Дома построенные пленными немцами
Дома построенные пленными немцами
После окончания Великой Отечественной войны в разных городах Советского Союза работали немецкие военнопленные. Работали они, в том числе, на стройках жилых и производственных зданий.
Со временем такая их деятельность поросла легендами. Чуть ли не все малоэтажные многоквартирные жилые дома, построенные в первые годы после войны, стали называть «немецкими» (в некоторых местах страны их ещё называют «финскими»). Они и впрямь порой вызывают удивление своей архитектурой – многие элементы экстерьера не имеют аналогов в более поздней советской жилой застройке.
Но как обстояло дело в действительности?
Сколько пленных работало
По германским данным, СССР взял в плен около 3,2 млн. военнослужащих немецкой национальности, из которых чуть более 1 млн. умерли в плену (в основном ещё в годы войны и сразу после ее окончания). Значительная часть пленных немцев была учтена в СССР как "военнослужащие других армий". К этому стремились сами немцы, так как к пленным итальянцам, венграм, финнам и т.д. отношение у лагерного начальства было лучше.
Подавляющее большинство пленных было отпущено до 1950 года. Уже к марту 1947 года было репатриировано почти 800 тысяч немцев. До конца 1949 года на родину было возвратили ещё около 900 тысяч, а в 1950 году – более 400 тысяч. В СССР оставалось только 13 с половиной тысяч военнопленных, которые были осуждены как военные преступники. Последних из них освободили в 1956 году.
На стройках работали и обычные пленные немцы, и осуждённые за военные преступления. В отношении большинства из них судебные процессы и приговоры были заочными и коллективными.
Стойкие мифы о немецких строителях
Понятно, что общая доля квалифицированных строительных рабочих среди пленных была невелика. Но в широком привлечении немцев на послевоенные стройки сыграли решающую роль два обстоятельства. Первое – стойкое русское убеждение в том, будто немец, по природе своей, на все руки мастер и «делает всё качественно». Второе – работа на строительстве предполагала значительное облегчение режима содержания военнопленных, выдачу денежного содержания и возможность для немцев подкормиться.
Почувствовав это, многие немцы сразу стали говорить, что они каменщики, или штукатуры, или кровельщики, и т.д., хотя большинство из них до войны ни разу не работало по таким профессиям. Таким образом, вербовка желающих отстраивать разрушенные советские города проходила среди пленных успешно.
Масла в огонь, говорят, подлила ещё фраза Молотова, что ни один пленный немец не будет отпущен домой, пока не будет заново отстроен разрушенный Сталинград. И говорят, будто Сталинград восстанавливали как раз немцы. То и другое, конечно, легенда. Потому что процесс массовой репатриации пленных начался сразу после войны. А Сталинград в основном был восстановлен в первые же послевоенные годы, причём без участия немцев. Доля пленных в стройках этого города была не выше, чем в целом по стране.
Немцы строили в основном дешёвые шлакоблочные бараки
Итак, не всякие послевоенные дома в СССР строили именно пленные немцы (или их бывшие союзники). И особенности архитектуры не являются признаком, позволяющим определить, что их строили немцы.
Дело в том, что вся послевоенная жилая застройка велась по типовым проектам, составленным советскими архитекторами. Немцы привлекались ведь только как рабочая сила.
Нас удивляют облик и конструктивные особенности домов первых послевоенных лет – их малоэтажность (от двух до четырёх этажей), мансарды, эркеры и прочие элементы, придающие им какой-то «готический» вид, а также типовое разнообразие. Немецкие строители тут ни при чём. В Советском Союзе того времени были принято проектировать дома подобным образом. И до начала массового возведения «хрущёвок» в конце 1950-х гг., придавалось большое значение градостроительной эстетике.
Жилая застройка того времени также сильно различалась. Капитальные «сталинские» жилые дома, строившиеся в 1940-50-е гг. и по сей день считающиеся элитными, во многих советских больших городах, возводились, как правило, силами отобранных советских рабочих, чья квалификация не вызывала сомнений. Подневольный же труд военнопленных использовался для возведения массового дешёвого жилья преимущественно в рабочих кварталах и посёлках.
Вот по этому признаку можно предполагать, что послевоенный дом барачного типа мог быть возведён пленными немцами. Он не всегда построен из кирпича, а чаще из дешёвого строительного материала (шлакоблоков). Перекрытия внутри – деревянные, потолки не выше, чем в позднейших домах (в «сталинках», для сравнения, 350 см). Многокомнатные квартиры в этих домах изначально были коммунальными.
Инженерное обеспечение такого строительства тоже оставляло желать лучшего. Например, спешка при их возведении и нехватка качественных материалов приводили впоследствии к проседанию фундаментов. Сейчас многие из этих домов, где они ещё сохранились, находятся в аварийном состоянии.
Окна, открывающиеся наружу
Местные жители могут показать некоторые объекты, возведённые пленными немецкими строителями – в Ленинграде, Минске, Новосибирске, Челябинске, Харькове, Луганске, во множестве городов поменьше. Это не только жилые дома, но и гостиницы, больницы и т.д. Однако во многих случаях восхищение современных жильцов «сталинских» домов тем, что их-де «немцы строили», является навязанным стереотипом. Как уже замечено, большинство пленных строителей не обладали соответствующей квалификацией и навыками.
Как вспоминал пленный майор вермахта Рольф Грамс, воевавший под Сталинградом, а потом отстраивавший город в 1950-1953 гг., языковой барьер между пленными и охранниками позволил немцам самостоятельно вести отчётность о работе и предъявлять завышенные показатели производительности своего труда, которые лагерное начальство всё равно не могло проверить. Немцы таким образом получали полную пайку, денежное довольствие и даже премии.
В общем, военнопленные, на ходу превратившиеся в строителей, занимались тем, что на русском языке давно имело названия «халтура» и «очковтирательство». Последствия такого строительства могли сказаться только через несколько лет, но к тому времени немцы рассчитывали уже быть на родине, что у них и получилось.
Так что, если сегодня вы видите послевоенный дом «немецкой» архитектуры, это вовсе не значит, что его строили именно немцы. Пожалуй, единственным признаком могут служить только окна (где ещё сохранились первоначальные оконные рамы) – немцы делали их привычно, то есть открывающимися наружу. В результате, по свидетельству новосибирского писателя Игоря Маранина, наши люди, привыкшие, что окна открываются внутрь, иногда вываливались на улицу.
Что построили в СССР немецкие военнопленные после Второй мировой. Показываю здания в 5 городах, в том числе жилые
Я подумала: почему бы не показать на примере 5 российских городов, как эти здания выглядели во времена СССР, что с ними сейчас . Особенно меня интересуют жилые массивы, отдельные дома, особняки и т.д. Большая просьба к жителям 5 городов моего списка: поправляйте меня, если есть ошибки. Делитесь впечатлениями в комментариях, добавляйте фото объектов.
Ленинград
В Ленинграде на стройках было задействовано более 75 тыс. пленных. В городе сохранилось много двух-, трех-, 4-этажных жилых домов типовых серий 1-200 и 1-300 с бетонными или кирпичными стенами. В каждом «умещались» 5-7 коммунальных квартир с высокими потолками, большой ванной комнатой с окном.
На окраинах можно увидеть компактные особняки (прежде - элитное жилье), иногда до 3 этажей, с отдельным входом и подвалом. В двух- и трехкомнатных квартирах были маленькие кухни, но при этом - большие ванные (с газовыми колонками).
На фото выше особняк на окраине Санкт-Петербурга. А вот довоенные немецкие особняки в Калининградской обл.
Страшно некрасивая немецкая военнопленная архитектура Москвы 1948 года
Тема Великой Отечественной войны 1941-1945 года очень хорошо прослеживается в архитектуре современной Москвы на Октябрьском поле. Не смотря на сокрушительную победу 9 мая 1945 года великого советского народа над немецко-фашистскими захватчиками, солдатам вермахта всё-таки довелось оказаться в Москве, но уже после окончания войны в качестве военнопленных, привлечённых для строительных работ в послевоенной Москве по улице Народного ополчения. Десятки двух-трёхэтажных домов коттеджного типа до начала пятидесятых годов построены в разных районах Москвы при участии пленных немцев.
В 1948 году под руководством советского архитектора В. В. Извекова военнопленными немцами был возведён жилой дом по улице Народного Ополчения - дом номер 47.
Страшные московские дома построенные немецкими военнопленными, выглядят жутко и ужасающе, как будто напоминая тяжёлые и суровые времена советского прошлого. Дома эти давно не видели ремонта и доживают свой век тихой сапой. Кому они нужны? Разрушатся - и все о них забудут.
Архитектор В. Извеков в 1948 году на улице Народного ополчения в Москве построил 2 таких совершенно одинаковых дома. Первый дом этот - дом номер 47, второй дом - дом номер 43 корп 2. Это два одинаковых дома были построены немецкими военнопленными. Два дома - две судьбы.
Что особенного в домах, которые построили пленные немцы?
После окончания Великой Отечественной войны в разных городах Советского Союза работали немецкие военнопленные. Работали они, в том числе, на стройках жилых и производственных зданий.
Со временем такая их деятельность поросла легендами. Чуть ли не все малоэтажные многоквартирные жилые дома, построенные в первые годы после войны, стали называть «немецкими» (в некоторых местах страны их ещё называют «финскими»). Они и впрямь порой вызывают удивление своей архитектурой – многие элементы экстерьера не имеют аналогов в более поздней советской жилой застройке.
Но как обстояло дело в действительности?
Сколько пленных работало
По германским данным, СССР взял в плен около 3,2 млн. военнослужащих немецкой национальности, из которых чуть более 1 млн. умерли в плену (в основном ещё в годы войны и сразу после ее окончания). Значительная часть пленных немцев была учтена в СССР как "военнослужащие других армий". К этому стремились сами немцы, так как к пленным итальянцам, венграм, финнам и т.д. отношение у лагерного начальства было лучше.
Подавляющее большинство пленных было отпущено до 1950 года. Уже к марту 1947 года было репатриировано почти 800 тысяч немцев. До конца 1949 года на родину было возвратили ещё около 900 тысяч, а в 1950 году – более 400 тысяч. В СССР оставалось только 13 с половиной тысяч военнопленных, которые были осуждены как военные преступники. Последних из них освободили в 1956 году.
На стройках работали и обычные пленные немцы, и осуждённые за военные преступления. В отношении большинства из них судебные процессы и приговоры были заочными и коллективными.
Стойкие мифы о немецких строителях
Понятно, что общая доля квалифицированных строительных рабочих среди пленных была невелика. Но в широком привлечении немцев на послевоенные стройки сыграли решающую роль два обстоятельства. Первое – стойкое русское убеждение в том, будто немец, по природе своей, на все руки мастер и «делает всё качественно». Второе – работа на строительстве предполагала значительное облегчение режима содержания военнопленных, выдачу денежного содержания и возможность для немцев подкормиться.
Почувствовав это, многие немцы сразу стали говорить, что они каменщики, или штукатуры, или кровельщики, и т.д., хотя большинство из них до войны ни разу не работало по таким профессиям. Таким образом, вербовка желающих отстраивать разрушенные советские города проходила среди пленных успешно.
Масла в огонь, говорят, подлила ещё фраза Молотова, что ни один пленный немец не будет отпущен домой, пока не будет заново отстроен разрушенный Сталинград. И говорят, будто Сталинград восстанавливали как раз немцы. То и другое, конечно, легенда. Потому что процесс массовой репатриации пленных начался сразу после войны. А Сталинград в основном был восстановлен в первые же послевоенные годы, причём без участия немцев. Доля пленных в стройках этого города была не выше, чем в целом по стране.
Немцы строили в основном дешёвые шлакоблочные бараки
Итак, не всякие послевоенные дома в СССР строили именно пленные немцы (или их бывшие союзники). И особенности архитектуры не являются признаком, позволяющим определить, что их строили немцы.
Дело в том, что вся послевоенная жилая застройка велась по типовым проектам, составленным советскими архитекторами. Немцы привлекались ведь только как рабочая сила.
Нас удивляют облик и конструктивные особенности домов первых послевоенных лет – их малоэтажность (от двух до четырёх этажей), мансарды, эркеры и прочие элементы, придающие им какой-то «готический» вид, а также типовое разнообразие. Немецкие строители тут ни при чём. В Советском Союзе того времени были принято проектировать дома подобным образом. И до начала массового возведения «хрущёвок» в конце 1950-х гг., придавалось большое значение градостроительной эстетике.
Жилая застройка того времени также сильно различалась. Капитальные «сталинские» жилые дома, строившиеся в 1940-50-е гг. и по сей день считающиеся элитными, во многих советских больших городах, возводились, как правило, силами отобранных советских рабочих, чья квалификация не вызывала сомнений. Подневольный же труд военнопленных использовался для возведения массового дешёвого жилья преимущественно в рабочих кварталах и посёлках.
Вот по этому признаку можно предполагать, что послевоенный дом барачного типа мог быть возведён пленными немцами. Он не всегда построен из кирпича, а чаще из дешёвого строительного материала (шлакоблоков). Перекрытия внутри – деревянные, потолки не выше, чем в позднейших домах (в «сталинках», для сравнения, 350 см). Многокомнатные квартиры в этих домах изначально были коммунальными.
Инженерное обеспечение такого строительства тоже оставляло желать лучшего. Например, спешка при их возведении и нехватка качественных материалов приводили впоследствии к проседанию фундаментов. Сейчас многие из этих домов, где они ещё сохранились, находятся в аварийном состоянии.
Окна, открывающиеся наружу
Местные жители могут показать некоторые объекты, возведённые пленными немецкими строителями – в Ленинграде, Минске, Новосибирске, Челябинске, Харькове, Луганске, во множестве городов поменьше. Это не только жилые дома, но и гостиницы, больницы и т.д. Однако во многих случаях восхищение современных жильцов «сталинских» домов тем, что их-де «немцы строили», является навязанным стереотипом. Как уже замечено, большинство пленных строителей не обладали соответствующей квалификацией и навыками.
Как вспоминал пленный майор вермахта Рольф Грамс, воевавший под Сталинградом, а потом отстраивавший город в 1950-1953 гг., языковой барьер между пленными и охранниками позволил немцам самостоятельно вести отчётность о работе и предъявлять завышенные показатели производительности своего труда, которые лагерное начальство всё равно не могло проверить. Немцы таким образом получали полную пайку, денежное довольствие и даже премии.
В общем, военнопленные, на ходу превратившиеся в строителей, занимались тем, что на русском языке давно имело названия «халтура» и «очковтирательство». Последствия такого строительства могли сказаться только через несколько лет, но к тому времени немцы рассчитывали уже быть на родине, что у них и получилось.
Так что, если сегодня вы видите послевоенный дом «немецкой» архитектуры, это вовсе не значит, что его строили именно немцы. Пожалуй, единственным признаком могут служить только окна (где ещё сохранились первоначальные оконные рамы) – немцы делали их привычно, то есть открывающимися наружу. В результате, по свидетельству новосибирского писателя Игоря Маранина, наши люди, привыкшие, что окна открываются внутрь, иногда вываливались на улицу.
Источник
Москвичи поспорили о пленных немцах и построенных ими домах
Фото старых домов в районе Измайлово натолкнуло москвичей на спор о пленных немцах. Снимок опубликовали в Facebook-группе «Москва Моя».
Фото: страница «МОСКВА МОЯ» в Facebook страница «МОСКВА МОЯ» в FacebookАвтор поста заинтересовался, кто построил дома на 6-й Парковой улице и в ее окрестностях. Москвич назвал здания очень красивыми и отметил, что некоторые утверждают, будто они построены пленными немцами. «Это реально так? А кто автор проекта этих домов? Кто архитектор?» — спросил он у подписчиков.
Мнения в комментариях разделились. Кто-то ответил, что пленные немцы оставались в Москве до 1950-х годов и, действительно, могли успеть построить много домов. Несколько юзеров утверждали, что в районе даже был «немецкий квартал». В ответ на это некоторые возразили, что пленные уехали раньше и дома в Измайлово были возведены советскими людьми.
«Никакие пленные немцы ничего в СССР не строили по причине того, что не были строителями», — заметил один из юзеров.
Он сказал, что иностранцы короткое время использовались как неквалифицированная рабочая сила, но в основном все дома в Москве проектировались отечественными архитекторами и возводились советскими рабочими.
Ранее москвичи поспорили о названии «маршальского» дома на Патриарших прудах. Юзеры подискутировали на тему того, генеральское это здание или все-таки маршальское.
Контрибуция трудом: как немцы восстанавливали разрушенную ими советскую столицу
В год 80-летия с начала сражения «Вечерняя Москва» запускает рубрику «Битва за Москву». После Великой Отечественной войны в нашем плену оказались больше двух миллионов немцев. Просто так их кормить и содержать никто не собирался — недостойны. А вот использовать их для восстановления всего, уничтоженного войной, было вполне логичным. Ведь они пришли к нам разрушать.
Фото: Вечерняя Москва Вечерняя МоскваЛогика использования пленных на строительстве была не просто естественна — она была единственно верной в послевоенных условиях. Советский народ понес большие людские потери, и рабочих рук на стройках не хватало. К тому же надо понимать, что половина городов европейской части СССР лежала натурально в руинах.
Например, в Пскове после освобождения от немцев осталось всего шесть целых зданий от всего города. Минск вообще сочли невосстановимым и после расчистки руин стали отстраивать заново, с нуля. Москва пострадала гораздо меньше, но все равно следы гитлеровских бомбежек были и на улицах столицы. Все поврежденные дома надо было в кратчайшие сроки восстановить или перестроить. Кроме того, начался мощный поток возвращения эвакуированных, а вместе с ними восстановился и естественный приток в Москву тех, кто хотел здесь учиться или искал новой работы. В это же время, в 1945–1948 годах, власти решили разобраться с вопросом дефицита жилья и расселения коммуналок. Да-да, первые программы расселения коммуналок и массового типового строительства жилья начал отнюдь не Хрущев, а Сталин.
Параллельно в столице действовали две программы: монументального строительства в центре города (знаменитые сталинские высотки и дома-сталинки с толстыми стенами и потолками высотой 3–3,5 метра) и типовое малоэтажное строительство на окраинах (3–4–5-этажные дома с водопроводом, канализацией и отоплением, часто с магазинами на первых этажах). Энтузиазм мирного труда у населения был велик, но, как уже было сказано, рабочих рук все равно не хватало. Вот в этой-то ситуации на стройки и были направлены пленные.
При этом надо понимать, что немцы в этих случаях возводили не свои «немецкие» дома, а вполне советские, по проектам наших архитекторов. Стандартной ситуацией была такая: проект наш, прорабы наши, рабочие — немцы. Да, еще нашей была, конечно, охрана. Пленных без присмотра не оставляли. Но охраны на стройках было мало — куда с них бежать немцам, не знающим языка в стране, где их все ненавидят? Охрана, скорее, выполняла сберегательную функцию — ограждала пленных от проявлений той самой ненависти.
— Пленных на московских стройках вполне сносно кормили, — пояснил военный историк Владимир Сидоров. — В нормах пищевого довольствия для них значатся и рыба, и масло, и крупы, и мясо. Конечно, жировать им никто не позволил бы, но и голодных смертей или хотя бы истощения от недоедания среди пленных не было (в отличие от нацистских концлагерей, где наших пленных намеренно морили голодом). Причем наши повара и интенданты не пытались как-то ущемлять немцев в продовольственном пайке, еду для пленных готовили строго по установленным нормам. Объяснялось это просто — НКВД вел строгий учет «гансов» и «фрицев» не просто как пленных, а именно как рабочей силы, необходимой в государственном хозяйстве. За умышленный вред которой можно было самому оказаться в ГУЛАГе, — заключил историк.
Немцев снабжали инструментом и рабочей одеждой. Начальниками бригад у них были свои, из бывших «унтеров» или офицеров.
Жили они в лагерях военнопленных в Подмосковье, и каждый день их возили на работу в кузовах грузовиков, а по вечерам возвращали обратно в лагеря. За время работы многие получали квалификацию по строительным специальностям: каменщиков, маляров, монтажников. Дошло до того, что с конца 1940-х пленным за работу на стройках стали платить — зарплаты небольшие и только при условии выполнения плана. Однако этих денег недавним солдатам и офицерам вермахта и СС вполне хватало, чтобы покупать продукты в добавку к лагерному питанию и одежду взамен износившейся.
— Есть в этой истории интересный момент, — отметил Сидоров. — Немцы пытались во время работы на строительстве халтурничать и заниматься очковтирательством. Они старались пользоваться языковым барьером между собой и советской администрацией. А первичную документацию при этом вели сами же немцы — начальники бригад. На немецком. И, бывало, подстраивали отчеты так, что у пленных получалось до 120 и даже до 140 процентов выработки плана. За это им должны были давать денежные премии или послабления в режиме содержания. И во многих местах такая тактика срабатывала.
Однако в Москве среди нашей администрации — и гражданской, и тем более НКВД — было достаточно людей, владевших немецким языком. И подлоги немцев быстро обнаружились. Столичные стройки контролировались плотно, проверки и самих объектов, и ведущейся по ним документации проводились регулярно. В результате пленные-халтурщики быстро получали вместо премий наказания. Ну а честно работающим платили по утвержденным еще во время войны тарифам: рядовым — 7 рублей, офицерам — 10, полковникам — 15, генералам — 30.
И премии, когда пленные того по-настоящему заслуживали, все-таки выдавали: в размерах до 50 рублей на человека. Для сравнения: в 1948 году в Москве килограмм картошки стоил 1–1,5 рубля, а килограмм хорошей говядины 30–35 рублей, — пояснил историк.
Что они делали в Москве
Пленные немцы начали работать в нашем городе еще в ходе войны. Например, сохранившиеся до наших дней дома 4 и 8 на Фрунзенской набережной начали строить прямо в начале войны, в 1941 году. Строительство затянулось до 1943 года, так как множество рабочих и инженеров из московских строительных организаций ушли на фронт — либо воевать, либо строить укрепления. К тому же в 1941-м и в начале 1942 годов немцы бомбили Москву и большие стройобъекты были для люфтваффе заметной целью. Но в 1943-м возведение домов завершили ударными темпами: как раз силами пленных.
— Этот случай был образцово-показательным, — пояснил Владимир Сидоров, — так как в то время недалеко от объектов (дальше по набережной за Крымским мостом) располагалось посольство США. И нашим тогдашним союзникам непрекращавшаяся даже в 1941 году стройка показывала, что, во-первых, Москву мы врагу не отдадим, и во-вторых, что немцев мы бьем и пленных заставляем отрабатывать причиненные разрушения. Так что возведение этих домов было не только практическим, но и идеологическим моментом. А квартиры там распределили офицерам НКВД и Красной армии.
Но самое большое использование пленных пришлось на первые послевоенные годы. В 1945–1948 годах немцы строили сами или частично помогали строить жилые дома, школы и поликлиники в районах, которые тогда считались окраиной Москвы. Это Кунцево и шоссе Энтузиастов, Перово и Измайлово, Тушино и Текстильщики, Хорошевское и Дмитровское шоссе. В большинстве случаев это были целые кварталы малоэтажной застройки — от 2 до 4 этажей. Разработчиками проектов выступали советские архитекторы: Дмитрий Чечулин, Мигран Лисициан, Александр Арефьев и другие. А немцы строили. Например, в Перове такие кварталы в народе назвали «немецкими городками», и там было 60 зданий, включая детские сады, поликлиники и сами жилые дома.
— Благодаря малой этажности эти постройки возводили очень быстро, целые кварталы мог- ли сдаваться под ключ всего за год, — рассказал Сидоров. — Но пленные немцы отметились, хоть и в меньших количествах, и на более крупных объектах столицы. Например, на стройках Ленинского проспекта. Небольшие команды пленных использовались и на стройке Главного здания МГУ на Воробьевых (тогда Ленинских) горах и университетского городка.
В большинстве случаев такие «немецкие дворики» исчезали в 60–70-х годах. Их сносили, и на освободившейся территории воздвигали типовые панельные многоэтажки, в которых сейчас и живет большинство населения столицы. Но кое-где постройки конца 40-х дошли до нашего времени и мы еще можем оценить и качество работы немецких пленных, и решения советских архитекторов по воплощению сталинской программы типового строительства.
Например, маленький квартал сохранился на Октябрьском Поле, между улицами Маршала Бирюзова и Маршала Мерецкова. Еще несколько уцелевших зданий той же постройки разбросаны на соседних улицах.
В Перове от «немецкого городка» осталось всего несколько зданий: по 1-й Владимирской улице, дом 24, корпус 1, дом 28, и стоящие рядом дома 13 и 10 по Зеленому проспекту.
Ну а от работы пленных немцев на многоэтажном строительстве до наших дней остались уже упоминавшиеся два дома на Фрунзенской набережной и, кроме них, еще один под номером 44, строение 1, — его возведение было закончено в 1943 году, а архитектурный декор облицовки выполнен уже после войны.
— Большинство немецких пленных получало приговоры по 20 или даже 25 лет тюрьмы или лагерей. Однако фактически их держали в тюрьмах не больше года или двух, а затем начинали использовать на стройках и восстановительных работах по всему СССР. Немцам пришлось работать на лесоповалах и добыче ископаемых, восстановлении Сталинграда и Минска, Орла и Курска, Смоленска и Киева, прокладывании дорог в болотах Белоруссии и строительстве Волго-Донского канала. Часть пленных отметилась и на стройках Москвы. Но уже с конца 40-х годов, несмотря на вынесенные приговоры, немцев стали возвращать в Германию. Не подлежали возврату лишь те, кто, кроме факта пленения, были еще осуждены за военные преступления или по уголовным статьям. Такие «фрицы» искупали работой свою вину вплоть до 1955 года, когда Верховный Совет СССР издал указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осужденных за военные преступления», — пояснил военный историк Владимир Сидоров.
Советские граждане, которым достались квартиры в «немецких» домах Москвы, отмечали надежность и хорошее качество их постройки. Это объяснялось и строгим контролем со стороны наших стройорганизаций, и квалификацией немцев — в столице на работу старались отбирать тех пленных, кто и до войны имел строительные специальности.
До сих пору у риелторов на вторичном рынке жилья «немецкие» дома пользуются большим спросом. Из плюсов специалисты отмечают толстые стены с хорошей тепло- и звукоизоляцией, широкие подоконники, высокие потолки, продуманную дворовую планировку, при которой двор становится по-особенному уютным.
Кстати, «немецкая слобода» на Октябрьском Поле могла исчезнуть уже в наше время. Были планы по сносу этих маленьких домишек и отстройки на их месте пары бетонно-стеклянных небоскребов. Но сами жители вступили в битву с застройщиками и добились победы. Исторические дома признали памятниками архитектуры и поставили под охрану государства. А под это решение провели и реставрацию — отремонтировали давно не работавший фонтан посреди дворика.
Владимир Кузнецов, заведующий сектором выставочного отдела музея Москвы:
— В Москве были сформированы специальные строительные отряды из пленных немцев, которые в 1946–1947 годах в столице строили, можно сказать, целые поселки коттеджного типа. То есть кварталы по нескольку домов.
Эти дома строили, естественно, под руководством наших архитекторов. Не немцы разрабатывали архитектуру зданий, а наши специалисты. Немцы были просто рабочей силой. Суммарно так были застроены несколько кварталов в Москве. И эти дома считались очень качественными.
Как пленные немцы в СССР дома строили, и Почему немецкая педантичность постепенно исчезала
Отписаться можно в любой момент.
Во время Великой Отечественной войны многие советские города были разрушены практически до основания. В послевоенные годы пришлось восстанавливать постройки, в этом процессе были активно задействованы пленные немецкие солдаты. Какими они были, здания, которые возводили военные Вермахта в Советском Союзе? Читайте в материале, как возникли рассказы о невероятно удобном «немецком» жилье, в каких городах работали немецкие «строители», и что сегодня творится с немецкой застройкой.
Пленные немцы в СССР после войны и чем они занимались
В лагерях системы ГУ по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР побывали по различным данным от 2,5 до 3,5 миллионов этнических немцев. Чаще всего они работали на промышленных предприятиях и лесоповалах. Пленные немцы возводили мосты и дома, строили дороги и занимались добычей полезных ископаемых. Таким образом происходила небольшая, но всё же компенсация ущерба, который был нанесен инфраструктуре советского государства во время военных действий. Бывшие военнослужащие Вермахта отстраивали здания в Сталинграде и Ленинграде, Минске и Москве, в Новосибирске и Киеве, Харькове и Челябинске и многих других городах. Пленным доверяли различные объекты, как шикарные постройки в крупных городах, так и типовые многоэтажки, и даже бараки в посёлках.
Среди населения России до сих пор бытует мнение, что дома, построенные пленными немцами, гораздо качественнее, чем тем, которые строили отечественные рабочие. Верно ли это утверждение? Да, но не полностью. Без сомнения, многие пленные, привыкшие к ответственности и качественной работе на родине, старались делать своё дело очень на высшем уровне. Но нельзя сказать, что это распространялось на всех. В СССР существовала неистребимая традиция халтурить, и многие строители из числа пленных быстро поняли, что незачем, как говорится, убиваться на работе. Можно немного расслабиться и делать как придётся.
Это вам не хрущёвки
Когда же сформировалось мнение о том, что дома немецкой постройки лучше, чем отечественной? Скорее всего, это произошло в 60-х годах. В эти годы жители СССР переселялись в так называемые хрущёвки. Естественно, их было не сравнить с «немецкими» домами. Но надо быть справедливыми: построенные ранее здания немцы возводили согласно проектам архитекторов СССР. После войны основными сериями домов были 1-200 и 1-300. Важные характеристики таких домов: три или четыре этажа, надежный прочный фундамент, стены из бетонных блоков или кирпича. Такие дома радовали отличной планировкой, высокими потолками, большими комнатами, а тепло и звукоизоляции были отменными.
Постановление «О типе жилого дома» (президиум Мосгорисполкома) датируется июлем 1932 года. К 50-м годам жилые здания возводили шестью основными методами в соответствии с типовыми проектами: кирпичные, крупнопанельные, крупноблочные, каркасные, объемно-блочные, комбинированные. И пока до появления хрущевок ещё было время, архитекторы могли проявить фантазию и украсить постройки интересными декоративными элементами.
Миф о доме в Угловом переулке в Ленинграде
Немцы были задействованы при восстановлении Ленинграда. Существует миф об одном из домов в этом городе. Речь о постройке номер семь, находящейся в Угловом переулке. Дело в том, что на фасаде этого дома есть орнамент, на котором можно разглядеть свастику. Кто мог это сделать? Наверняка, нацисты? Нет. Если обратиться к истории, то можно найти сведения, что это здание было возведено в 1875 году питерским архитектором Генрихом Прангом. В те времена свастика была не нацистской символикой, а символом света, пришедшим из древних языческих времен. В Ленинграде строили дома серии 1-200 и 1-300, с двумя, тремя и четырьмя этажами, и в них размещались размещалось до 7 «коммуналок». Зато ванные комнаты были очень большими и к тому же имели окна. Строились немцами и так называемые «особнячки», в которых проживала творческая и номенклатурная элита.
Сталинки, дома из шлакоблоков и сохранившиеся сегодня дома немецкой постройки
Да, пленные работали тщательно. Но переоценивать качество домов все же не стоит. Были и малоэтажные домики из шлакоблоков, с деревянными перекрытиями, предназначенные под коммунальные квартиры. Престижные «сталинские» дома в большинстве случаев возводили отечественные рабочие, имеющие высокую квалификацию. Ведь не все пленные были малярами, штукатурами и каменщиками. Однако немецкие военнопленные работали на стройках охотно, так как могли заработать неплохие деньги. В «немецких» домах и сегодня проживают люди, а это значит, что качество было все же на уровне.
В Москве в 1990 годы начали активно носить «немецкие» малоэтажки. Однако один комплекс получил в 1998 году статус ценной исторической застройки. Это одиннадцать домов бежевого цвета в районе Октябрьское поле. Комплекс поражает изящными беседками, фонтанами, красивыми аркадами и арками, стильными лавками и коваными воротами. Над этим проектом работали архитекторы Чечулин и Куповский.
Интересный факт: немецкие пленные привыкли, что в Германии окна открываются наружу. Этот же принцип они применяли и в СССР. В Западной Европе людей не удивляет такой способ открывания окошек, там принято распахивать створки настежь во время отдыха. Но стоит помнить, что климат в России гораздо более холодный, окна редко открывают настежь, а когда так делают, то привычно тянут их на себя. Происходили неприятные случаи: не слишком осторожные жители дома забывали, что у немцев все иначе и падали из окон, особенно во время уборки.
Много домов от пленных построено в Сибири. Например, в Новосибирске улица Богдана Хмельницкого и квартал оловянного комбината — работа немцев. Это смесь сталинского ампира и немецкой готики, массивных колонн м изящными арками, солидных фронтонов со шпилями и башенками.
Немцам, жившим в других странах, несладко пришлось после поражения Германии. Особенно в Восточной Европе, откуда их выселяли довольно жёсткими методами.
В плену у русских: Что немецкие военнопленные вспоминали о годах, проведенных в СССР
Отписаться можно в любой момент.
Осенью 1955-го в Германию был отпущен последний немецкий военнопленный. Всего за период репатриации на родину отправилось около 2 миллионов человек. В послевоенный период их задействовали в строительстве и восстановлении народного хозяйства. Немцы добывали уголь и сибирское золото, восстанавливали Днепрогэс и Донбасс, отстраивали Севастополь и Сталинград. Несмотря на то, что спецлагерь – место не из приятных, в своих воспоминаниях бывшие заключенные относительно хорошо отзывались о времени, проведенном в СССР.
Тяготы первых пленных
Порядок обращения с пленными в начале Второй мировой регулировался Женевской конвенцией 1929 г., которую СССР не подписал. При этом, что парадоксально, советский лагерный режим куда более соответствовал прописанным женевским положениям. Факт тяжелых условий жизни немецких военнопленных никто не скрывает, но эта картина не идет ни в какое сравнение с выживанием советских граждан в немецких лагерях.
По статистике, в фашистских застенках погибли как минимум 40% плененных русских, немцев же в советском плену погибло не более 15%. Конечно, первым немецким военнопленным приходилось несладко. В 1943-м, после Сталинградской битвы, около 100 тысяч захваченных немцев были в ужасающем состоянии. Обморожения, гангрены, тиф, педикулез, дистрофия – все это способствовало тому, что многие из них скончались еще при переходе к местам заключения. Позже это назовут «маршем смерти». Суровая атмосфера царила и в лагерях того периода. Но на то были свои причины. Провианта не хватало даже гражданскому населению, все отправлялось на фронт. Что уж там говорить о пленных фашистах. День, когда им выдавали хлеб с пустой похлебкой, считался удачным.
Послевоенная оттепель
Значительно улучшилось положение пленных по окончании Великой Отечественной. После победы русских на территории Советского Союза осталось как минимум 2,5 миллиона немецких военных. Их теперешняя лагерная жизнь мало чем отличалась от заключения «своих». По сей день относительно содержания германских военнопленных высказываются мнения о чересчур мягком подходе советского режима. В суточный паек вчерашнего противника входил установленный набор продуктов: хлеб (после 1943-го норма практически удвоилась), мясо, рыба, крупа, овощи или как минимум картофель, соль, сахар. Больным пленным и генералам полагался увеличенный паек. Если каких-то продуктов недоставало, их заменяли хлебом. Сознательно же узников не морили голодом, такой подход в советских лагерях не практиковался. В СССР вполне сносно выполнялся приказ, касающийся сохранения жизней немецких солдат.
Оплачиваемый труд пленных
Военнопленные, естественно, работали. Известна историческая фраза Молотов о том, что ни один германский военнопленный не вернется домой, пока не будет полностью восстановлен Сталинград. Следуя этому завету, немцы не только были заняты на крупных строительных объектах СССР, но и использовались в коммунальных работах. Кстати, трудились пленные не за кусок хлеба. Распоряжением НКВД узникам предписывалось выдавать денежное довольствие, размер которого определялся воинским рангом. За ударный труд и перевыполнение планов полагалось премирование. Помимо этого, пленным позволялось получать с родины письма и денежные переводы. А в лагерных бараках можно было встретить наглядную агитацию - доски почёта, результаты трудовых соревнований.
Подобные достижения также давали дополнительные привилегии. Именно тогда в советской среде стала нарицательной трудовая дисциплина немцев. Обо всем, возведенном их руками, до сих пор, имея в виду высокое качество, говорят: «Это немецкая постройка». Руками пленных, годами живших бок о бок с гражданами Советского Союза, правда за колючей проволокой, в скорые сроки и с высоким качеством возводились объекты важного промышленного и хозяйственного значения.
Немцев привлекали к восстановлению разрушенных за военное время заводов, плотин, железных дорог, портов. Военнопленные восстанавливали старые жилые дома и строили новые. К примеру, с их помощью построен главный корпус МГУ, целые районы того же Екатеринбурга возведены руками немцев. В их рядах особо ценились высококвалифицированные специалисты в различных областях, доктора наук, инженеры. Благодаря их знаниям внедрялись важные рационализаторские предложения.
Воспоминания
Доходчиво проливают свет на события того периода опубликованные в Германии воспоминания и письма бывших военнопленных. По свидетельствам узника Ганса Моэзера, особо поразительным ему показалось отношение советских людей к немцам, пришедшим в СССР как враги. Он приводит факты человечности даже со стороны надзирателей, позволяющих в сильные морозы не покидать стены лагеря немцам, не имеющим достаточно теплой одежды. Рассказывал Моэзер и о еврейском враче, старательно спасавшем жизни тяжелобольных пленных. Вспоминал о старушке на вольском вокзале, смущенно раздающей немцам соленые огурцы.
Положительно отзывался о лагерной жизни и Клаус Майер. По его свидетельствам, качество питания заключенных немногим уступало рациону охранников. А за перевыполнение рабочей нормы к обычному рациону всегда подавали «десерт» в виде увеличения порции и табака. Майер утверждал, что за прожитые в СССР годы он ни разу не столкнулся с откровенной ненавистью русских к немцам и попытками отыграться за их грехи вопреки установленным порядкам. Запомнилась Майеру маленькая лагерная библиотека, где на сбитых на скорую руку деревянных полках стояли томики немецких классиков Гейне, Шиллера и Лессинга.
Благодарные свидетельства приводит немец Йозеф Хендрикс, который до возвращения домой сохранил дорогие сердцу наручные часы. Как правило, такие вещи у пленных отбирали. Как-то в Красногорске заметивший спрятанные в голенище сапога часы советский лейтенант задал Йозефу вопрос: "Зачем прятать часы от цивилизованных людей?" Узник растерялся и не нашел ответа. Тогда русский молча ушел и вернулся со справкой, в которой часы фиксировались как моя личная собственность. После этого немец мог открыто носить часы на руке.
Может быть, потому некоторые военнопленные отказывались уезжать из СССР, создавая семьи и заводя детей? Когда-то очень давно их соотечественники тоже приезжали в эту северную далёкую страну, а их потомки живут с нами и сегодня.
Читайте также: