Шон леви живая сталь
6 октября в прокат выходит „Живая сталь“ с Хью Джекманом в главной роли. Мы поговорили с режиссером фильма Шоном Леви во время его пребывания в Москве.
Фильм «Живая сталь» снял уроженец Канады Шон Леви. До этой ленты режиссер занимался преимущественно комедиями — зрители знают его «Ночь в музее», «Оптом дешевле» и «Молодоженов». Отец четырех дочерей, Леви обладает заразительной улыбкой и бьющим через край энтузиазмом, которого, как выяснилось, хватит не только на комедии, но и на жанры более масштабные. Например, сейчас Леви уже семь месяцев как работает с Джеймсом Кэмероном над ремейком фильма «Фантастическое путешествие» 1966 года. В этой картине группа исследователей уменьшается до размера молекулы, чтобы попасть с инъекцией в кровь ученого, везшего важные военные секреты, и предотвратить его смерть, уничтожив опасный тромб. В новом фильме уже не будет антисоветской пропаганды, зато появятся спецэффекты, о которых в не могли и мечтать. Параллельно Леви готовится снять сиквел «Живой стали» — настолько успешное будущее фильму пророчат еще до выхода в прокат.
В интервью КиноПоиску канадский режиссер рассказал, как дошел до жизни такой — от комедий до высокобюджетных проектов — и чем «Живая сталь» отличается от других фильмов про роботов.
Что привело вас в «Живую сталь»? Ведь эта картина совсем не похожа на то, что вы делали раньше.
Я как раз занимался монтажом своего предыдущего фильма «Безумное свидание», когда позвонили Стивен Спилберг и из DreamWorks и рассказали об идее картины про робобокс. И я пришел к ним поговорить со Стивеном и сказал ему: если вы просто хотите снять крутое кино, то есть как минимум десять других парней, которые могут это сделать, но если вы доверите это мне, то я сниму офигенно крутой фильм, но с человеческим лицом. Вот что я хотел сделать — не просто картину про роботов, а добрый фильм. Думаю, именно поэтому Стивен и позвал меня. В моей карьере было много успешных комедий, и эта возможность представилась мне как награда за тот успех, которого я добился в данном жанре. Было очень волнительно получить такой шанс.
То есть вы давно хотели снять подобное?
Да. Получается так, что, когда ты молод и тебе удается, люди ждут, что ты будешь продолжать заниматься тем, в чем добился успеха. Я никогда не планировал снимать комедии. Да и среди моих любимых фильмов нет ни одной комедии. Я люблю драмы, боевики, фильмы о спорте, о необычных людях. Обожаю фильмы на спортивную тему, я смотрел «Рокки» раз 30–40. Но мне продолжали предлагать комедии. И я очень благодарен Стивену Спилбергу и Стэйси Снайдер, которые управляют DreamWorks , за то, что в моих фильма они сумели увидеть нечто большее. Они поняли, что все эти картины добрые — да, я верю в добро, правда! — и они захотели, чтобы лента о робобоксе тоже была такой.
Так какие же тогда ваши любимые фильмы?
О, это очень странный список, сплошная эклектика. «Общество мертвых поэтов», «Умница Уилл Хантинг», «Джерри Магуайeр», «Побег из Шоушенка», «Выбор игры», «Маленькая мисс Счастье»… Конечно, в некоторых из них есть элементы комедии. Наверное, все мужчины моего поколения назовут «Фрикадельки», «Охотников за привидениями», «Добровольцев поневоле». И как все, кому уже за тридцать, я не могу не назвать «Звездные войны». Мне нравится Рон Ховард, я считаю его отличной ролевой моделью: он делает фильмы разных жанров, но они всегда коммерчески успешны, всегда человечны, и в них нет цинизма. Это то, что меня вдохновляет. Фильмы Питера Уира всегда в разных жанрах и всегда высокого качества. И, наверное, на всех режиссеров моего поколения повлияли Спилберг и Земекис.
То есть у вас в фаворитах коммерческое кино?
Вы знаете, это забавная история. Даже когда я учился в киношколе, мои фильмы никогда не попадали на фестивали. А стоило мне показать свой фильм в , как на следующее утро раздалось 47 телефонных звонков с киностудий. Так что я рано усвоил этот урок: мое творческое кредо ближе массовому коммерческому кинематографу и не очень ценится артхаусными фестивалями. И хотя мне было бы интересно снять фильм поскромнее, это все равно будет вроде «Джерри Магуайeра» или «Умницы Уилла Хантинга», то есть фильм для широкой аудитории. Я считаю, надо доверять своему инстинкту, а меня мой однозначно ведет к фильмам, которые доступны и нравятся массовому зрителю.
Для вас история робота Атома, которого находят на свалке и которому дают второй шанс, а в итоге он добивается успеха, — это такая очередная метафора американской мечты?
Да, конечно. Я канадец, и с самой юности я всегда ощущал постоянное присутствие этой сказки, своего рода мифа. Надо сказать, всегда в нее верил. Это очень вдохновляет. Когда мне было десять, я решил, что поеду в Штаты и буду учиться на театральном отделении Йельского университета. Когда мне было двадцать, я решил поехать в и попытать счастья там. И все это мне удалось. Теперь я понимаю, что это никакая не сказка, не басня, а просто возможность попробовать. И хотя я канадец, но действительно верю в американскую мечту. И это относится не только к Америке. Считаю, что многие из нас способны преодолеть любые трудности — инвалидность, проблемы в семье… И наш фильм об этом. Он, как я это обычно называю, о «троице искупления». Отец. Сын. Робот. Каждый из них забыт, покинут, не находит себе места в жизни. Каждый получает шанс на избавление, на спасение, потому что нашел двоих других. Когда я работал над сценарием, снимал, монтировал, работал над визуальными эффектами, все два года на каждом этапе центральным элементом была идея этой «троицы». Возможно, звучит претенциозно, но это так.
Ну, кроме данной троицы, вам приходилось еще три элемента совместить — настоящих роботов, анимацию и живых актеров. Как с этим-то справлялись?
Анимации как таковой у нас практически нет. У нас действительно были роботы, построенные в натуральную величину, и еще были роботы, смоделированные с помощью технологии motion capture. Мы снимали реальных боксеров на ринге, они были одеты в специальные комбинезоны с сенсорами, которые запоминали их движения. Эту информацию сохранили и как бы конвертировали в роботов. То есть сначала роботы выглядели так же, как персонажи из видеоигр, такие мультяшные немного, а потом уже им придавали товарный вид — объем, глубину, блеск металла. Но все сцены с ними основаны на реальных движениях настоящих боксеров — это важно.
Вы еще использовали технологию SimulCam?
Да, это та технология, которую Джим Кэмерон и его команда изобрели для съемок «Аватара». Большая часть ключевых членов моей команды — это люди Джима. Как это работает: мы записали сцены с боксерами, превратили их в роботов из видеоигр, потом я еду спустя несколько месяцев в Детройт на съемки, там пустой ринг и Хью Джекман. Но когда я смотрю на монитор камеры, то вижу там наших роботов, одновременно снимая сцену с Хью. Это и называется SimulCam. Этой технологии всего три года, а значит, еще три года назад я просто не смог бы снять этот фильм. Когда Хью Джекман снимался в роли Росомахи, а я работал над «Ночью в музее», то была совсем другая эра в том, что касается визуальных эффектов. И мне пришлось учиться всем этим новым технологиям прямо на месте.
Всего три года — уже новая эра в кино. А в вашем фильме дело хоть и происходит в будущем, но от настоящего его почти не отличишь.
Какой ловкий переход! Да, дело в том, что, если бы я хотел снять просто крутой фильм о будущем, я бы мог изобразить мир, как в «Особом мнении» или «Терминаторе», сделать такое будущее. Но знал, что Стивен и я хотим сделать эмоциональное кино, а значит будущее, которое мы показываем, должно выглядеть круто, но быть не слишком уж далеким. Чтобы оно было узнаваемым. И поэтому мы работали в эстетике . Частично в фильме можно увидеть такой классический американский стиль, частично элементы из будущего, например, сами роботы, компьютеры, мобильные телефоны, некоторые машины. Кстати, грузовик Чарли, его фронтовая часть — это модель 1962 года. Мы нашли старый грузовик, взяли от него часть, а сзади прикрепили всякие штуки из будущего вроде солнечных батарей. Таким образом, мы поженили ретро и будущее. С главной целью — сделать его понятным, узнаваемым.
А какие задачи вы ставили Хью Джекману в роли водителя грузовика?
Ну, в первую очередь надо было сделать так, чтобы ему было комфортно играть кретина. Хью — он же такой милый, всеми любимый солнечный парень. Я ему все время говорил: «, веди себя как козел! Как козел!» А он отвечал: «Ну я же не хочу, чтобы меня ненавидели». На что я ему говорил: «Хью, тебя никогда не будут ненавидеть! Даже когда ты лицо когтями раздираешь, они все равно тебя обожают». Так что главной задачей было дать Хью уверенность в том, что, даже если его Чарли будет жестким, неприятным типом, от него не отвернется аудитория. Это та роскошь, которую можно себе позволить, когда у тебя есть Хью Джекман. С другими актерами, которых не назовешь любимчиками публики, так работать было бы невозможно. Но не буду называть конкретных имен. ( Смеется. )
Работать с детьми вам не привыкать. А как работалось с Дакотой, сыгравшим сына Чарли, Макса?
Да, я снимал «Оптом дешевле» и «Ночь в музее», так что мне не впервой работать с юными актерами. Дакота удивительный, он буквально запал в душу всем, кто видел наш фильм. Я просмотрел сотни мальчиков во всех англоговорящих странах, но я знал, что мне нужен не просто талантливый парень. И когда мы увидели Дакоту, сразу поняли, что это он. , конечно, он хороший актер, , он просто ну очень красивый ребенок. И еще у него есть харизма, присущая звездам: когда он появляется на экране, его присутствие сразу заметно. Очень много с ним работал. Иногда достаточно было рассказать, что я от него хочу, и он все делал сразу, иногда получалось не с первого раза. Тогда я не выключал камеру, а продолжал разговаривать с ним прямо во время съемки, предлагая реплики, чтобы он тут же их использовал. Например, там есть сцена, когда Чарли хочет продать робота Фарре Немковой, и Макс ему говорит: «Посмотри на меня! Посмотри на меня!» Так вот его реплики в этой сцене на самом деле произносил я, а он повторял за мной. А в другом эпизоде, когда, помните, герой Дакоты смотрит на Хью, и сцена идет в замедленном движении? Это очень эмоциональный момент, в таком эпизоде вообще не надо ничего говорить. Что я сделал? Поставил очень проникновенную музыку на большую громкость и сказал Дакоте: «Просто слушай музыку и чувствуй то, что чувствуешь». И вот у него сами задрожали губы, нос, и одна слезинка потекла по щеке. Тут, конечно, ничего говорить не надо, и я никому на площадке не позволяю говорить в такие моменты. Так что иногда дело режиссера — добиться определенного эмоционального состояния, а потом просто отойти в сторону.
Вы ведь часто используете во время съемок музыку?
Да, очень часто. Я впервые воспользовался таким приемом, когда работал со Стивом Мартином, потом очень много раз с Беном Стиллером. Иногда, когда работаешь с очень умными актерами или с ребенком, важно говорить напрямую с сердцем. И музыка вызывает более чистую реакцию. Этой техникой пользуются Питер Уир и Кэмерон Кроу. Я уже пять лет так работаю.
А как Стивен Спилберг повлиял на итоговый результат?
Его мнение было очень ценным в том, что касается дизайна роботов. Я вообще мог обратиться к нему с любым вопросом, и он давал совет. Например, он сказал нам, что ноги Нойзи Боя стоит сделать более мощными, иначе не верится, что туда помещаются все механизмы. И именно он, кстати, сказал, что, хоть мы и можем нарисовать всех роботов с помощью CGI, не нужно этого делать. Он сказал: создайте настоящих роботов. И мы сделали, хотя это было очень дорого. Зато в результате фильм получился таким эмоциональным. Потому что в сценах с Нойзи Боем, с Атомом вместе с Эванджелин, Хью и Дакотой находился настоящий робот, и эмоции, которые мы получали от актеров, особенно от Дакоты, были гораздо точнее. Он смотрел на робота с такой любовью, потому что реальный мальчик Дакота действительно полюбил настоящего робота Атома. И это было, пожалуй, самым важным советом от Стивена — построить настоящих роботов.
Я знаю, вы всегда устраиваете предварительные пилотные показы для небольшой аудитории, прежде чем показывать готовый фильм студии. Вы показывали «Живую сталь»? И изменили ли в фильме после реакции зрителей?
Когда снимаешь комедию, без этих показов никуда. «Живая сталь», конечно, не комедия, и у нас еще были не до конца готовы все визуальные эффекты, но мы показали фильм небольшой группе из 35 человек. , после этого показа стало ясно, что фильм длинноват и его надо сократить. , в предварительной версии картины многие сцены на протяжении всего фильма были слишком эмоциональными, поэтому заключительная часть картины как-то терялась в этом плане. И тут приходит на ум выражение, что от добра и добра не ищут. Если вы разрешаете зрителю плакать, когда от начала прошло всего 20 минут, у него не будет катарсиса в конце, после двух часов. Я убрал эти слишком эмоциональные куски. Таким образом, когда уже идет пятый раунд битвы Атома с Зевсом, зрители готовы к эмоциональной развязке.
Прямо как в фильме: «Нет, еще не время!»
Да, точно, когда Чарли постоянно говорит Максу: «Подожди, еще не время», чтобы потом нанести решающий удар. Знаете, ведь, наверное, с Аристотеля ничего не изменилось в структуре драматического сюжета, нужно выдерживать это нарастание эмоционального накала. Еще мне было важно, чтобы зритель буквально чувствовал себя участником происходящего на экране. Как в «Рокки». Если мне хоть на пять процентов это удалось, я уже могу гордиться.
А фильм в русском дубляже видели?
Да, я посмотрел часть картины на премьере в Москве и могу сказать, что мне очень понравилось. Мне показалось, актеры, озвучивавшие фильм, очень хорошо уловили характер и интонации персонажей.
Сколько вообще вы придумали роботов для фильма?
У нас их было 20. Кроме основных героев некоторые появляются в эпизодах. Например, когда перед последним поединком на экране показывают предыдущие победы Зевса, а мы видим кусочки его битв с другими роботами. Мы создавали каждого робота со своим характером и эстетикой, и, кстати, я помню по именам все двадцать. Если вы заметили, у нас все роботы достаточно антропоморфны, они двигаются как люди. Если фильм будет успешным этой осенью, и мы получим возможность снять сиквел, то продолжим экспериментировать и, возможно, придумаем роботам новые, непохожие на человеческие, черты. Вообще, если будет сиквел, мы бы в нем уже вывели робобокс на международный уровень и еще показали бы сложные отношения между подпольными матчами и официальной лигой.
Ну, у вас огромное поле и для сиквела, и для приквела…
Очень надеюсь на сиквел. Если вы расскажете людям, что фильм хороший, и они пойдут и купят билеты… Поэтому, пожалуйста, расскажите! Конечно, очень интересно раскопать историю Атома и понять, на самом ли деле он особенный. Если у него есть душа, то как она родилась, откуда взялась. Соглашусь, есть поле для приквела, но для этого нужно еще снять и второй фильм. Вообще же единственная причина, почему я так уверенно говорю о сиквеле, — это то, что уже объявлено: будет написан сценарий для сиквела. Все потому, что у нас уже были предварительные показы для аудитории, и реакция, которую мы получили, каждый раз была очень хорошей. Поэтому мы наготове. Я, конечно, не могу начать снимать прямо завтра, но начало следующего года — это очень реальный срок. Так что посмотрим, что будет в октябре после премьеры.
Кстати, вот вы упомянули душу Атома. А что там с душой? Ваши роботы пару раз вроде проявляют черты одушевленности…
Я всегда считал, что если мы будем утверждать, что у роботов есть душа, то фильм потеряет свою магию. Мне хотелось оставить знак вопроса, оставить неоднозначность. Там есть сцена, где Атом смотрит в зеркало. И у меня был вариант этой сцены, в котором мы видим, как Атом двигается, он узнает себя в отражении. Но стоит только показать это на экране, фильм сразу же становится гораздо «моложе». И тут же теряется магия, а неоднозначность для меня — это и есть магия. Поэтому мне и хотелось оставить этот вопрос без ответа.
Саундтрек вы точно с душой выбирали!
Вам понравилось? Я лично посвятил много времени работе над ним! Я хотел, чтобы это были очень крутые новые песни тех исполнителей, которых я сам люблю: Beastie Boys, Foo Fighters, Crystal Method. Я показывал куски фильма Фифти Сенту, Тимбаленду. Например, два года назад я подумал, что было бы круто, если бы песню, под которую мальчик танцует с роботом, написал Тимбаленд. И мы взяли материал, привезли во Флориду и показали ему первые 20 минут. Он перезвонил и сказал: «Приезжайте, я хочу со своим сыном посмотреть все, что у вас есть». И на следующий снова позвонил и сказал: «Я напишу песню».
А боксерам фильм показывали?
Я показывал его Шуга Рэю Леонарду, который ставил нам все сцены бокса. А он притащил с собой восьмилетнего сына, жену и тещу. То есть у нас буквально были зрители от 8 до 65. И каждому из них понравилось . Мальчику хотелось еще больше робобокса, а бабушка утирала слезы, потому что ей очень понравился Атом. Больше я, кажется, ни одному боксеру его не показывал, но раз уж Шуга Рэю Леонарду понравилось, то я спокоен.
А вы сами как относитесь к тому, что роботы все больше входят в нашу жизнь?
Я очень рад тому, какую свободу доступа к знаниям и информации нам дали компьютеры, и, например, гораздо лучше себя чувствую дома, зная, что если от меня нужно, то они всегда смогут написать мне по электронной почте, и я им отвечу. Не нужно ни с кем встречаться и разговаривать — это просто замечательно. И, конечно, как любой мальчик, я испытываю к роботам определенную любовь. Но я бы не сказал, что идея вторжения роботов в повседневную жизнь мне нравится. Нет, пожалуй, пусть лучше не вторгаются.
Вкалывают роботы, а не человек
Режиссер Шон Леви и кинозвезда Хью Джекман объясняют, почему "Живая сталь" -- это нечто большее, чем мордобой роботов на большом экране.
Городу Детройту, штат Мичиган, очень нужна помощь. Многолетний спад производства нанес сильный удар некогда гордой столице американского автомобилестроения. По данным последней переписи, за последнее десятилетие город покинули 237 493 человека – огромные цифры даже для нашего нелегкого времени. Однако благодаря этим же проблемам Детройт привлекает кинематографистов, которых манят налоговые скидки и огромные пустующие площади. Поэтому в сентябре прошлого года корреспонденты EMPIRE нашли режиссера Шона Леви и съемочную группу его фильма «Живая сталь» на острове посередине реки Детройт, где они привольно разместились в неиспользуемой части зоопарка Belle Isle.
Леви и самому помощь не помешала бы. Он носится с мегафоном, пытаясь вдохновить на подвиги звезду фильма, Хью Джекмана, и толпу статистов, которые выглядят как готы, выжившие после взрыва в клубе. Предполагается, что все они – зрители жестокого боя между двумя здоровенными боксерами-роботами, однако сами машины существуют лишь на мониторе компьютера. Леви слегка охрип, но все же полон жизни. Прямо перед началом нашей беседы ему вручают бутылочку Gatorade, вот только открыть ее у режиссера никак не получается. «Темнеет уже! – посмеивается он, сражаясь с непокорной пробкой. – Так что пишите, диктую: »Леви, не способный даже открыть бутылку Gatorade, был на редкость невразумителен…«
Вообще-то »невразумительный« – это не то слово, которое приходит в голову при общении с режиссером, который очень рад подробно и доходчиво объяснить, почему после двух фильмов «Оптом дешевле» /Cheaper by the Dozen/ (2003), «Молодоженов» /Just Married/ (2003), «Розовой Пантеры» /Pink Panther, The/ (2005)», парочки «Ночей в музее» /Night at the Museum/ (2006) и «Безумного свидания» /Date Night/ (2010) он наконец решил с берега комедий нырнуть в глубины драмы, хотя и с участием громадных бойцов-роботов. «На самом деле в фильме процентов 30 робобокса, а остальное – человеческая драма, – объясняет Леви. – Примерно как в первом «Рокки» /Rocky/ (1976) – 20 процентов бокса, а 80 – история о том, как побеждает аутсайдер. Вот и у нас такое же соотношение. Это картина об отце, сыне и роботе, трех выброшенных на обочину жизни существах, которые возвращаются на путь истинный благодаря тому, что нашли друг друга». В этом вся суть «Живой стали», истории Макса (Дакота Гойо), мальчика, который воссоединяется со своим отцом, Чарли Кентоном (Джекман), бывшим боксером, а ныне менеджером и промоутером железных громил.
Если у вас возникло опасение, что тут сплошняком показывают, как Джекман налаживает отношения с ребенком, изредка перемежая это боями роботов, сообщаем, что Леви полон решимости снять помимо прочего еще и зрелищное кино. Но так, чтобы зрителю не казалось, будто Майкл Бэй одолжил ему свое оборудование. «Меня не слишком волновало то, как избежать ошибок, допущенных в других фильмах. Гораздо больше меня заботило, как сделать фильм не похожим на остальные. Я знал, что наши роботы не должны быть похожими на Трансформеров. Чрезвычайно важно, чтобы их корпусы выглядели как можно более искореженными, чтобы металлические панели не прилегали одна к другой без зазоров, как в каком-нибудь автомобиле. Наоборот, между ними должны быть просветы и щели! Я снимаю фильм, который по любой шкале крутизны заслужит оценку »ох…но!«».
Однако для того чтобы вдохнуть жизнь в своих боевых роботов, Леви и в самом деле пришлось одалживать оборудование – а также людей, которые знают, как им пользоваться. Только не у Бэя: технологии performance capture оттачивались в «Аватаре» /Avatar/ (2009) Джеймса Кэмерона. «Как мне сказали, он в курсе, что я переманил большую часть его техников, но мы получили его благословение», – смеется режиссер. За несколько месяцев до поездки в Детройт нам устроили экскурсию по виртуальному боксерскому рингу, на котором Леви до начала основной работы над фильмом снимал эпизоды боев. Первыми съемками тоже руководил человек из «Аватара», оператор Мауро Фиоре, который буквально за несколько часов до нашего приезда получил «Оскара».
«Конечно же, мне нравится, что Мауро как оператор-постановщик отлично разбирается в performance capture, но, кроме того, он еще снял «Слезы солнца» /Tears of the Sun/ (2003) и «Тренировочный день» /Training Day/ (2001), – говорит Леви, направляясь вместе с нами в конференц-зал, стены которого увешаны снимками американской глубинки, панорамами старых дорог, ферм и ярмарок. По словам режиссера, они вдохновляют его и позволяют погрузиться в атмосферу фильма. – Мы хотим снять Америку вне времени. Это может быть 1970 год, а может и 2020-й. Образы заброшенных, увядающих мест – с насыщенными цветами, но без глянца. Они не должны быть похожими на то, что я снимал в своих предыдущих фильмах. С точки зрения тональности это для меня нечто абсолютно новое».
На съемочной площадке в Детройте мы своими глазами увидели, как оживает это видение увядающей Америки. Но Леви не устает повторять, что его новый фильм все-таки немного глубже типичного боевика. Он особенно подчеркивает это, отвечая на вопрос о решении отказаться от 3D. «Это кино о людях. Снимая фильм в 3D, мы как бы вo всеуслышание заявляем, что это кино о роботах-боксерах. Для меня решение отказаться от 3D стало выбором в пользу гуманизма, ведь Стивен с самого начала говорил, что »дело не в роботах«. И сейчас, просмотрев уже смонтированную версию, я могу сказать, что выполнил обещание, которое дал ему во время нашей первой встречи. У этого фильма есть душа».
А у Стивена есть фамилия: Спилберг. Босс DreamWorks занимался проектом с самого начала, и некоторые члены съемочной группы называют «Живую сталь» именно таким фильмом, который сам Спилберг мог бы снять на более раннем этапе своей карьеры. Он помогал Леви во всех аспектах, но особенно при выборе молодого актера на роль Макса. «Не буду называть имен, но… в некоторых вопросах Стивен сыграл определяющую роль. Мы просмотрели около сотни мальчишек и нашли одного паренька, который был именно тем, кто нам нужен. Он читал сценарий с Хью, получилось отлично. Все полюбили этого мальчика. Стивен посмотрел и сказал: »Он потрясающий парень, но мне кажется, есть другой кандидат для этой роли. Я думаю, если ты продолжишь поиски, ты найдешь кого-то, в ком кроме таланта есть еще и магия, за кого зритель будет болеть всей душой«. И добавил: »Если ты уверен, бери этого мальчика, но я бы еще поискал«. Я расширил поиск, просмотрел еще две сотни кандидатов и на пленке, присланной из Торонто, увидел Дакоту Гайо. В нем была именно та магия, о которой говорил Стивен».
С утверждением на роль Джекмана было, конечно, проще. И Леви, и Спилберг считали его идеальным кандидатом на роль бывшего боксера, человека, который, по словам Леви, «дошел до ручки. Он всем должен. Он старается сводить концы с концами, но боксу, единственному, что он знает, пришел конец. Ему больше не на что жить. И, по иронии судьбы, ему приходится заниматься именно тем видом спорта, который пришел на смену делу его жизни, потому что больше он ничего не умеет». Когда Чарли приходится взять к себе 11-летнего сына, которого он бросил много лет тому назад, они поначалу не ладят между собой. По крайней мере, до тех пор, пока отец и сын не находят Атома, выброшенного на свалку робота-боксера, который оказывается чем-то большим, чем просто антропоморфный автомат. У Джекмана есть свой взгляд на то, в чем именно заключается душевность фильма. «В картине есть что-то от »Рокки«, »Гениальных аферистов«, »Выбора игры«. Я говорил Шону, что неважно, о каком именно виде спорта идет речь – главное, чтобы мы сами поверили в эту историю. А то, что этот вид спорта будет выглядеть совершенно невероятно, так это просто дело случая».
И хотя боксерская карьера Чарли показана лишь урывками, тот факт, что его герой учит роботов драться и зачастую управляет ими, когда те выходят на ринг, сам по себе означал, что Джекману придется надеть перчатки. Благо помощь всегда была под рукой: в качестве консультанта в «Живую сталь» был приглашен экс-чемпион мира по боксу, знаменитый Шугар Рэй Леонард. Не боязно было бывшему (и будущему) Росомахе спарринговать с легендой ринга?
«Было ли общение с ним устрашающим? Нисколько. Волнительным? Несомненно. Что мне нравится в профессии актера – все думают, будто у тебя обе ноги левые, а обе руки – правые. Он спросил, чему меня учили, и сказал, что посмотрит. Мой старик боксировал, когда служил в британской армии, и я подумал, что надо бы его не посрамить, но Шугар Рэй оказался просто фантастическим человеком. Бокс – спорт одиночек, и он открыто говорил и об этом, и о том, каково быть чемпионом и как трудно после этого добиться чего-то подобного в других сферах жизни. Он рассказывал о жертвах, на которые ему приходилось идти в начале карьеры ради достижения цели, о тонкостях, которые добавляли правдоподобия моему персонажу. Он настоящий джентльмен». Джекман на мгновение замолкает и потом усмехается: «Ну ладно, немножко было все-таки страшновато».
Шон Леви: «Я сделал все возможное, чтобы снять фильм, в который не жалко вложить все свое сердце»
7 октября 2011 года на экраны выходит фильм «Живая сталь» (дистрибьютор – компания WDSSPR), официальная премьера которого с участием исполнителя главной роли Хью Джекмана и режиссера Шона Леви состоялась месяцем ранее. Во время визита создателей ленты в Москву корреспондент портала ПрофиСинема.ру попал в число избранных представителей прессы, которым удалось лично пообщаться с Леви и Джекманом. Предлагаем вашему вниманию эксклюзивное интервью, которое режиссер (а по совместительству еще и продюсер) Шон Леви дал нашему порталу. Он поделился интересными подробностями о создании ленты, концептуальных соображениях, которые легли в основу картины, рассказал о зрительском восприятии ключевых сцен фильма, а также ответил на вопрос, на который обычно не дает ответа.
Корреспондент:
Расскажите о том, какое место в Вашей карьере занимает «Живая сталь». Это первая Ваша работа данного жанра, все остальные ваши полнометражные картины тяготели к комедии: романтической, семейной и т.д. Вы решили отойти от основного пути?
Шон Леви:
Я никогда не ставил перед собой задачу снимать только комедии. Так уж вышло, что я добился первоначального успеха именно на ниве комедийного жанра, и затем раз за разом подтверждал свой статус успешного комедийного режиссера. Но при этом ни один из моих любимых фильмов не является комедией. Мне нравятся драмы, фильмы о сложных характерах, спортивные картины. Я как раз занимался монтажом своей предыдущей работы «Безумное свидание», когда мне позвонил Стивен Спилберг и предложил заняться проектом «Живая сталь». Он спросил, интересно ли это мне, и отметил, что считает меня подходящим кандидатом на режиссерское кресло. Я был шокирован и поражен, потому что не мог понять, что такого интересного Стивен и его партнер Стейси Снайдер заметили в моих предыдущих работах. Оказалось, они поняли – я могу снять фильм о роботах с огромным сердцем, и это было как раз тем, что мне безумно хотелось сделать. И я ответил Стивену: «Если ты хочешь, чтобы этот фильм был просто красивым и зрелищным, то для этого есть еще 15 режиссеров, которые прекрасно справятся с поставленной задачей, а мне нужно нечто большее. Я хочу сделать не только визуально впечатляющий, но еще и цепляющий за душу фильм». И оказалось, это именно то, что ему было нужно. Получается, мне пришлось ждать 7 или 8 фильмов, прежде чем мне представилась возможность сделать такую картину, и я сделал все возможное, чтобы снять фильм, в который не жалко вложить все свое сердце.
Корреспондент:
А в чем же основное отличие «Живой стали» от других фильмов о боксе?
Шон Леви:
Во многом «Живая сталь» напоминает другие фильмы о боксе, потому что все ленты этого такого рода построены схожим образом. Все они рассказывают о неудачнике, пробивающемся к вершине, и все картины данной тематики имеют четкую и простую структуру: у героя лишь два варианта – он либо сдается и проигрывает, либо собирает волю в кулак и добивается победы. Но, несмотря на кажущуюся простоту, это не мешает данным фильмам эмоционально вовлекать аудиторию в происходящее на экране. В «Живой стали» все это есть, но нашей ленте присуща и специфическая черта – размах, невиданный ранее уровень зрелищности и многовариантность форм насилия. Это стало возможно благодаря роботам и визуальным эффектам.
Корреспондент:
Благодаря отсутствию крови в кадре создается ощущение, что перед нами какая-то особая форма насилия – несмотря на то, что сцены боев роботов не поражают своей беспощадностью, на более глубоком уровне действуют едва ли не сильнее, чем открытая демонстрация вываливающихся кишок и разбрызгивающихся мозгов.
Шон Леви:
Да, и многие женщины, посмотревшие фильм, говорили, что он более комфортен для восприятия, нежели другие фильмы о боксе, потому что там нет настоящей человеческой крови, и им легче смотреть на сцены боев. Но это не снижает градус эмоционального воздействия, поскольку борьба продолжается, но не в той форме, к которой они привыкли, и зрители, хоть и не закрывают глаза руками, переживают ничуть не меньше.
Корреспондент:
В итоге сидишь и ерзаешь в кресле, сжимая кулаки, словно ты сам стоишь на ринге.
Шон Леви:
Именно! На одном из показов Хью сказал мне: «Обрати внимание на зрителей, как они движутся в креслах, они настолько вовлекаются в действие, что сами чувствуют себя боксерами». И когда Атом отправляет в нокаут Твин Ситиз, робота с двумя головами (речь идет о первом бое Атома в высшей лиге), то это один из моментов, когда зрители реагируют наиболее остро. И я считаю это своей режиссерской удачей, ведь я добился именно того эффекта, на который рассчитывал. Еще один любопытный момент мы наблюдаем в финале, когда герой Хью руководит Атомом на ринге, используя функцию тени. До определенного момента он поддается Зевсу. Это очень важный момент, так как есть промежуток времени, когда герой должен претерпевать унижение и терпеть побои, не отвечая на них, и это необходимо с концептуальной точки зрения, поскольку погружает зрителей в состояние ожидания, и им не терпится дождаться момента, когда герой поднимется и нанесет ответный удар. В данном случае я усиливал этот момент – сын главного героя восклицает: «Сделай что-нибудь! Дерись! Дай ему отпор!» А Хью выжидает нужный момент, отвечая: «Не сейчас. Не сейчас». И вот когда напряжение нарастает до предела, он говорит: «Все, сейчас», - и начинает атаку. И это потрясающе воздействует на публику, я сам обожаю этот момент. Мне хотелось предложить зрителям такой спортивный фильм, который можно пересматривать снова и снова.
Корреспондент:
Расскажите об эволюции бокса в фильме. Насколько обоснованы утверждения о том, что люди утратили интерес к этому виду спорта из-за того, что им стало мало демонстрируемого насилия?
Шон Леви:
Что самое интересное, ситуация, описанная в нашем фильме, не взята с потолка. Мы в реальной жизни уже сейчас наблюдаем следующую тенденцию: бокс для зрителя становится все менее привлекательным видом спорта. В картине герой Хью Джекмана говорит, что когда людям стало скучно, потому что человеческое тело имеет свои ограничения, на ринг вышли роботы, обладающие гораздо большими возможностями. Так что это был новый виток потаканию жажды зрелища.
Корреспондент:
Действие картины происходит в ближайшем будущем. В отличие от многих лент, где использован этот прием, если не упоминать время действия, то зритель может и не заподозрить, что события происходят в 2020 году. Вы намеренно отказались от явных примет времени и футуристических элементов? Даже телефон героя Хью Джекмана почти ничем не отличается от современных телефонов, которые продаются в любом магазине.
Шон Леви:
Да, я прибегнул к этому намеренно. Вы знаете, есть огромное количество фильмов, действие которых происходит в будущем, и в них чувствуется некая дистанцированность от сегодняшнего дня. А я знал, что этот фильм должен трогать людей, быть им близким и понятным, так что мне было важно, чтобы будущее выглядело знакомым. Я хотел подтолкнуть зрителей сосредоточиться на смысле фильма, а не отвлекаться на замечания: «Вау! Будущее! Смотри, какая машинка. А вот этот телефон – правда, круто?» Я избегал акцентирования на времени действия специально. Эстетика ленты такова, что она в чем-то напоминает ретро и отсылает к классическому американскому образу жизни. Это было принципиальное решение: сделать будущее с некоторым привнесением технических атрибутов, но эстетически близкое к современности.
Корреспондент:
Мне кажется, это решение привело к еще одному любопытному результату: гаджеты и технические новинки не привлекают к себе внимания, тем самым выставляют на первый план роботов – главные фишки фильма.
Шон Леви:
И это действительно так. Чего мне хотелось добиться – показать эволюцию нового вида спорта, задействующего более развитые технологии.
Корреспондент:
Скажите, а с чем было связано решение провести премьеру «Живой стали» в России за месяц до выхода фильма в прокат – с плотным графиком пресс-мероприятий, или же оно обусловлено иными соображениями?
Шон Леви:
Конечно, все это связано с напряженным графиком. Мы с Хью прекрасно понимаем необходимость продвижения картины на международные рынки, что подразумевает также промо-тур и общение с иностранной прессой и фанатами, поэтому мы оба заинтересованы в том, чтобы обеспечить картине хорошую прокатную судьбу. Для этого необходимо посетить множество стран. Теоретически мы могли бы приехать в Россию как раз перед выходом фильма в прокат, но расписание выстроилось таким образом, что физически это невозможно. Так что мы решили, что будет лучше, если мы навестим вашу страну заранее, чем не приедем сюда вовсе. Нам важно, чтобы люди знали о фильме до его выхода на экраны, и чтобы они приблизительно представляли, что их ждет в кинотеатре, какого рода зрелище они увидят.
Корреспондент:
Но тут возникает некоторое противоречие между ожиданиями и конечным результатом. Если сравнивать трейлер к картине и сам фильм, то они отличаются друг от друга в том смысле, что трейлер не дает исчерпывающего представления о фильме. Когда смотришь промо-материалы, то складывается впечатление, что тебе предстоит увидеть фантастический экшн, главной составляющей которого будут бои роботов. Но после просмотра фильма понимаешь, что картина гораздо глубже – это не просто спортивная драма с элементами футуристики, но еще – может, даже в большей степени, чем первое – пронзительная человеческая история об отношениях между отцом и сыном. В итоге приходишь к выводу, что рекламные материалы в некотором роде обедняют содержание фильма и создают ложные ожидания. А как Вам кажется, насколько адекватно выстроена кампания по продвижению фильма?
Шон Леви:
Вообще-то в определенной степени вы правы, ведь «Живая сталь» - очень сложный фильм с точки зрения продвижения, поскольку он включает в себя множество разнородных элементов (сюда входят экшн, острые эмоции, спорт, отношения между отцом и сыном), и существует опасность продемонстрировать их все помаленьку и оставить у зрителя в голове ощущение каши. Да и в принципе невозможно уместить все это в трейлер – все интересные моменты туда просто не поместятся потому, что их слишком много для хронометража ролика в пару минут. Поэтому первое, что мы решили акцентировать в трейлере – это спорт, акцент на боях роботов. По своему опыту я знаю, что если покажешь много эмоций слишком рано, когда зритель к этому еще не подготовлен, то в первую очередь потеряешь интерес одной их самых важных прослоек аудитории – мальчиков-тинейджеров. Поэтому прежде всего нужно было продемонстрировать, что фильм являет собой превосходное зрелище, и заставить аудиторию ждать этого зрелища. Что же касается эмоциональной составляющей, то она должна раскрываться позднее, и быть в какой-то мере открытием для аудитории. Мне никогда не нравились фильмы, самые интересные моменты которых вошли трейлер, после их просмотра чувствуешь себя обманутым. Зачем, спрашивается, я потратил два часа на то, что уже посмотрел за три минуты? Зачем смотреть сам фильм, если ролик дает полное и исчерпывающее представление о нем? Я сам раньше снимал ролики и знаю, насколько легко впасть в этот соблазн и сделать такой ролик, но в итоге это только вредит фильму. Трейлер не должен быть уменьшенной моделью ленты, он должен лишь намекать на ключевые моменты и смысл, но не раскрывать их целиком, чтобы оставалась недосказаность и тайна, ведущая к желанию зрителя ее раскрыть, а для этого публике придется пойти в кинотеатр и посмотреть фильм. Плюс к этому, я не хочу, чтобы зрители после просмотра выходили разочарованными. Не нужно пытаться их обмануть, это вредит в первую очередь тебе самому и фильму, который ты снял, негативно отражаясь на сарафане. Более того, не следует забывать о том, что обычно самые привлекательные моменты в трейлере – это куски, взятые из экшн-сцен (например, то, как движется герой Хью, а робот отзеркаливает его движения). Но с фильмом все обстоит иначе. Самые сильные моменты в картине – это не экшн, а моменты пикового значения эмоций.
Корреспондент:
И при просмотре «Живой стали» это прослеживается очень четко. Более того, лично для меня ключевым словом, которым я могу описать свои впечатления от фильма, будет «трогательный», что на первый взгляд не вяжется с экшеном, который также присутствует в картине. Но это мое личное восприятие. Какой же реакции Вы ожидали от публики? Как бы Вам хотелось, чтобы реагировали зрители?
Шон Леви:
Могу вам сказать, что на данный момент мы показали фильм примерно двум тысячам людей в США, также у нас прошла премьера в Париже, и такая реакция, как у вас, встречается чаще всего. Где бы мы ни показывали картину, после того, как в зале загорается свет, люди выглядят в этот момент смущенными, некоторые пытаются скрыть, что прослезились. Причем это характерно не только для женщин, для мужчин тоже, даже для тех, по внешнему виду которых не скажешь, что они способны расплакаться, а уж тем более от фильма. Я рад, что у меня получился трогательный фильм, и я доволен, что первое, на что обращают внимание зрители после просмотра, не связано с экшеном. Огромную лепту в это внесли и исполнители главных ролей. Всем очень нравится актер, сыгравший Макса, - Дакота Гойо. И что еще интересно, люди очень сопереживают роботу, они любят Атома! Когда у нас были тестовые показы в США, то зрителям предлагали оценить персонажей, указав, кто из них понравился больше всего. Обычно бывает так: главная звезда фильма набирает 80%, остальным достается в лучшем случае 10-15%. Но что получилось в данном случае: Хью, Дакота и Атом (робот) получили один и тот же рейтинг. Представляете, робот вызвал столь же сильный эмоциональный отклик, что и «живые» персонажи. Мне кажется, это произошло потому, что я сделал все возможное, чтобы наделить его личностью, присвоить ему человеческие качества.
Корреспонтент:
Так в итоге и вышло – он воспринимается, как живой…
Шон Леви:
Да, и это несмотря на то, что он не говорит и ничего не делает сам по себе.
Корреспондент:
А как насчет той сцены, где кажется, что он поворачивает голову?
Шон Леви:
Та сцена в зеркале! Боже, меня все об этом спрашивают (смеется). Но я не могу вам раскрыть этот секрет. Эта сцена очень интригует, но это как раз та реакция, которой я добивался. Я хотел, чтобы публика гадала, в самом ли деле он повернул голову или это лишь оптическая иллюзия, чтобы зрители обсуждали этот момент и приводили свои доводы «за» и «против». То, что привлекает зрителей в Атоме, – это его двойственность. Впрямую об этом в фильме не сказано, но в определенный момент публика начинает гадать: а что, если у него есть душа? Если я отвечу, то разрушу тайну. Магия состоит в том, чтобы создать повод для размышлений, сконструировать сцену или событие так, чтобы его нельзя было трактовать однозначно. Интересно то, что несет в себе несколько интерпретаций, иногда взаимоисключающих друг друга. Зрители – это же не стадо баранов, которых нужно кормить предварительно разжеванной пищей. Они будут по-настоящему ценить тот фильм, который заставит их поработать мозгами, расшевелит, заставив вложить в него определенные эмоциональные и интеллектуальные усилия. Только после этого увиденное на экране приобретает для публики символическую ценность, потому что она не может так просто выбросить увиденное из головы. Кажется, будто фильм уже закончился, но это иллюзия – он не закончится до тех пор, пока зритель не перестанет о нем думать, проигрывая картины у себя в голове, и давая им свою оценку. Нужно провоцировать зрителя на то, чтобы он искал ответы, но для этого надо задавать ему правильные вопросы.
***
На последний вопрос Шон все же дал ответ, но уже на следующий день после интервью, в рамках круглого стола, и довольно специфическим образом. Я повторила свой вопрос, подчеркнув, что меня будет мучить бессонница до тех пор, пока я точно не буду знать, наделил ли создатель фильма Атома душой, и попросила не отвечать на него способом, который можно зафиксировать на диктофон, а просто кивнуть в случае согласия или помотать головой из стороны в сторону в случае отрицания. Но режиссер все же начал с того, что рассказал о том, как снималась сцена с технической точки зрения:
«Ох, как же мне не хочется этого делать, но для вас, так и быть, раскрою некоторые детали. Если внимательно смотреть эту сцену, один из пяти кадриков, составляющих тот кадр, где кажется, что Атом двигает своей головой, действительно находится в движении, но о-о-чень медленном. На самом деле, я даже специально замедлял его на этапе постпродакшн, и когда я смотрю эту сцену сейчас, то иногда сам не могу понять, считывается это движение или нет. Оно действительно еле уловимо, и воздействует скорее на бессознательное. Но это что касается технических деталей. Если же затрагивать область замысла и говорить о том, вкладывал ли я в это едва уловимое движение головы мысль о том, что Атом наделен душой, то этого я вам сказать не могу, но если бы вы спросили, я бы ответил, что…»
И тут Шон заговорщически улыбнулся и сделал движение головой, расшифровать смысл которого было куда проще, чем у экранного робота, - оно было четким и однозначно интерпретируемым. Однако, что же конкретно оно означало, раскрывать все же не буду. В этом мистер Леви прав – должна быть в фильме какая-то неразгаданность, а если зритель и получит ответы, то только те, которые родятся в его голове как результат его собственных размышлений о фильме.
ХЬЮ ДЖЕКМАН: «Смотришь «Живую сталь» и веришь, что эти роботы существуют на самом деле»
На экраны кинотеатров выходит фантастический фильм «Живая сталь», главную роль в котором исполнил Хью Джеман. В прошлом месяце голливудская звезда австралийского происхождения лично представила картину в Москве. Корреспондент Time Оut Алматы Андрей Мануйлов также присутствовал на премьере, одним из первых посмотрел фильм и встретился с Джекманом после показа.
На интервью с актером я пришел в футболке с изображением его самого известного героя – Росомахи. Хью сразу ее заметил, заулыбался, сказав, что еще не видел такой. Так, мы быстро нашли общий язык. Как я и предполагал, Джекман оказался очень приветливым, воспитанным и светлым человеком, хотя в фильме «Живая сталь» играет далеко не самого симпатичного парня. Его герой – Чарли, бывший боксер, который в свое время отказался от жены и ребенка. Но кончина бывшей супруги приводит к тому, что он вынужден взять опеку над сыном. Между ними завязываются непростые отношения, и все это на фоне занимательной истории про недалекое будущее, в котором роботы заменили на боксерском ринге человека.
Какие задачи перед вами ставил режиссер Шон Леви и легко ли вы нашли общий язык?
Шон – самактер, поэтому хорошо понимает, в чем заключается моя работа. Мы провели довольно много времени, где-то около месяца, изучая сценарий и прорабатывая сцены. Очень серьезно подошли к процессу. Одним из основных обсуждений было то, что это фильм Disney, а значит – для всех возрастов. Долго обсуждали, насколько далеко мы можем зайти, показывая далеко не самые лучшие качества Чарли: насколько плохим отцом он может быть, насколько он может раздражать зрителей, и чтобы при этом не вызвать у них отторжение моего героя. Это было для нас самым главным вызовом.
В жизни вы слывете примерным отцом. Что сказали ваши дети, посмотрев фильм?
Знаете, а ведь дома я строгий. Моя жена – нет, а я – да, прямо как мой отец. Показывая им фильм, я опасался, что они будут шокированы, ведь я ругаюсь в кадре, но к моему удивлению, упреков в мой адрес не было. Дома я не ругаюсь. Конечно, бывают ситуации, когда ты срываешься, и в эти моменты меня так и порывает сказать: «Заткнитесь!». Или вообще хочется говорить с ними по-взрослому. Но я успокаиваю себя, выхожу в другую комнату и уже в отсутствии детей говорю все, что мне заблагорассудится.
Считается, что играть «плохих парней» интереснее. Что скажете вы?
Это правда, большинству актеров нравится играть плохих парней. Я не исключение. Намного веселее играть плохого парня. Когда я играл на Бродвее (мюзикл «Красавица и Чудовище». – Прим.авт.),я каждый вечер выходил на поклон публике, и каждый раз меня освистывали, потому что им нравилось ненавидеть моего персонажа. Ни один актер не хочет, чтобы его ненавидели как актера, но если вы ненавидите сыгранного им персонажа, значит, он хорошо сделал свою работу. В реальной жизни это будет выглядеть менее правдоподобно, если я, к примеру, приду на встречу с вами и буду вести себя грубо, ведь это противоречит моему воспитанию. Но на экране я люблю играть плохих парней. Правда, в фильме «Живаясталь» было важно, чтобы ближе к финалу вы прониклись симпатией к моему герою. Если вы несопереживаете ему, не болеете за управляемого им робота, вскакивая с кресла с криком «Давай!», значит, фильм не удался.
Вживаясь в образ Чарли, которого преследует сплошная череда неудач, обращались ли вы к своему жизненному опыту?
В жизни каждого случаются вещи, которые меняют нашу жизнь. Если вы оглянетесь назад, и вспомните, когда впервые влюбились, окончили школу, пошли на первое собеседование или устроились на первую работу, все эти моменты – это ваш багаж. И когда вы оборачиваетесь назад, понимаете, какая это была мелочь, но именно в тот момент для вас это было очень важно, и жизнь в тот момент вас пугала. Вы влюблялись и вас бросали – это ранит больше всего. Если в вашей жизни было много таких моментов, то вы можете стать таким как Чарли, который неверит в себя, который думает, что жизнь – дерьмо, и весь мир против него. Это может случиться с каждым из нас. Я помню, как я боялся в первый раз, когда мне пришлось выступать перед огромной аудиторией и петь национальный гимн на матче по регби, где было 100 000 человек. У меня тогда случился приступ паники. Я был уверен, что спою гимн плохо, и все будет кончено. Я видел, как на том стадионе освистывали людей, и они больше не возвращались. Тогда я был убежден, что если буду освистан, то уже никогда не буду здесь. Но, слава богу, я тут.
Помимо того, что ваш герой Чарли – отец, он еще и бывший боксер. Проходили ли вы специальную физическую подготовку перед съемками?
Так сложилось, что последние 10 лет я у всех ассоциируюсь в первую очередь с Росомахой. Даже мой мозг свыкся с тем, что я росомаха, поэтому я просто обязан находиться в хорошей физической форме. Уилл Смит как-то сказал: «Легче оставаться в форме, чем заново ее набирать». У меня есть привычка: каждое утро я занимаюсь физическими упражнениями и выбираю здоровую пищу, потому что если не работать над собой для фильма – не выживешь. Но поскольку в «Живой стали» я играю бывшего боксера, я позволил себе немного расслабиться и со времен и моей первой примерки костюма набрал 15 фунтов! Так вот, во время очередной примерки Шон Леви увидел меня, засмеялся и сказал: «Ты все еще в Голливуде, и тебе бы стоило сбросить пару фунтов!». А вообще я видел МайкаТайсона, хоть он давно и не боксирует, но по-прежнему в хорошей форме.
Хью, во время просмотра «Живой стали» я будто вернулся в детство и испытал настоящий мальчишеский восторг. Были ли у вас подобные ощущения во время съемок, либо когда сами смотрели фильм?
О, да! Мальчишеский восторг, именно! Это то, за что я полюбил фильм. Наблюдая за игрой 11-летнего Дакоты Гойя (исполнитель главной роли. – Прим. авт.), я постоянно вспоминал себя в том же возрасте, когда мое воображение рисовало волшебные картины, которые были для меня вполне реальными. Поэтому, смотря «Живую сталь», ты начинаешь верить в то, что эти роботы могутбыть живыми, что они есть на самом деле. В противоположность герою Дакоты представлен мой – взрослый Чарли, который перестал верить в себя, в жизнь, во все. И в течение фильма мы наблюдаем его возвращение к жизни.
Какой у вас главный критерий при выборе сценария – с кем-нибудь советуетесь, соглашаясь на роль?
Раньше я нуждался в советах: просил жену прочитать сценарий, своего агента, друзей. В итоге я снялся в нескольких фильмах, в которых не хотел сниматься, но меня убедили в том, что это правильный выбор, и сейчас я об этом сожалею. Теперь я прислушиваюсь только к своей интуиции. При выборе очередного проекта главный показатель для меня – это режиссер, с которым я буду работать. Я счастливчик, потому что мне довелось поработать с великими режиссерами. Я очень люблю Даррена Араноффски. Он почти приступил к съемкам новой «Росомахи», мы были настолько близки к этому проекту. И вот, наконец, он согласился поставить «Росомаха II» – это было впервые, когда он сказал с воодушевлением: «Это великолепный сценарий, мы сделаем эту картину!». Но в жизни Даррена произошло несчастье, и он был вынужден отказаться… Крис Нолан – невероятен, он великий… великий режиссер. Люблю БазаЛурмана – еще один великолепный постановщик. Брайан Сингер, Вуди Аллен. Я бы хотел поработать с тем, с кем никогда еще не работал – это австралийский режиссер Питер Уир, обожаю его фильмы.
Какие фильмы про роботов любите?
Мне очень нравится «Робокоп». Обожаю «Терминатор 2» – великое кино. Но при этом не являюсь большим поклонником научно-фантастических фильмов про роботов. Принять участие в «Живой стали» я согласился потому, что у фильма есть сердце. Конечно, огромные, красивые роботы, колошматящие друг друга – это здорово, и на экране они очень круто выглядят! Но главное в этой картине – это отношения отца и сына. Без этой сюжетной линии фильм оказался бы очередной пустышкой.
В «Живой стали» роботы заменили людей на ринге. В «Терминаторе» они и вовсе взялись за истребление человечества. Не боитесь, что когда-нибудь заменят нас?
Это уже происходит. К примеру, на тех же заводах все автоматизировано. Но меня это не пугает – я актер и думаю, что роботы-актеры еще не скоро появятся. Хотя не отрицаю, что когда-нибудь они все же появятся. Искренне верю, что в мире нет ничего такого, чтобы могло заменить человека. При этом считаю, что с появлением роботов в нашей жизни, мы только выиграем.
Когда вы были в Москве впервые, вы приняли участие в «Прожекторпэрисхилтон»…
Я был там сегодня! Люблю это шоу.
После того выпуска я проникся к вам большей симпатией. Обычно из-за проблем с переводом все проходит не так живо и не так весело, но вы держались молодцом.
Только не сегодня! Сегодня это было тяжело для меня. Там был этот парень по имени… Иван. Так вот он сидел слева от меня, очень много и очень громко смеялся, а в ухе орал переводчик. Было такое ощущение, что ругаются мои родители… Точнее, будто один ругался, а второй смеялся. Вы увидите это в шоу (выйдет в эфире Первого канала ближе к премьере фильма. – Прим.авт.).
Помнится, в известном американском телешоу вас развел Эштон Катчер…
Да, Punked! Если вы наберете в Youtube «Хью Джекман на Panked», он выдаст ролик, где Эштон и компания убедили меня в том, что я сжег дом своих друзей стоимостью 40 миллионов долларов. Это было жутко, я проснулся на следующее утро, осмотрелся по сторонам, продолжая верить, что на самом деле спалил дом, и начал плакать. Это было настолько реально. Думал: меня посадят в тюрьму, ведь я был уверен, что по моей вине два человека сгорело заживо. Мое лицо было похоже на лицо семилетнего ребенка, который только и твердил: «Нет! Нет!». Вы просто наберите это в Youtube.
Читайте также: