Рядом находился круглый стол овальной формы
- ЖАНРЫ 363
- АВТОРЫ 290 333
- КНИГИ 702 420
- СЕРИИ 26 957
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 612 783
Собрание сочинений в 4 томах. Том 2
Имена, события, даты — все здесь подлинное. Выдумал я лишь те детали, которые несущественны.
Поэтому всякое сходство между героями книги и живыми людьми является злонамеренным. А всякий художественный домысел — непредвиденным и случайным.
Зона (Записки надзирателя)
4 февраля 1982 года. Нью-Йорк
Дорогой Игорь Маркович!
Рискую обратиться к Вам с деликатным предложением. Суть его такова.
Вот уже три года я собираюсь издать мою лагерную книжку. И все три года — как можно быстрее.
Более того, именно «Зону» мне следовало напечатать ранее всего остального. Ведь с этого началось мое злополучное писательство.
Как выяснилось, найти издателя чрезвычайно трудно. Мне, например, отказали двое. И я не хотел бы этого скрывать.
Мотивы отказа почти стандартны. Вот, если хотите, основные доводы:
Лагерная тема исчерпана. Бесконечные тюремные мемуары надоели читателю. После Солженицына тема должна быть закрыта…
Эти соображения не выдерживают критики. Разумеется, я не Солженицын. Разве это лишает меня права на существование?
Да и книги наши совершенно разные. Солженицын описывает политические лагеря. Я — уголовные. Солженицын был заключенным. Я — надзирателем. По Солженицыну лагерь — это ад. Я же думаю, что ад — это мы сами…
Поверьте, я не сравниваю масштабы дарования. Солженицын — великий писатель и огромная личность. И хватит об этом.
Другое соображение гораздо убедительнее. Дело в том, что моя рукопись законченным произведением не является.
Это — своего рода дневник, хаотические записки, комплект неорганизованных материалов.
Мне казалось, что в этом беспорядке прослеживается общий художественный сюжет. Там действует один лирический герой. Соблюдено некоторое единство места и времени. Декларируется в общем-то единственная банальная идея — что мир абсурден…
Издателей смущала такая беспорядочная фактура. Они требовали более стандартных форм.
Тогда я попытался навязать им «Зону» в качестве сборника рассказов. Издатели сказали, что это нерентабельно. Что публика жаждет романов и эпопей.
Дело осложнялось тем, что «Зона» приходила частями. Перед отъездом я сфотографировал рукопись на микропленку. Куски ее мой душеприказчик раздал нескольким отважным француженкам. Им удалось провезти мои сочинения через таможенные кордоны. Оригинал находится в Союзе.
В течение нескольких лет я получаю крошечные бандероли из Франции. Пытаюсь составить из отдельных кусочков единое целое.
Местами пленка испорчена. (Уж не знаю, где ее прятали мои благодетельницы.) Некоторые фрагменты утрачены полностью.
Восстановление рукописи с пленки на бумагу — дело кропотливое. Даже в Америке с ее технической мощью это нелегко. И, кстати, недешево.
На сегодняшний день восстановлено процентов тридцать.
С этим письмом я высылаю некоторую часть готового текста. Следующий отрывок вышлю через несколько дней. Остальное получите в ближайшие недели. Завтра же возьму напрокат фотоувеличитель.
Может быть, нам удастся соорудить из всего этого законченное целое. Кое-что я попытаюсь восполнить своими безответственными рассуждениями.
Главное — будьте снисходительны. И, как говорил зека Хамраев, отправляясь на мокрое дело, — с Богом.
Старый Калью Пахапиль ненавидел оккупантов. А любил он, когда пели хором, горькая брага нравилась ему, да маленькие толстые ребятишки.
— В здешних краях должны жить одни эстонцы, — говорил Пахапиль, — и больше никто. Чужим здесь нечего делать…
Мужики слушали его, одобрительно кивая головами.
Затем пришли немцы. Они играли на гармошках, пели, угощали детей шоколадом. Старому Калью все это не понравилось. Он долго молчал, потом собрался и ушел в лес.
Это был темный лес, издали казавшийся непроходимым. Там Пахапиль охотился, глушил рыбу, спал на еловых ветках. Короче — жил, пока русские не выгнали оккупантов. А когда немцы ушли, Пахапиль вернулся. Он появился в Раквере, где советский капитан наградил его медалью. Медаль была украшена четырьмя непонятными словами, фигурой и восклицательным знаком.
«Зачем эстонцу медаль?» — долго раздумывал Пахапиль.
И все-таки бережно укрепил ее на лацкане шевиотового пиджака. Этот пиджак Калью надевал только раз — в магазине Лансмана.
Так он жил и работал стекольщиком. Но когда русские объявили мобилизацию, Пахапиль снова исчез.
— Здесь должны жить эстонцы, — сказал он, уходя, — а ванькам, фрицам и различным гренланам тут не место.
Пахапиль снова ушел в лес, только издали казавшийся непроходимым. И снова охотился, думал, молчал. И все шло хорошо.
Но русские предприняли облаву. Лес огласился криком. Он стал тесным, и Пахапиля арестовали. Его судили как дезертира, били, плевали в лицо. Особенно старался капитан, подаривший ему медаль.
А затем Пахапиля сослали на юг, где живут казахи. Там он вскоре и умер. Наверное, от голода и чужой земли…
Его сын Густав окончил мореходную школу в Таллинне, на улице Луизе, и получил диплом радиста.
По вечерам он сидел в Мюнди-баре и говорил легкомысленным девушкам:
— Настоящий эстонец должен жить в Канаде! В Канаде, и больше нигде…
Летом его призвали в охрану. Учебный пункт был расположен на станции Иоссер. Все делалось по команде: сон, обед, разговоры. Говорили про водку, про хлеб, про коней, про шахтерские заработки. Все это Густав ненавидел и разговаривал только по-своему. Только по-эстонски. Даже с караульными псами.
Кроме того, в одиночестве — пил, если мешали — дрался. А также допускал — «инциденты женского порядка». (По выражению замполита Хуриева.)
— До чего вы эгоцентричный, Пахапиль! — осторожно корил его замполит.
Густав смущался, просил лист бумаги и коряво выводил:
«Вчера, сего года, я злоупотребил алкогольный напиток. После чего уронил в грязь солдатское достоинство. Впредь обещаю. Рядовой Пахапиль».
После некоторого раздумья он всегда добавлял:
«Прошу не отказать».
Затем приходили деньги от тетушки Рээт. Пахапиль брал в магазине литр шартреза и отправлялся на кладбище. Там в зеленом полумраке белели кресты. Дальше, на краю водоема, была запущенная могила и рядом — фанерный обелиск. Пахапиль грузно садился на холмик, выпивал и курил.
— Эстонцы должны жить в Канаде, — тихо бормотал он под мерное гудение насекомых.
Они его почему-то не кусали…
Ранним утром прибыл в часть невзрачный офицер. Судя по очкам — идеологический работник. Было объявлено собрание.
— Заходи в ленкомнату, — прокричал дневальный солдатам, курившим около гимнастических брусьев.
— Политику не хаваем! — ворчали солдаты.
Однако зашли и расселись.
— Я был тоненькой стрункой грохочущего концерта войны, — начал подполковник Мар.
— Стихи, — разочарованно протянул латыш Балодис…
За окном каптенармус и писарь ловили свинью. Друзья обвязали ей ноги ремнем и старались затащить по трапу в кузов грузового автомобиля. Свинья дурно кричала, от ее пронзительных воплей ныл затылок. Она падала на брюхо. Копыта ее скользили по испачканному навозом трапу. Мелкие глаза терялись в складках жира.
Через двор прошел старшина Евченко. Он пнул свинью ногой. Затем подобрал черенок лопаты, бесхозно валявшийся на траве…
… — В частях Советской Армии развивается благородная традиция, — говорил подполковник Мар.
А вы замечали ошибки в произведениях Достоевского?
Если учитель литературы хочет, чтобы его ученики кропотливо ознакомились с текстом какого-то масштабного произведения, ему достаточно дать школьникам задание найти в тексте ошибки, ляпы, смысловые промахи, и тогда юные следопыты «перелопатят» любой, даже самый увесистый роман, только чтобы доказать, что великие мастера-писатели не так уж непогрешимы, как нам всегда казалось.
Да, классики русской литературы, которых мы со школьной скамьи считаем культурным эталоном, тоже ошибались и порой допускали в своих текстах досадные ляпы, часто довольно смешные. Федор Михайлович Достоевский , которого ЮНЕСКО назвал одним из самых читаемых писателей в мире, тоже этим грешил. Понятно, что такие ошибки объясняются, скорее, не столько недостатком знаний или опыта, сколько банальным отсутствием времени на вычитку: частенько сроки, которые издатели писателя обозначали ему для написания следующего романа, выплачивая аванс, были довольно жесткими. И все-таки такие ошибки забавно находить в тексте: они придают недосягаемым персонам великих мыслителей и писателей чуточку человечности, делают их немного ближе к нам, простым смертным.
Одной из самых досадных ошибок в произведениях Достоевского считают знаменитый «круглый стол овальной формы» в «Преступлении и наказании», а также стилистическую шероховатость, в результате которой образ Раскольникова выходит несколько нелепым.
Вот цитата из произведения:
«Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах , была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем. «И тогда, стало быть, так же будет солнце светить. » — как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он всё в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение. Но в комнате не было ничего особенного. Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном, туалета с зеркальцем в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках, — вот и вся мебель.»
Из-за немного неуклюжей конструкции первого предложения читатель, наверняка, улыбнется, представив, что это главный герой имеет «желтые обои, герани и кисейные занавески». Ну а «круглый стол овальной формы» – это и вовсе откровенный ляп.
Есть у Достоевского и еще один ляп, который хорошо известен всем знатокам творчества писателя. У его знаменитой героини Сонечки Мармеладовой семья претерпевает интересные и неожиданные изменения в течение романа. Сначала Достоевский пишет, что у Семена Захаровича и Катерины Ивановны есть дочь Поленька, сын Коленька и маленькая дочка Лидочка («Самая маленькая девочка, лет шести, спала на полу, как-то сидя, скорчившись и уткнув голову в диван. Мальчик, годом старше ее, весь дрожал в углу и плакал. Его, вероятно, только что прибили»), но позже Лидочка каким-то невероятным образом становится Лёней .
Супруга Федора Михайловича Анна Григорьевна, которая была секретарем писателя, отмечала, что Достоевскому приходилось работать над своими романами очень напряженно и в крайне сжатые сроки: у него было много родни, которую писателю приходилось содержать, а платили за книги Достоевскому, если сравнивать его литературные контракты и, к примеру, гонорары Толстого и Тургенева, значительно меньше.
Впрочем, даже ошибки автора стали хрестоматийными: критики неизменно приводят случай с «круглым овальным столом» как пример так называемой «авторской глухоты» — этот термин ввел в свое время Максим Горький , чтобы обозначить стилистические или смысловые ошибки в литературных текстах.
Кстати, в этом вопросе защитники творчества Достоевского предлагают посетить Дом-музей Достоевского в Старой Руссе и взглянуть на журнальный столик, который стоит меж двумя креслами. Столик этот, хоть и абсолютно круглой формы, если смотреть на него сбоку, действительно, кажется овальным. А еще напоминают, что уже в то время круглые столики часто делали раздвижными, в результате чего он как раз и становился овальным, и даже в магазинах можно было встретит табличку с надписью: «Круглый (овальный) стол».
Еще один известный ляп Достоевского – это возраст его героя Коли Иволгина из романа «Идиот», которому поначалу тринадцать лет , но буквально через полгода по сюжету уже пятнадцать .
В романе «Подросток» у Достоевского происходит путаница с именами: сначала мать покончившей с собой героини Ольги зовут Дарьей Онисимовной , но после она упоминается уже как Настасья Егоровна .
Конечно, Достоевский – не единственный классик, в произведениях которого можно найти подобные ляпы, или, как называл их Горький, примеры «авторской глухоты».
«Зимой 1906 года, когда «Поединок» вышел уже четвертым или пятым изданием, к нам зашел К.И. Чуковский.— С каких же это пор голуби стали зубастыми? — весело спросил он Александра Ивановича.— Не понимаю. — пожал плечами Куприн.— Однако голубь ваш несет письмо госпожи Петерсон в зубах. — Не может быть, — рассмеялся Александр Иванович.— Вы нарочно, Корней Иванович, это придумали, — сказала я.— Давайте книгу, проверим.Я принесла книгу, и оказалось, что Чуковский прав».
Конечно, в последующих изданиях эта ошибка была уже исправлена.
У Льва Толстого тоже подобных ляпов было предостаточно:
- в романе «Воскресение» есть фраза «Ограда же сирени цвела точно так же, как в тот год, четырнадцать лет тому назад, когда за этой сиренью Нехлюдов играл в горелки с восемнадцатилетней Катюшей и, упав, острекался крапивой», но известно по словам самого писателя, что Нехлюдов играл в горелки с Катюшей за два года до того, как соблазнил ее, уже восемнадцатилетнюю;
- в романе «Анна Каренина» сначала старшей сестрой писатель называет Долли, и Натали младше нее, но после получается наоборот, да еще и с возрастом героини автор что-то путает, отмечая, что графиня Щербакова «вышла замуж тридцать лет назад», хотя Долли на тот момент уже тридцать три года;
- в романе «Война и мир» между появлением Лизы Болконской на приеме в июле и ее родами в марте проходит целых восемь месяцев, хотя известно, что на приеме Лиза была уже заметно беременной .
У Льва Толстого, как и у большинства русских классиков, подобных ляпов в произведениях можно найти множество, но они, конечно, не могут стать причиной сомневаться в их литературном гении. Однако, находить их довольно забавно, и это любопытство может стать поводом еще раз перечитать знакомые произведения.
Календарный повод для статьи — в 2021 году исполняется 200 лет со дня рождения Федора Достоевского
Круглый стол овальной формы
У Сергея Довлатова я впервые прочитал о так называемом «ляпе» Достоевского. Речь шла о фразе: «В углу стоял круглый стол овальной формы». Она показалась корректору произведений Достоевского несуразной. Писатель взял рукопись, некоторое время задумчиво смотрел на текст, а затем тоном, не терпящим возражений, сказал: «Оставьте все как есть».
Меня этот эпизод заинтересовал. Возник вопрос: как мог великий писатель так опростоволоситься? Более того, выяснилось, что эта неловкая фраза стала уже хрестоматийной. В том или ином виде ее приводят многие литераторы. Правда, почему-то, как и Довлатов, не совсем точно. Но вначале я об этом не догадывался. Искал фразу именно такой, какой она сегодня подается.
Стало интересно, где же у Достоевского это могло быть написано. С новым чувством начал перечитывать его произведения. Поиск занял почти год. Стал было отчаиваться, как вдруг нашел то, что искал. Оказалось, что фраза со схожим смыслом имелась в «Преступлении и наказании», самом читаемом произведении великого писателя. Почему никто из критиков Достоевского не воспроизвел ее в оригинале, передав лишь смысл, эта загадка, видимо, так и останется неразрешимой. Впрочем, сейчас для меня это уже не так важно. Главное я знаю: в первой главе книги «Преступление и наказание» имеется описание комнаты старухи-ростовщицы, которую позже убил Раскольников. У Федора Михайловича черным по белому там написано: «Мебель состояла из круглого стола овальной формы».
Теперь для меня началось самое интересное. Возникли сразу два вопроса: почему Достоевский так написал? И действительно ли это «ляп» великого писателя? Первой задачей было найти подобный стол. Где он мог находиться, задал я себе вопрос. Наверное, либо среди вещей самого Достоевского, либо среди предметов той эпохи.
Приехав в Старую Руссу, я отправился в музей Достоевского. В гостиной тотчас же увидел журнальный столик. Издали он и впрямь выглядел овальным. Хотя на самом деле это был типичный стол круглой формы. Их и сегодня изготавливают в массовом количестве. Меня будто пронзило током. Я подумал, что Достоевский неспроста употребил эту фразу. Некоторое время я стоял подле стола, строя всевозможные догадки, пока одна из них не показалась мне разумной. Я пришел к выводу, что Достоевский в силу гениальности хотел сказать своей фразой, что даже такой предмет, как простой стол можно рассматривать в нескольких вариациях. Я продолжал домысливать. Мне уже представлялось, что Достоевский, обладая особого рода планетарным мышлением, переносил его и на бумагу, когда изображал своих героев, сталкивая их, мучаясь вместе с ними, сопереживая. Он хотел таким образом сказать: в жизни бывает все не так просто. Любое явление можно рассматривать с нескольких позиций. Мне казалось, что была найдена разгадка «круглого стола овальной формы». И в разговорах я подавал это как свое новое видение Достоевского.
Моя позиция еще больше укрепилась после знакомства с одним эпизодом, изложенным в воспоминаниях писателя Григоровича. Однажды он прочитал Достоевскому отрывок из своего рассказа. Там шарманщику из окон бросают деньги. Григорович читал: «Чиновник бросает медяк и тот падает на мостовую». Достоевский вдруг недовольным тоном отреагировал: «Не так. Не просто падает, а делает это, звеня и подпрыгивая». Этим уточнением Достоевский дорисовал движение, необходимое для завершения данной фразы, наполнив ее новым содержанием. Мне представилось, что Достоевский в случае со столом тоже дорисовал ситуацию. Поэтому данный предмет стал одновременно круглым и овальным.
Но как же жизнь нас подчас приземляет. При очередном моем повествовании одна из слушательниц, специалист по Петербургу 19-века, расставила все по местам.
- Вы знаете, сказала она, - а ведь в мебельных магазинах в то время на предметах так и писали «Стол круглый (овальный)». И это объяснялось просто. Столы были раздвижными, поэтому при необходимости, если являлось много гостей, то обеденный круглый стол несколькими движениями быстро превращался в овальный. -
Как просто все оказалось!
Было ли у меня разочарование, когда я получил столь убедительное разъяснение? В первую минуту так оно и случилось. Но затем недовольство сменилось радостью. Была найдена разгадка. Оказалось, что никакого «ляпа» Достоевский не допустил. Просто он был удивительно дотошным художником, на редкость тонко чувствующим слово. Он не просто любил подробности в изображении людей, но нередко переносил такой буквализм и на предметы, окружающие их. В этом ему виделась реальность, без которой не было бы полной правды.
Любите собираться вместе за обеденным столом? Значит вам нужен правильный стол!
Обеденный стол - это координационный центр и сердце дома. И очень важно выбрать тот стол, который идеально подходит к вашему пространству и улучшает эстетику, а также сохранит ваш бюджет.
Кухонные и обеденные столы превратились в разностороннюю, утилитарную поверхность, на которую в наши дни возложено множество обязанностей. Здесь собираются ваши гости, приезжая на выходные. Здесь дети соберутся вместе, чтобы завершить свои художественные проекты. Также здесь вы часто будете сидеть с семьей, смеяться и размышлять о грядущих днях.
Если это ваша первая попытка купить кухонные и обеденные столы, это отлично! Наша статья будет вам прекрасным помощником и позволит избежать разочарований.
Насколько большим должен быть обеденный стол?
Независимо от того, есть ли у вас формальная столовая, в которой стоит разместить стол, или вы просто объединяете пространство между гостиной и открытой кухней, измерение пространства - это первый шаг к обеспечению баланса и гармонии.
· Обеденный стол должен вписываться в пространство, но не быть слишком громоздким или наоборот, слишком маленьким.
· Если он будет слишком громоздким, пространство будет выглядеть огромным.
· Если он слишком мал, пространство будет выглядеть пустым. Вопреки распространенному мнению, излишнюю пустоту заполнить нельзя никаким количеством аксессуаров.
· Даже если вы семья из трех человек, выберите стол на пять или шесть человек, если у вас есть для этого пространство.
Как решить, достаточно ли места? Вот несколько цифр, которые можно использовать в качестве ориентира.
· Каждому сидящему за столом нужно не менее 65-75 сантиметров места, чтобы комфортно поесть, не касаясь локтями друг друга.
· В дополнение к этому, вам потребуется не менее 90 сантиметров свободного пространства от стен или мебели со всех сторон, чтобы вы и ваши гости могли удобно садиться и выходить из-за стола.
Какая форма обеденного стола нам подойдет?
Квадратные и прямоугольные столы
· Квадратные и прямоугольные столы обычно подходят для больших и длинных помещений. Это не значит, что квадратный стол нельзя ставить в узком пространстве. Просто будет очень сложно передвигаться вокруг такого стола для сервировки. То же самое с прямоугольными столами , на которых много места.
· Если вы настроены на квадратный или прямоугольный стол, можно использовать скамейку вместо стульев. Таким образом, вы можете спрятать ее под стол, когда она не используется, для экономии места.
· Вы также можете выбрать стол с дополнительной столешницей, которую можно складывать, когда она не используется.
· Преимущество прямоугольных столов в том, что есть множество стилей на выбор, как в квадратных, так и в прямоугольных вариантах.
· Многие хозяева дома подбирают форму стола под комнату. Квадратные столы для квадратных комнат и прямоугольные для длинных узких комнат.
Круглые и овальные столы
· Круглые и овальные столы лучше подходят для небольших помещений, поскольку они максимально используют каждый сантиметр доступного пространства.
· Круглые и овальные столы занимают меньше места, особенно, если они выполнены в виде пьедестала. Такие столы можно разместить где угодно, они подойду практически к любому стилю интерьера. Также отлично они вписываются в пространство любого размера, будь то крошечный уголок или большая открытая обеденная зона.
Предостережение: чем больше круглый стол, тем труднее будет протянуть руку и взять миску стоящую в центре стола.
Совет профессионала: прежде чем принять решение, обязательно проанализируйте визуально свое пространство.
Если вы не можете определиться с формой и размером, то попробуйте такой способ:
· Обозначьте малярным скотчем на полу кухни или столовой область, которую вы выделили для обеденного стола. Чтобы получить представление о высоте, заполните эту область предметами мебели аналогичного размера. Стульями , например.
· При необходимости возьмите одну- две простыни и сложите ее по размеру и форме стола. Таким образом вы будете знать точное количество места, которое ему нужно, а также то, как он будет выглядеть в помещении.
Каковы преимущества различных материалов для обеденного стола?
Помимо эстетики и размеров, стол должен быть прочным, как скала, простым в уходе и подходящим для пространства вокруг него. Очень важно выбрать правильный материал и текстуру.
Классический, безупречный материал доступен практически в любом стиле интерьера. На удивление неприхотлив в уходе, чрезвычайно прочен и легко ремонтируется в случае повреждения. Лидируют твердые породы дерева, такие как дуб, клен, орех и красное дерево, за ними следуют менее дорогие сорта, такие как тик и сосна. Если у вас ограниченный бюджет, вы можете выбрать деревянный шпон, который имитирует внешний вид массивной древесины.
Сергей Довлатов - Наши
В нашей электронной библиотеки можно онлайн читать бесплатно книгу Сергей Довлатов - Наши, Сергей Довлатов .
Наши книгу читать онлайн
Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Герои — реальные люди, отсюда и один из вариантов названия будущей книги — «Семейный альбом», в которой звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях.
Что писатель Мирошниченко избивал жену велосипедным насосом…
И многое другое.
Тетка же помнила, в основном, смешные истории. Я ее не виню. Наша память избирательна, как урна.
Я думаю, моя тетка была хорошим редактором. Так мне говорили писатели, которых она редактировала. Хотя я не совсем понимаю, зачем редактор нужен вообще.
Если писатель хороший, редактор вроде бы не требуется. Если плохой, то редактор его не спасет. По-моему, это совершенно ясно.
Я знаю, как моя тетка работала с авторами. Я иногда присутствовал. Например, она говорила:
— Юра, у тебя здесь четыре раза встречается слово «промозглый».
— Действительно, — удивлялся Юрий Павлович Герман, — как это я не заметил?
И все же я думаю, что редактор писателю не требуется. Даже хорошему. А уж плохому — тем более.
Был, например, такой исторический случай. В одном из своих романов Достоевский написал: «Рядом находился круглый стол овальной формы…»
Кто-то прочитал это сочинение в рукописи и говорит:
Достоевский подумал и сказал:
Гоголь в ранних повестях употреблял слово «щекатурка». Как-то раз Аксаков ему говорит:
— Отчего это вы пишете — «щекатурка»?
— А как надо? — спросил Гоголь.
— Не думаю, — сказал Гоголь.
— Поглядите в словаре.
Взяли словарь Даля. Посмотрели, действительно — штукатурка.
В дальнейшем Гоголь неизменно писал — «штукатурка». Но в переизданиях это слово не исправил.
Почему Достоевский не захотел ликвидировать явную оговорку? Почему Александр Дюма назвал свой роман «Три мушкетера», хотя их безусловно четыре?
Таких примеров сотни.
Видимо, ошибки, неточности — чем-то дороги писателю. А значит, и читателю.
Я бы даже опечатки исправлял лишь с ведома автора. Не говоря о пунктуации. Пунктуацию каждый автор изобретает самостоятельно.
Я думаю, тетка была хорошим редактором. Вернее, хорошим человеком, доброжелательным и умным.
Лично я хороших редакторов не встречал. Хотя среди них было много прекрасных людей.
Хорошего редактора я встретил лишь однажды. Кажется, на Ленфильме. Это была некая Хелли Руммо. Она была эстонка и едва говорила по-русски. Слабое знание языка придавало ее высказываниям особую четкость. Она говорила:
— Сценарий хороший. Значит, его не примут…
В шестидесятые годы я начал что-то писать. Показал сочинения тетке. Тетка обнаружила в моих рассказах сотни ошибок. Стилистических, орфографических и пунктуационных.
— Здесь написано: «…родство тишины и мороза…» Это неточно. Мороз и тишина — явления различного порядка. Следует писать: «В лесу было морозно и тихо». Без выкрутасов…
— Как это — в лесу? — удивлялся я. — Действие происходит в штрафном изоляторе.
— Ах да, — говорила тетка…
В те годы ей доверили литературное объединение. Из него вышло множество хороших писателей. Например, Гансовский и Пикуль.
Среди других в объединение пришел Иосиф Бродский. Тетка не приняла его. О стихах высказалась так:
(Кстати, в поэзии Бродского есть и это.)
Бродского не приняли. Зато приняли многих других. В Ленинграде очень много поэтов. Есть три Некрасова — Владимир, Георгий и Борис…
Моя тетка была членом партии Я ее не виню. Многие достойные и честные люди оказались в рядах коммунистической партии. Они не виноваты. Просто им хотелось жить лучше. Занимать более высокие посты…
Разумеется, тетка переживала, когда мучили Ахматову и Зощенко. А когда травили Пастернака, она даже заболела. Она говорила:
— Это политически неверный ход. Мы теряем свой престиж на Западе. Частично перечеркиваем завоевания двадцатого съезда…
За много лет тетка собрала прекрасную библиотеку. На большинстве ее книг имелись автографы. Зачастую очень трогательные и нежные.
Красочный автограф Валентина Пикуля начинался словами:
«Акушерке наших душ…»
Автограф фантаста Гансовского выглядел следующим образом:
«Через года и пространства великие — руку. »
Как недавно выяснилось, Гансовский был стукачом. Доносил на своих знакомых.
Пикуль тоже отличился. Говорил на суде Кириллу Владимировичу Успенскому:
— Кирилл! Мы все желаем тебе добра, а ты продолжаешь лгать.
Успенскому дали пять лет в разгар либерализма.
А Пикулю — квартиру в Риге…
В старости тетка много читала. Книг с автографами не перечитывала. Возле ее кровати лежали томики Ахматовой, Пастернака, Баратынского…
Когда тетка умерла, библиотеку сразу же распродали. Предварительно брат и его жена вырвали листы с автографами. А то неудобно…
Незадолго до этого тетка прочитала мне стихи:
Жизнь пройдена до середины,
А я все думаю, что горы сдвину,
Поля засею, орошу долины,
А жизнь давно уже за половину…
— Стихи одной поэтессы, — улыбнулась тетка.
Я думаю, она сама их написала. Стихи, конечно, неуклюжие. Первая строчка — буквально цитата из Данте.
И все-таки эти стихи растрогали меня.
Жизнь пройдена до середины,
А я все думаю, что горы сдвину…
Жизнь подходила к концу.
Биография теткиного мужа Арона полностью отражает историю нашего государства. Сначала он был гимназистом. Потом — революционным студентом. Потом — недолгое время — красноармейцем. Потом — как это ни фантастически звучит — белополяком. Потом опять красноармейцем, но уже более сознательным.
Когда гражданская война закончилась, дядя Арон поступил на рабфак. Затем он стал нэпманом и, кажется, временно разбогател. Затем кого-то раскулачивал. Затем он чистил ряды партии. Затем его самого вычистили. За то, что он был нэпманом…
На собрании мой дядя произнес речь. Он сказал:
— Если вы меня исключите, я должен буду рассказать об этом жене. Что вызовет дикий скандал. Короче, решайте сами…
Товарищи подумали и решили:
Затем его, правда, восстановили. Мало того, дядя Арон так и не сидел.
Он стал административным работником. Он был директором чего-то. Или заместителем директора по какой-то части…
Сталина мой дядя обожал. Обожал, как непутевого сына. Видя его недостатки.
Пластинки с речами генералиссимуса хранились в красных альбомах. Были такие альбомы со шнурками и рельефным портретом вождя…
Когда Сталин оказался бандитом, мой дядя искренне горевал.
Затем он полюбил Маленкова. Он говорил, что Маленков — инженер.
Когда Маленкова сняли, он полюбил Булганина. Булганин обладал внешностью захолустного дореволюционного полицмейстера. А мой дядя родом был как раз из захолустья, из Новороссийска. Возможно, он честно любил Булганина, напоминавшего ему идолов детства.
Затем он полюбил Хрущева. А когда Хрущева сняли, мой дядя утратил любовь. Ему надоело зря расходовать свои чувства.
Он решил полюбить Ленина. Ленин давно умер, и снять его невозможно. Даже замарать как следует и то нелегко. А значит, невозможно отнять любовь…
При этом мой дядя как-то идейно распустился. Он полюбил Ленина, а также полюбил Солженицына. Сахарова он тоже полюбил. Главным образом за то, что Сахаров изобрел водородную бомбу. Однако не спился, а борется за правду.
Брежнева мой дядя не любил. Брежнев казался ему временным явлением (что не подтвердилось)…
В последние годы жизни он был чуть ли не диссидентом. Но диссидентом умеренным. Власова не признавал. Солженицына уважал выборочно.
Брежневу мой дядя посылал анонимные записки. Он писал их в сберегательной кассе фиолетовыми чернилами. К тому же левой рукой и печатными буквами. Записки были короткие. Например:
«Куда ведешь Россию, монстр?» и подпись:
«БАМ — это фикция!»
Иногда он пользовался художественной формой:
«Твои брови жаждут крови!»
Дядя хотел вернуться к истокам ленинизма. А я не хотел. Вот мы и ругались без конца. Уровень полемики был невысок.
— Немецкий шпион, — говорил я о Ленине.
— Святотатец и болван! — реагировал дядя уже в мой адрес.
Мы затрагивали довольно узкий круг тем: суд Линча, падение нравов, вьетнамская эпопея…
Читайте также: