Добро пожаловать к столу
Давно я знаю художника-экспозиционера Авета Тавризова. Вот уж кто никогда не страдает от отсутствия замыслов! Целые стаи идей роятся в его голове, рвутся наружу. Как правило, это бредовые идеи, изначально невыполнимые. А иначе у Авета просто не было бы стимула для работы. Он предпочитает идти напролом и сражаться с ветряными мельницами. Поэтому, наверное, все его идеи осуществляются — даже самые бредовые.
Авет любит рассказывать невероятные истории. Вот и на сей раз он пригласил меня в свою мастерскую посмотреть макет новой выставки, а заодно попотчевал еще одной байкой. Есть у него приятель, большой знаток старины и любитель по чердакам полазить. Залез он недавно на чердак одного замескворецкого дома, предназначенного на слом, и обнаружил там чемодан, битком набитый фотонегативами. А на них — Сталин. Да какой! Не тот, официальный, что больше четверти века пялился с огромных плакатов и газет, подобно Медузе-Горгоне, превращающей нас в камень. Нет, совсем другой — бытовой, домашний, можно даже сказать, милый.
. И у Авета родилась очередная идея: сделать выставку, оттолкнувшись от двух обликов этого человека.
Всякая вера нуждается в культовых обрядах. Сталинские “богослужения” — это шумные застолья, на которых гости прославляют Хозяина, слагают в его честь тосты и гимны. Это — слияние злата, серебра и драгоценностей, подчеркивающее великолепие и торжественность момента (кажется, замученный в Соловках христианский философ Павел Флоренский называл это “красота как символ святости”). Это — недоступные голодающей стране чудеса кавказской и русской кухни. Это, наконец, сам Хозяин, скромный и мудрый, каким и должен быть земной бог, улыбающийся сквозь усы.
Ах, эти усы, такие притягательные и убаюкивающие, ах, это отеческое мурлыканье. Не дают они покоя нынешним кандидатам в земные боги! Вспомните обаятельнейшую усатую физиономию орденоносного генерала Руцкого. Если бы не эти усы — очаровательный атрибут диктаторской власти, — может быть, и не стоило бы в который раз затевать порядком надоевший разговор о Сталине. Теперь ведь все чаще говорят о том, что он неинтересный объект для изучения. Но так ли уж неинтересен человек, поставивший на колени всю страну? Так ли уж он мелок если его имя до сих пор шепчут перед сном вместо молитв голодные и оборванные старушки, чья вера не принесла им ничего кроме морального крушения.
Но вернемся к выставке, рабочее название которой — “Валтасаров пир”. В центре ее Авет Тавризов задумал разместить не то стол, не то алтарь в виде огромной пятиконечной звезды, заставленный всевозможными яствами. Но все это — бутафория. Настоящая пища — на тарелках, где будут размещены композиции из фотографий расстрелянных, замученных, пропавших без вести людей. А вокруг — многочисленные изображения Сталина. И того, домашнего, с отеческой улыбкой. И того, бронзового, которого во множестве штамповали для “богослужений” местного масштаба — в Домах культуры, в школах, на заводах. Вот он справа, ласково улыбается, принимая букет из детских ручонок. А вот он слева, огромный и суровый. Вот он — рябоватый, земной, обыденный. Вот — отретушированный, сияющий, величественный. “То он в бронзе, а то он в мраморе, то он с трубкой, а то без трубки. ” Добряк? Злодей? Папа симпатичной дочки? Отец всех народов? Любитель грузинской кухни? Людоед.
Конечно, решение достаточно лобовое, с элементами “кича”. Но впечатляет. Даже в виде картонного макета. А уж в натуральную величину, должно быть, шарахнет здорово! Кроме того, не надо забывать, что сама эта выставка — лишь декорация, на фоне которой и произойдет главное действо.
Дело в том, что “Валтасаров пир” — это не только самостоятельная экспозиция, но и третья часть серии литературно-публицистических выставок, которые Авет Тавризов проводит совместно с Государственным культурным центром-музеем В.С.Высоцкого. Авету кажется, что он создал новый жанр, точного названия которому еще нет. Пока что он пользуется иностранным словечком — “хэппенинг”, но это не исчерпывающее определение его открытия.
Новый экспозиционный жанр выведен на стыке политики, литературоведения и песен Высоцкого.
Новое направление в экспозиционном искусстве требует новых форм общения со зрителем. Унылый и хрестоматийный рассказ экскурсовода здесь категорически неприемлем. Требуется заинтересованность в теме, умение ассоциативно мыслить, актерское мастерство наконец. Этим требованиям в достаточной мере отвечала Людмила Абрамова, вторая жена Владимира Высоцкого, художественный руководитель музея его имени, которая стала полноправным соавтором проектов Авета Тавризова, продолжая и развивая его идеи.
“Приы Валтасара” рождают множество захватывающих литературных ассоциаций. Что вспоминается в первую очередь? Конечно же, “Пир во время чумы”. Бал у Воланда. “Допущенные к столу” из сказки Фазиля Искандера “Кролики и удавы”. Стихи Тютчева, ставшие эпиграфом к первой выставке Авета Тавризова:
Блажен, кто посетил
сей мир
В его минуты роковые.
Его призвали всеблагие
Как собеседника на при.
Правда, к новой экспозиции более подходят строки из песни Высоцкого “Про нечисть”:
Соловей-Разбойник
главный
Им устроил буйный при,
А от них был Змей
Трехглавый
И слуга его — Вампир.
Пили зелье в черепах,
Ели бульники,
Танцевали на гробах Богохульники.
А еще бы я хотел услышать на этой выставке песни Галича — лучшее, на мой взгляд, из всего написанного о кровавом генералиссимусе. И про палачей, что ходят друг к другу в гости и поют “о Сталине мудром, родном и любимом”. И про то, как Сталин явился к колыбели младенца Иисуса Христа посмотреть, кто же это вздумал тягаться с ним славой? И, конечно, про шагающие по ночной Москве бронзовые и гипсовые изображения “великого кормчего”.
А еще, были бы уместны здесь стихи Окуджавы:
Стоит задремать
немного,
Сразу вижу Самого.
Рядом, по ранжиру
строго,
Собутыльники его.
Одним словом, многое слышится, многое вспоминается. Жаль только, что выставка может не состояться.
Потому что у Авета Тавризова все идеи бредовые. И эта тоже. А денег не ее выполнение требуется много. А у музея Высоцкого их нет.
Впрочем, может быть, кто-нибудь и поможет Авету сделать эту выставку. Потому что все его бредовые мечты рано или поздно сбываются.
Цитаты из русской классики со словосочетанием «пожаловать к столу»
Пожалуйте. Прежним порядком выпито было и по третьей чарке — и вдруг засурмили и забубнили уже в сенях в знак того, что пора к обеду, и первая перемена стола уставлена.
Мы, пожалуй, не станем приводить деликатных ночных похождений Чурила Пленковича; не станем говорить о том, как Тугарин невежливо вел себя за столом князя Владимира, кладя руку за пазуху великой княгине; не обратим внимания даже на то, как эта княгиня, в отсутствие мужа, привлекает к себе в спальню статного молодца, начальника калик перехожих.
— Ленька значительно постучал костяшками пальцев по столу, — «Давно ли, Санечка, пожаловали к нам из Одессы?» Он, конечно, держит себя индифферентно — валяет дурака.
А все-таки не забудь я вчера на столе эти бритвы — ничего бы, пожалуй, и не было. Так ли? Так ли? Ведь избегал же он меня прежде, ведь не ходил же ко мне по две недели; ведь прятался же он от меня, меня жалеючи! Ведь выбрал же вначале Багаутова, а не меня! Ведь вскочил же ночью тарелки греть, думая сделать диверсию — от ножа к умилению. И себя и меня спасти хотел — гретыми тарелками. »
Несмотря на природное добродушие, он, назначенный опекуном некоего Бибикова, допустил совершенное разорение имения, но зато всю жизнь держал Бибикова в своем доме и одевал его и кормил со стола; но так как сам был совершенно равнодушен к гастрономии, то обыкновенно складывал в одну или две тарелки весь обед, суя в суп котлетки, зеленый соус, жареное, а пожалуй и пирожное.
— Пожалуйте, — обратился он к Нехлюдову. Они прошли по крутой лестнице в маленькую комнатку с одним окном, письменным столом и несколькими стульями. Смотритель сел.
Мигачева. А вот я сейчас осажу их. (Подходит к столу). Уж вы очень проклажаетесь за чужим-то самоваром. Нам самим нужно, у нас тоже гости; они хоть и не благородные, а пожалуй, что и почище будут. Бери, Елеся!
Гаврила Романыч сидел на огромном диване, в котором находилось множество ящиков; перед ним на столе лежали бумаги, в руках у него была аспидная доска и грифель, привязанный ниткой к рамке доски; он быстро отбросил ее на диван, встал с живостью, протянул мне руку и сказал: «Добро пожаловать, я давно вас жду.
— Сейчас доложу-с. Потрудитесь пожаловать в гостиную! — отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев вошел туда. Это была приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного стола в халате, что весьма редко было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
— Добро пожаловать, господин обер-кригскомиссар, — произнес важно и ласково фельдмаршал, обратившись к вошедшему с сыном его; махнул рукою последнему, чтоб он удалился, а гостю показал другою место на складных креслах, неподалеку от себя и подле стола. — Вести от вашего приятеля! Адрес на ваше имя, — продолжал он, подавая Паткулю сверток бумаг, полученный через маленького вестника.
Губернатору и графу Функендорфу угрожало то же самое: в зале пробило уже два часа, а они еще не жаловали. Обладавшие аппетитом гости напрасно похаживали около окон и посматривали на открытую дорогу, на которой должен был показаться экипаж, — однако его не было. Проходила уже и отсроченная четверть часа, и княгиня готовилась привстать и подать руку Рогожину, который имел привилегию водить бабушку к столу, как вдруг кто-то крикнул: «Едут!»
— Наконец-то пришел! — крикнула она, бросив карты и радостно здороваясь с Алешей, — а Максимушка так пугал, что, пожалуй, уж и не придешь. Ах, как тебя нужно! Садись к столу; ну что тебе, кофею?
— Мисси, venez donc à notre table. Ou vous apportera votre thé… [[идите к нашему столу. Вам сюда подадут чай…]] И вы… — обратилась она к офицеру, говорившему с Мисси, очевидно забыв его имя, — пожалуйте сюда. Чаю, князь, прикажете?
Похоже было на то, что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то связи и сохранивший их, пожалуй, и до сих пор, но мало-помалу с обеднением после веселой жизни в молодости и недавней отмены крепостного права обратившийся вроде как бы в приживальщика хорошего тона, скитающегося по добрым старым знакомым, которые принимают его за уживчивый складный характер, да еще и ввиду того, что все же порядочный человек, которого даже и при ком угодно можно посадить у себя за стол, хотя, конечно, на скромное место.
— Пожалуйте вашу подорожную, — обратился он к черкесу, стараясь своею развязностью покрыть неловкость. Глаза у черкеса вспыхнули, как у тигра, заметившего опасность; он вынул из кармана свернутую бумагу и кинул ее на стол.
Давно я знаю художника-экспозиционера Авета Тавризова. Вот уж кто никогда не страдает от отсутствия замыслов! Целые стаи идей роятся в его голове, рвутся наружу. Как правило, это бредовые идеи, изначально невыполнимые. А иначе у Авета просто не было бы стимула для работы. Он предпочитает идти напролом и сражаться с ветряными мельницами. Поэтому, наверное, все его идеи осуществляются — даже самые бредовые.
Авет любит рассказывать невероятные истории. Вот и на сей раз он пригласил меня в свою мастерскую посмотреть макет новой выставки, а заодно попотчевал еще одной байкой. Есть у него приятель, большой знаток старины и любитель по чердакам полазить. Залез он недавно на чердак одного замескворецкого дома, предназначенного на слом, и обнаружил там чемодан, битком набитый фотонегативами. А на них — Сталин. Да какой! Не тот, официальный, что больше четверти века пялился с огромных плакатов и газет, подобно Медузе-Горгоне, превращающей нас в камень. Нет, совсем другой — бытовой, домашний, можно даже сказать, милый.
. И у Авета родилась очередная идея: сделать выставку, оттолкнувшись от двух обликов этого человека.
Всякая вера нуждается в культовых обрядах. Сталинские “богослужения” — это шумные застолья, на которых гости прославляют Хозяина, слагают в его честь тосты и гимны. Это — слияние злата, серебра и драгоценностей, подчеркивающее великолепие и торжественность момента (кажется, замученный в Соловках христианский философ Павел Флоренский называл это “красота как символ святости”). Это — недоступные голодающей стране чудеса кавказской и русской кухни. Это, наконец, сам Хозяин, скромный и мудрый, каким и должен быть земной бог, улыбающийся сквозь усы.
Ах, эти усы, такие притягательные и убаюкивающие, ах, это отеческое мурлыканье. Не дают они покоя нынешним кандидатам в земные боги! Вспомните обаятельнейшую усатую физиономию орденоносного генерала Руцкого. Если бы не эти усы — очаровательный атрибут диктаторской власти, — может быть, и не стоило бы в который раз затевать порядком надоевший разговор о Сталине. Теперь ведь все чаще говорят о том, что он неинтересный объект для изучения. Но так ли уж неинтересен человек, поставивший на колени всю страну? Так ли уж он мелок если его имя до сих пор шепчут перед сном вместо молитв голодные и оборванные старушки, чья вера не принесла им ничего кроме морального крушения.
Но вернемся к выставке, рабочее название которой — “Валтасаров пир”. В центре ее Авет Тавризов задумал разместить не то стол, не то алтарь в виде огромной пятиконечной звезды, заставленный всевозможными яствами. Но все это — бутафория. Настоящая пища — на тарелках, где будут размещены композиции из фотографий расстрелянных, замученных, пропавших без вести людей. А вокруг — многочисленные изображения Сталина. И того, домашнего, с отеческой улыбкой. И того, бронзового, которого во множестве штамповали для “богослужений” местного масштаба — в Домах культуры, в школах, на заводах. Вот он справа, ласково улыбается, принимая букет из детских ручонок. А вот он слева, огромный и суровый. Вот он — рябоватый, земной, обыденный. Вот — отретушированный, сияющий, величественный. “То он в бронзе, а то он в мраморе, то он с трубкой, а то без трубки. ” Добряк? Злодей? Папа симпатичной дочки? Отец всех народов? Любитель грузинской кухни? Людоед.
Конечно, решение достаточно лобовое, с элементами “кича”. Но впечатляет. Даже в виде картонного макета. А уж в натуральную величину, должно быть, шарахнет здорово! Кроме того, не надо забывать, что сама эта выставка — лишь декорация, на фоне которой и произойдет главное действо.
Дело в том, что “Валтасаров пир” — это не только самостоятельная экспозиция, но и третья часть серии литературно-публицистических выставок, которые Авет Тавризов проводит совместно с Государственным культурным центром-музеем В.С.Высоцкого. Авету кажется, что он создал новый жанр, точного названия которому еще нет. Пока что он пользуется иностранным словечком — “хэппенинг”, но это не исчерпывающее определение его открытия.
Новый экспозиционный жанр выведен на стыке политики, литературоведения и песен Высоцкого.
Новое направление в экспозиционном искусстве требует новых форм общения со зрителем. Унылый и хрестоматийный рассказ экскурсовода здесь категорически неприемлем. Требуется заинтересованность в теме, умение ассоциативно мыслить, актерское мастерство наконец. Этим требованиям в достаточной мере отвечала Людмила Абрамова, вторая жена Владимира Высоцкого, художественный руководитель музея его имени, которая стала полноправным соавтором проектов Авета Тавризова, продолжая и развивая его идеи.
“Приы Валтасара” рождают множество захватывающих литературных ассоциаций. Что вспоминается в первую очередь? Конечно же, “Пир во время чумы”. Бал у Воланда. “Допущенные к столу” из сказки Фазиля Искандера “Кролики и удавы”. Стихи Тютчева, ставшие эпиграфом к первой выставке Авета Тавризова:
Блажен, кто посетил
сей мир
В его минуты роковые.
Его призвали всеблагие
Как собеседника на при.
Правда, к новой экспозиции более подходят строки из песни Высоцкого “Про нечисть”:
Соловей-Разбойник
главный
Им устроил буйный при,
А от них был Змей
Трехглавый
И слуга его — Вампир.
Пили зелье в черепах,
Ели бульники,
Танцевали на гробах Богохульники.
А еще бы я хотел услышать на этой выставке песни Галича — лучшее, на мой взгляд, из всего написанного о кровавом генералиссимусе. И про палачей, что ходят друг к другу в гости и поют “о Сталине мудром, родном и любимом”. И про то, как Сталин явился к колыбели младенца Иисуса Христа посмотреть, кто же это вздумал тягаться с ним славой? И, конечно, про шагающие по ночной Москве бронзовые и гипсовые изображения “великого кормчего”.
А еще, были бы уместны здесь стихи Окуджавы:
Стоит задремать
немного,
Сразу вижу Самого.
Рядом, по ранжиру
строго,
Собутыльники его.
Одним словом, многое слышится, многое вспоминается. Жаль только, что выставка может не состояться.
Потому что у Авета Тавризова все идеи бредовые. И эта тоже. А денег не ее выполнение требуется много. А у музея Высоцкого их нет.
Впрочем, может быть, кто-нибудь и поможет Авету сделать эту выставку. Потому что все его бредовые мечты рано или поздно сбываются.
Как и обещала, рассказываю подробно о том, как приготовить этот ароматный бисквит. Базовый рецепт я подсмотрела у Пьера Эрме. Сама я люблю pain de Genes с кусочками фруктов и добавляю в тесто всякие по настроению. Сегодняшний вариант с вишней, апельсиновой цедрой и ликером Cointreau. Бонусом покажу, как приготовить очень вкусный и простой крем-мусс из сливок и шоколада, который я взяла из книги "Chocolate Bible" Le Cordon Bleu.
200 г марципана
3 яйца
50 г самоподнимающейся муки
1 стловая ложка ликера
60 г растопленного сливочного масла
1. Помещаем марципан в большую миску и растираем с яйцами, добавляя их по одному.
2. Отправляем массу на водяную баню и постоянно взбивая доводим до температуры 60 градусов.
3. Добавляем ликер. снимаем миску с водяной бани и продолжаем взбивать массу до тех пор, пока она не остынет.
4. Несколько ложек массы смешаем с растопленным сливочным маслом.
5. Муку просеиваем и аккуратно лопаткой вмешиваем в яично-марципановую массу, легкими движениями перемещая массу со дна миски наверх.
6. Вводим масло, затем ягоды и цедру.
7. Переливаем тесто в форму диаметром 20 см, заранее смазанную маслои и присыпанную мукой.
8. Печем в разогретой до 180 градусов духовке 20-30 минут. Извлекаем из формы после полного остывания.
Чаще всего я пеку pain de Genes за день-два до подачи. Эти дни бисквит лежит завернутый в пищевую пленку и становится еще более влажным и марципанистым, если можно так выразиться. И да. он прекрасен сам по себе без всякого крема. Если вы не планируете делать крем, то для красоты перед выпечкой можно усыпать верх миндальными лепестками.
Но в этот раз я решила, что крем будет, так что вот вам рецепт.
Для крема нам понадобятся сливки для взбивания и шоколад. Шоколад я использую или горький или молочный. На 100 г шоколада идет 200 мл сливок. Этого количества в данном случае мне хватило на большую кремовую "шапку", но если у меня, например, торт из трех коржей, которые надо основательно промазать кремом, то я возьму 250 г шоколада и 500 мл сливок.
2. Сливки взбиваем до устойчивых пиков. Это проще сделать, если сливки, миска для взбивания и венчики миксера будут холодными. Обычно я перед взбиванием ставлю это все на холод.
3. Треть взбитых сливок осторожно смешиваем с щоколадом.
4. Затем эту смесь аккуратно перемешиваем с оставшимися сливками до получения однородной массы.
Получается нежный, легкий крем с ярким шоколадным вкусом.
Крем распределяем как-нибудь красиво поверх бисквита. Можно убрать в холодильник, а можно сразу подавать к столу.
Праздничный стол одна из самых важных частей в проводах Нового года. За ним вы соберетесь с семьей и друзьями, будете произносить тосты и делить трапезу. Многих из нас мучает вопрос, как стильно и красиво нарядить стол. Вариантов множество, а мы предоставляем вашего вниманию несколько любопытных вариантов.
Продумать оформление и детали стола нужно заранее. Ведь нужно не только грамотно расположить сервиз, но и подобрать цветовую палитру, соответствующую вашему интерьеру, детали и яркие украшения, которые будут придавать настроение и оригинальность вашему столу. Не забудьте и про оформление комнаты, где будет находится ваш праздничный стол.
Для украшения стола можно поставить на него подсвечники, новогодние поделки, гроздья рябины, или маленькую искусственную ёлочку. Кстати, развеселившимся детям перед праздником можно вручить бумагу и ножницы, заняв их вырезанием снежинок, которые можно потом положить на тарелки. Ребёнок оценит внимание родителей.
Сами незаменимые детали любой сервировки стола, тоже могут стать украшением. Скатерть к примеру может задать главный тон всему столу. Она может быть как кипельно белая, так и цветная или с рисунком. Можно положить даже несколько скатертей разной формы и цвета, например на на круглую белую положить цветную квадратную, или вдоль стола пустить скатерть-дорожку.
Не бойтесь экспериментировать с цветами и фактурами. Даже самые на первый взгляд необычные для стола материалы, могут стать неожиданно стильным украшением.
Салфетки, кольца для них и держатели для приборов должны связывать воедино все элементы сервировки: посуду, приборы, скатерть. Вы можете красиво сложить салфетку, придать ей форму. Приятным сюрпризом для гостей могут стать маленькие мешочки со сладостями и орешками, которые можно расставить по всему столу.
Маленькие подарочки, хлопушки или сладости могут быть не только сюрпризом для гостей, но и украшением стола
Если у вас собирается много друзей, вы можете придать своему столу особой шик, используя карточки. Стильно сделанные с красивыми подписями имен ваших гостей, они станут прекрасным элементом декора. Вы можете сами продумать кто из гостей где сядет, чтобы незнающие друг-друга гости могли познакомиться сидя вместе.
Кто сказал, что для Новогоднего стола можно использовать только «зимние» украшения? Придайте своему столу летнее настроение, если соскучились по теплу.
Продумайте заранее расположение и количество алкоголя на столе, чтобы каждый мог дотянуться до него. Лучше конечно иметь отдельный столик для алкоголя, но если такой возможности нет, то выделите одну точку, в которой будут сконцентрированы напитки.
И конечно не забудьте о свечах. Это могут быть либо маленькие светильники, либо роскошные гротескные подсвечники. В любом случае свечи придатут уюта, тепла и особого настроения празднику.
Свечи могут быть сделаны вашими собственными руками. Так вы сможете сами подобрать цвет, формы и рисунок для ваших свечей.
Тематика вашего Новогоднего стола может быть самой разнообразной. Это может быть змеиная тема, соответсвующая 2013 году, классически украшенный стол, либо создать на своем празднике особую атмосферу, устраивая тематическую вечеринку и украсить дом, в соответсвии с этим.
Читайте также: