто-то начал губами ласкать мою шею и вырез декольте. Рука выскользнула из трусиков и они упали к ногам. Я почувствовала что-то твердое у себя между бедер. Их осторожно раздвинули и член вошел в меня сзади. Я не сдержала стон, вырвавшийся из глубины моего тела. Еще одна рука скользнула между ног у меня - я невольно их сжала, но сразу же раздвинула, давая свободу пальцам. Они уже делали свое дело, как и член внутри меня и руки на моей груди, и губы на шее. Я стала двигаться, поддерживая движение внутри себя. Мы уже проехали мою остановку, но я не жалела, это было здорово. Член внутри меня извергся и был вынут. Меня повернули лицом к его обладателю, и в этот момент мною овладел следующий. Через несколько минут они меня покинули. Не стану рассказывать, как я застегивалась и одергивала платье. Домой я приехала поздно. На кухне села и вынула сигарету. Вместе с пачкой из кармана куртки выпал листок - на нем номер телефона. Я поняла, что это их. Я не собиралась звонить, но и не выкинула листок.
Потом разделась, приняла душ и легла спать. Я понимала, что все что происходила со мной, было грязно, но в этом-то и была вся прелесть. Меня имели два мужика, а я даже не видела их лиц. Вот так.
Прошло несколько месяцев, я забыла обо всем. Однажды я шла поздно вечером домой. Ко мне подошли два парня. Я испугалась конечно. Один из них схватил меня за руку, а другой рассмеялся и разорвал блузку. Обнажил мою грудь и сильно ее сжал. Другой парень задрал юбку и зале в трусы. Я им сказала, чтобы они отвели меня в кусты, чтобы никто не увидел. Парни согласились, удивившись моей реакции. Мы отошли в кусты, подальше от дороги. Я встала на колени и расстегнула ширинку одного из парней. Вытащив член, я взяла его в рот. Второй парень, недолго думая, задрал мне юбку и вставил в меня свой член. Он задвигался, сжимая мою грудь, а я сосала член его друга.
Когда они оба кончили, то пригласили меня к себе. Я согласилась. Кое-как запахнув блузку и натянув трусы, я пошла за ними. Не успели мы войти в квартиру, как они не сговариваясь содрали с меня одежду и отвели в комнату, где бросили на кровать. Они поменялись местами. Один вошел в меня, а другой дал мне член в рот. Я взяла его и стала сосать. Это было здорово. На следующее утро я сначала не поняла, где нахожусь. Голая, я лежала, уткнувшись лицом в член одного парня, а на мне и во мне лежал другой. Я попыталась встать, но не смогла. Пришлось их разбудить. Тот, что был на мне, слез и отвернулся к стенке. Я пошла в душ, а потом стала готовить завтрак, покопавшись в чужом холодильнике.
- Первый раз встречаю такую! - один из парней проснулся и в одних трусах стоял и смотрел на меня. Он подошел и задрал мне юбку, поласкал мне ягодицы. Потом проснулся второй. Мы все вместе позавтракали. Я начала собираться на работу. Один из парней схватил меня, бросил на кровать и начал ласкать. Он вошел в меня сильными толчками. Мы кончили вместе. Второй посмотрел на нас и ушел на работу. Потом я встала, оправилась и ушла.
На работу я опоздала. Меня вызвали к директору, это грозило увольнением. Алексей Валерьевич, пожилой 40-летний мужчина, сидел за своим столом и внимательно на меня смотрел. Я знала, что ему нравлюсь и решила воспользоваться этим. Я села напротив него и вызывающе на него взглянула.
- Ты знаешь, что опоздание у нас карается увольнением ?
- Да, но я проспала, это со всеми бывает. Простите меня, это больше не повторится., я жалостливо посмотрела на него. Он встал и закрыл на замок дверь. Потом сел на свое место, внимательно на меня посмотрел, откинулся на спинку кресла и произнес:
- Но ведь ты не хочешь, чтобы тебя уволили?
- Нет.
- Значит, ты сделаешь мне одолжение?
Я встала и расстегнула блузку, обнажив грудь. Я медленно подошла к нему, покрутилась перед ним, взяла его руки и положила их к себе на грудь. Он ее сжал, потом расстегнул юбку и стянул ее с меня, а потом и колготки. Он взял одну грудь в рот и стал ласкать сосок. Потом стянул трусики. Отошел в сторону и восхищенно оглядел меня :
Потом взял за руку и подвел к дивану. Я легла, а он сверху. Его жесткий пиджак тер мою нежную кожу, но это было даже приятно. - Теперь я тебе повышу заработную плату, если ты будешь периодически ко мне заходить.
Его руки и губы блуждали по моему телу. Я до удивления сильно захотела его и обвила ногами его бедра, пачкая его брюки своим соком. Зашуршала ширинка, и его напряженный член вошел в меня. Я сжала его еще сильнее своими ногами, и мы задвигались.
Домой я вернулась раньше, чем обычно. Владимир Павлович разрешил мне уходить на час раньше. Я залезла в душ, включила теплую воду. Взяла губку и плеснув на нее немного геля для душа, стала намыливать тело, вспоминая его руки и губы. Губка проникала в самые потаенные места моего тела, слегка коснулась соска, прошлась под грудью, намылила живот: Потом я встала под душ, струйки воды смыли с меня мыльную пену. Я выключила воду, завернулась в махровое полотенце и вышла из ванны. Потом поужинала и легла спать, был тяжелый день.
Прошло несколько недель с того времени. Мне было скучно, хотелось нетрадиционного секса. Секс с директором не удовлетворял меня, хотелось группы мужчин. Я пошла в бар вечером, надев на себя откровенное платье, которое почти обнажало грудь и туго облегало стан. На свою фигуру я никогда не жаловалась, и талия, и бедра, и особенно грудь, приводило в трепет мужчин. Длинная юбка с огромным разрезом обнажала мои великолепные ноги, на которых были надеты сексуальные чулки. Я вошла в бар, чувствуя на себе восхищенные взгляды, и огляделась. За одним из столиков сидели четыре парня с довольно развязными манерами, я села недалеко от них. Они долго переглядывались и перешептывались, кивая в мою сторону. Потом один из них подошел и пригласил меня за их столик. Я пересела. Мне заказали мартини, и между нами завязался милый разговор, все более приобретая пошлый уклон. Наконец, после вопроса, каких мужчин я люблю, и моего ответа, что всех, рука одного из рядом сидящего парня, очутилась на моей обнаженной ноге. Я улыбнулась и продолжала разговор. Рука гладила ногу, потом скользнула ближе к моей промежности, тогда я раздвинула ноги, пальцы скользнули под трусики и проникли внутрь. Рука второго между тем обнажила другую ногу, задрав юбку и скользнула под чулок. Я расстегнула ширинку его брюк и обхватила пальцами член. Все это происходило за разговором. Через какое-то время я встала, оправив юбку и, многозначительно посмотрев на них, пошла в туалетную комнату. Не нужно было загадывать и оборачиваться, они пошли следом. Мы прошли в специальную комнату с тахтой. Она была маленькая , и мне показалось, что впятером мы не уместимся. Меня бросили на пол и стали ласкать. Грубо раздвинув ноги, в меня вставили набухший член. Другой всунули в рот. Перевернул меня на бок, сзади вошел еще один член. Четвертый парень, сняв штаны, мастурбировал. Раздался треск ткани - мне обнажили грудь..
Впрочем, надо признать, что мама по недостатку времени занималась мной нерегулярно. Днем она училась в педагогическом институте, а вечером работала. Когда она уходила в институт, я еще спал, когда она возвращалась с работы, я уже спал. Иногда, впрочем, между учебой и работой мама забегала домой, и тогда мы коротко виделись во время обеда.
Как раз в тот день так и было. Мама пришла, мы пообедали и разошлись: мама на работу, а я на двор, к сараям, где, оседлав свинью Машку, пытался овладеть приемами верховой езды. Во время этой тренировки прибежал Мокрица и сообщил, что меня спрашивает некий дядя.
Дядя оказался каким-то небритым оборванцем. На нем была старая и довольно рваная, с торчащими из нее клочьями грязной ваты телогрейка и стоптанные рыжие солдатские бутсы, прошнурованные шпагатом.
– Ты Вова? – спросил оборванец, странно усмехаясь.
– А как твоя фамилия?
– А где ты живешь?
– Ну пойдем к тебе.
Я повел его к себе домой, поминутно оглядываясь и вглядываясь в его заросшее жесткой щетиной лицо.
Во дворе бабушка развешивала белье. Увидев приведенного мною бродягу, она ахнула:
И, бросив белье, повисла у оборванца на шее. А я кинулся вон со двора.
Мать была уже далеко, но я все-таки догнал ее.
– Мама! Мама! – закричал я. – Иди домой, папа приехал!
Мама ахнула, закричала и прислонилась к стене глинобитного дома. Потом опомнилась, посмотрела на меня и уже тихо сказала:
– Что ты выдумываешь!
– Правда! Правда! – захлебывался я. – Это папа. У него вот здесь родинка.
Элиза Барская. Кровать Екатерины Великой
Мне часто кажется, что в наш век женская верность относится к числу никому не нужных добродетелей.
Как-то давным-давно, еще до моей встречи с Егором, знаменитый лево-правый художник затащил меня в свою мастерскую на Малой Бронной. Это была огромная мансарда, чуть ли не двести квадратных метров со стеклянным потолком, с какими-то закоулками, лесенками, антресолями, заваленными работами автора. Часть его работ висела на стенах вперемежку с бесчисленными изображениями, живописными и фотографическими, его жены, известной кинозвезды. Вдоль стен на полках располагалась эклектическая коллекция из хохломы, гжели, старых самоваров, утюгов и самых разных образцов конской упряжи: седла, хомуты, стремена, вожжи, уздечки и колокольчики.
Изображая из себя исключительно мужественную личность, Художник при этом любил одежду самых пестрых расцветок, покрывал лаком ногти и, по-моему, немного подкрашивал волосы.
…Посреди мастерской у него стояла огромная четырехспальная, как он сказал, кровать, принадлежавшая, по его словам, в свое время Екатерине Великой (потом я встречала еще дюжину кроватей, принадлежавших Екатерине, и о двух дюжинах слышала).
Он принес из кухни шампанское в серебряном ведерке со льдом, рассказывал об островах Фиджи, откуда на днях вернулся, и нараспев, зверски жестикулируя, читал мне стихи Иосифа Бродского, выдавая их за свои.
Потом он погасил верхний свет, включил красный ночник, как в бардаке, что мне не понравилось (мне в таких случаях нравится свет из соседней комнаты или из полуоткрытой двери ванной).
– Тебя не смутит, – спросил он, раздеваясь, как на пляже, – что мы с тобой будем делать это на семейной кровати?
– Что вы! – заверила я его. – Напротив, мне будет крайне лестно делать это там, где вы делаете этос вашей знаменитой женой (жена в это время смотрела на нас со всех стен), и где это делала со своими фаворитами Екатерина Вторая.
Я, между прочим, думаю, что истинный талант не может быть сексуально неполноценным.
А история с Художником имела продолжение.
Много времени спустя я встретила его в Доме работников искусств. В невообразимо ярком и пестром педерастическом свитере он интересничал с рыжей американской аспиранткой. На своем чудовищном английском он плел ей несусветную чушь, как его в Ольстере чуть не взорвали протестантские ультра. Аспирантка восхищенно смотрела на этого доморощенного Джеймса Бонда и на весь ресторан восклицала:
– О, риалли? Ар ю киддинг? [8]
Увидев меня, он замахал руками, и я подсела к ним на минуту.
– Познакомься, – сказал он, – это Джулия. Она искусствовед из университета штата Висконсин и пишет обо мне монографию.
На столе между ними стояло шампанское в латунном ведерке (официантки, поклонницы Художника, были хорошо знакомы с его изысканными замашками).
Читайте также: