Дом который построил фрэнк
Фрэнк Гери: открывая деконструкцию
Американский архитектор и дизайнер Фрэнк Гери (Frank Gehry) всегда говорил, что архитектура — не статическая, а динамическая форма. Он полагал, что в устойчивой конструкции происходит собственное движение, преодолевающее монолитную тяжесть здания. Весть его архитектурный опыт — наглядное подтверждение этого принципа.
Фрэнк Гери родился 28 февраля 1929 года в Торонто в семье выходцев из России и Польши. Считается, что его бабушка, Лея Каплан, научила Фрэнка строить игрушечные города: они часами играли, выстраивая фантастические сооружения из кусочков дерева.
Дед Фрэнка Гери владел строительным магазином. Полагают, что интерес Фрэнка к простым строительным материалам — проволочной сетке, неокрашенной фанере, необработанному камню связан с воспоминаниями детства: они напоминают дни, проведенные в магазине деда.
Фрэнк Гери демонстрирует прочность своего стола из прессованного картона. Фото: Ральф Морс, 1972.В 1940-е годы, когда родители Фрэнка Гери переехали из Канады в США, он работал водителем грузовика. Кроме того, он подрабатывал, записывая объявления для радио. Параллельно Фрэнк Гери учился в Университете Южной Калифорнии (USC).
Арт-музей Louis Vuitton Foundation, Париж. Проект Фрэнка Гери, 2014. Арт-музей Louis Vuitton Foundation, Париж. Проект Фрэнка Гери, 2014. Арт-музей Louis Vuitton Foundation, Париж. Проект Фрэнка Гери, 2014.Архитектурой Фрэнк Гери занялся только в 1950-е годы, когда начал учиться в Гарвардской Высшей Школе Дизайна. Его основным предметом было городское планирование. Однако он был вынужден покинуть Школу, так и не закончив курс, отстаивая принципы социальной ответственности в архитектуре, которых ему недоставало в Гарварде.
The Ray and Maria Stata Center при Массачусетском технологическом институте (MIT). Проект Фрэнка Гери, 2005.Во второй половине 1950-х Фрэнк Гери начал работать в бюро Виктора Груэна (Victor Gruen) — американского архитектора австрийского происхождения, который сформировал в США архитектурную традицию сооружения крупных торговых центров и общественных пространств.
Кливлендская клиника Лу Руво Центра здоровья мозга в Лос-Анджелесе. Проект Фрэнка Гери, 2010.В 1957 году Фрэнк Гери реализовал свой первый самостоятельный проект: виллу The David Cabin в Калифорнии. Гери использовал особенности рельефа и ориентировался в своих решениях на принципы восточной архитектуры. Источником его вдохновения был «Дом сокровищ в Нара» (Сёсоин) — сокровищница храма Тодай-дзи, построенного в Японии в VIII в.
В 1961 году Фрэнк Гери работал в Париже, а затем, в 1962 году в Лос-Анджелесе, основал свою собственную компанию. Его ранние проекты были реализованы в Калифорнии, среди которых — Центр Санта-Моника (1980) и необычный Дом Нортона (1984), в котором он объединили принципы будущей деконструкции и пост-модернистской архитектуры.
«Дом Нортона», Лос-Анджелес. Проект Фрэнка Гери, 1984.Эти принципы он опробовал и на собственном примере, купив в 1970-е годы для себя и своей семьи дом в Санта-Монике, который вскоре превратился в настоящий символ деконструктивизма. Построенная им «уродливая конструкция», как называли его жилище соседи, стала сенсацией в СМИ и принесла славу молодому архитектору.
Фрэнк Гери на пороге своего дома в Санта-Монике.В 1972 году в качестве альтернативы пластику Гери начинает работать над мебелью из картона, выросшую впоследствии в полноценную серию «Простые грани» (Easy Edges). На работу с необычным материалом его подтолкнула куча выброшенной промышленной упаковки недалеко от его офиса, из которой автор обычно проектировал архитектурные модели. Стул и и журнальный столик Wiggle, созданные в рамках этой серии, в настоящее время выпускаются компанией Vitra.
В 1988 году Фрэнк Гери стал одним из центральных участников выставочного проекта «Деконструктивистская архитектура», который проходил в Музее современного искусства в Нью-Йорке (МоМА). Выставка, куратором которой выступил архитектор Филипп Джонсон представила практически неизвестных на тот момент мастеров: Рема Колхаса (Rem Koolhaas), Даниэля Либескинда (Daniel Libeskind), Заху Хадид (Zaha Hadid), Питера Айзенмана (Peter Eisenman), Бернара Чуми (Bernard Tschumi) и Фрэнка Гери. Этот проект положил начало архитектурному деконструктивизму, который стал основной стратегией архитектуры рубежа XX–XXI веков.
Один из первых эскизов отеля Marqués de Riscal Hotel. Отель Marqués de Riscal Hotel при винодельне под Бильбао, Испания. Проект Фрэнка Гери, 2006.В начале 1990-х Гери вновь обращается к дизайну мебели и разрабатывает коллекцию из гнутого дерева для фабрики Knoll. Источником вдохновения для него вновь служили детские воспоминания: дизайнер черпал вдохновение в плетеных корзинах для яблок, с которыми играл в детстве.
Домик, который построил Фрэнк
Захлестнувшая американский шоу-бизнес в последние недели череда скандалов на почве обвинений в сексуальных домогательствах не обошла стороной одного из самых любимых актеров страны — Кевина Спейси. В течение двух дней после соответствующих обвинений и последующего каминг-аута Спейси видеосервис Netflix — производитель сериала «Карточный домик», где тот играл главную роль, — заявил о приостановке производства шестого сезона кинодрамы. Спустя еще три дня контракт с актером был расторгнут.
Опечаленных подобным решением создателей сериала в Америке было немного: последние сезоны он терял популярность. Однако снижение рейтингов обусловлено не только деградацией его художественной привлекательности. За четыре года, в течение которых «Карточный домик» выходил на экраны — с 1 февраля 2013 года до премьерного показа пятого сезона 30 мая 2017-го — изменилась сама Америка. Считать ли «Карточный домик» лучшим политическим сериалом или нет — дело вкуса. Но одно можно сказать точно: в самих США его воспринимают как важный «культурный текст». В чем-то сериал — барометр социально-политических перемен в Америке, в чем-то — гипертрофированная проекция восприятия американской политической кухни, в чем-то — отражение глубинных фобий американского общества в отношении своего правительства.
Создателям фильма удалось поместить в развлекательную канву то, что у обывателя обычно вызывает скуку — политические баталии внутри американского истеблишмента. Наблюдение за восхождением к вершинам власти Фрэнка Андервуда и его супруги Клэр пробуждало в зрителе противоречивые чувства. В рецензии на сериал британская The Guardian использует такие метафоры, как «cоблазнительный цинизм», «философская грязь» и «метастазирующие амбиции». Действительно, образ жестокого и эгоцентричного интригана, испытывающего неутолимую жажду власти, бьет в цель, поскольку совпадает со стереотипическими представлениями об американских политиках. С другой стороны, Андервуд иногда вызывает сочувствие, поскольку зритель понимает, что расчетливость и безжалостность Фрэнка зачастую вызваны его закомплексованностью и сочетаются — правда, крайне редко — с порывами к состраданию. Иначе говоря, как это часто бывает со столь сложными персонажами, комплекс неполноценности в нем коррелирует с манией величия.
При этом нельзя сказать, что Фрэнк Андервуд — это герой именно нашего времени. Во-первых, подобные персонажи хорошо знакомы американцам. Например, в 1959-м вышел роман Лайонела Уайта «Рафферти» (отечественные зрители его знают по одноименной кинопостановке 1980 года), чей главный герой — профсоюзный лидер — очень напоминает Андервуда. Иначе говоря, за полстолетия «базовый набор качеств» американского политика в восприятии популярной культуры мало изменился. Возможно, в будущем в США сформируется политик нового типа, но пока оснований для подобного оптимизма нет.
Фото: Global Look PressКроме того, сериал вышел на экраны в начале второго президентского срока Обамы. В то время как Белый дом времен 44-го президента США выглядел местом, где нет скандалов, мир Андервуда выглядел «предполагаемым зазеркальем». «Карточный домик» рисовал альтернативную реальность политической жизни Вашингтона, как бы намекая, что на самом деле эта жизнь менее элегантна, чем кажется, будучи полна интриг, манипуляций и лицемерия. Тем не менее каждое утро политики не без удовольствия смаковали детали увиденной накануне серии. Афоризмы Фрэнка Андервуда стали появляться в американском политическом лексиконе. Президент Обама даже публично подшучивал над тем, как примитивно создатели сериала изображают процесс принятия решений в американской столице:
«Хотел бы я, чтобы все работало настолько эффективно [как показано в фильме]. Смотрю я на Кевина Спейси и думаю: «Да, как здорово у этого парня получается столько всего сделать!»
Действительно, изображаемая в фильме реальность в известной мере утрирована. Вряд ли найдется американец, который откажет себе в удовольствии покритиковать вашингтонскую бюрократию за низкую эффективность. В последние годы из-за усилившейся политической и идеологической поляризации договариваться друг с другом обитателям кабинетов на Капитолийском холме становится все сложнее. «Карточный домик» же создает иллюзию, что практически любой вопрос можно решить посредством пары звонков или минутных переговоров с «нужными людьми».
Немалую полемику в свое время вызвал и один из главных постулатов Андервуда — «власть важнее денег». Едва ли можно переоценить значимость финансового ресурса в качестве двигателя политики и выборных кампаний, на которые ежегодно идут многомиллиардные средства. Политики, едва избравшись, начинают искать деньги, на следующую кампанию. В этой системе однозначно выявить, что первично — власть или деньги, сложно.
Феминистки тоже нашли к чему придраться в «Карточном домике». Их возмутило, что из сюжета фильма можно сделать вывод: женщина способна добывать крутой инсайд только через интимные отношения с властями имущими или близкими к ним лицами-информаторами (героиня Зои Барнс). Кто-то, напротив, углядел в этом еще одну характерную черту политической жизни американской столицы: несмотря на все успехи борьбы за гендерное равноправие, большая политика по-прежнему остается миром мужчин и пропитана сексизмом.
Наконец, американцы действительно весьма настороженно относятся к усилению роли правительства, и вопрос государственного участия в экономической и социальной жизни страны считается одним из важнейших с момента основания США. В этом смысле «Карточный домик» вскрывал чувствительные для граждан темы, рисуя образ нежелательного будущего.
Между тем именно такое будущее и наступило. Сценарий пятого сезона «Карточного домика» писался еще до президентских выборов-2016. По замыслу его авторов, главой государства впервые становилась женщина, причем власть она получала путем вероломных махинаций. Казалось, что то же самое должно произойти и в реальности. Однако получилось совершенно иначе. Жизнь оказалась куда богаче на неожиданности, чем самые смелые замыслы сценаристов: победу в президентской гонке одержал Дональд Трамп, а политическая борьба в Вашингтоне при нем сделалось столь острой, что перипетии «Карточного домика» блекнут на ее фоне. Хотя интриги четы Андервуд становились все более замысловатыми, зловещими и захватывающими внимание иностранных зрителей, американцы теряли к ним интерес, поскольку каждый день из новостей узнавали вещи не менее шокирующие.
Инаугурация Дональда Трампа
Фото: Global Look Press
Твиты президента Трампа вдохновляют одну часть Америки, беспокоят вторую и развлекают третью гораздо больше любого сериала. Они стимулируют ядовитые перепалки в интернете и волнительные обсуждения в «Старбаксах» сильнее, чем сюжет «Карточного домика». Восхождение Фрэнка на политический Олимп напоминало карабкание на ту же вершину Хиллари, а то, как Клэр переиграла своих оппонентов по праймериз, было лишь бледной тенью того, как в реальной жизни демократический истеблишмент помог Клинтон разделаться с Берни Сандерсом.
Сравнивать Трампа и Андервуда некорректно по многим причинам. Натянутая улыбка, выхолощенные, как говорят в таких случаях «покрытые сахаром» выступления Андервуда — противоположность «сырой харизме» Трампа. Фрэнк обволакивает, ищет лазейки в конгрессе, Дональд идет напролом, хотя и не чужд некоторых элементов политической игры «болота».
Америка Андервуда — это Америка не Трампа. Это Америка, какой бы она была, победи на выборах Хиллари. Возможно, именно поэтому авторы сериала старались передать весь драматизм случившегося, насытить последний сезон отсылками к актуальной информационной повестке. «Российская агрессия» (в фильме ей подвергается американская исследовательская лаборатория в Антарктике), расследование конгресса против президента, использование химоружия в Сирии, которую Андервуды пытаются использовать в рамках своей политической кампании, хакерские атаки, теракты и угрозы американского главнокомандующего начать войну — все эти сюжеты сериала больше не режиссерский вымысел. Следить за продолжением реальной, а не киношной политической драмы стало более волнительно и тревожно, тем более, что финал ее далеко не очевиден.
Дом, который построил Фрэнк
Свою ди-джейскую карьеру Наклз начал еще в семидесятых - работая бок о бок с легендарным нью-йоркским ди-джеем Ларри Леваном, королем клуба Paradise Garage. В 1977 он переезжает в Чикаго и становится резидентом The Warehouse - именно он впоследствии и дал название хаус-музыке.
Все началось в 1984 году с гипнотического трехнотного арпеджио и фальцета никому тогда не известного композитора Джейми Принсипла - их совместный трек с Фрэнки Наклзом назывался I need your love и распространился по танцполам Чикаго подобно вирусу.
«Я понятия не имел, кто такой Джейми, - вспоминал еще один пионер хаус-музыки Маршал Джефферсон, - “Ни за что бы не поверил, что он из Чикаго - я подумал тогда, что это какой-то богатый чувак из Европы. Но эта песня была повсюду» .
Позаимствовав у диско его прямой бит и добавив холодные звуки синтезаторов в духе Kraftwerk, Наклз изобрел стиль, который в следующие тридцать лет станет мейнстримом - даже Мадонна будет заигрывать с хаус-музыкой на своей пластинке Ray Of Light. Сейчас, в эпоху студийных ухищрений, ранний чикагский хаус поражает своей гениальной простотой: драм-машина, пара синтезаторов и простейших эффектов. Балуясь с дешевым тогда басовым синтезатором Roland TB-303, еще один легендарный чикагский музыкант DJ Pierre, придумал эйсид-хаус - стиль, без которого никогда бы не появились The Prodigy или Chemical Brothers.
Уже потом, с распространением сэмплеров, позволяющих манипулировать с любыми записанными звуками, появились другие ветви хауса - он смешивался с джазом, хип-хопом, эмбиентом, практически любыми стилями.
История чикагского хауса и детройсткого техно поразительно напоминает историю джаза - с той точки зрения, что на у себя на родине его первопроходцы долгое время прозябали в подполье, а в Европе быстро становились настоящими звездами. Самое громкое и романтичное время для электронной танцевальной музыки - это, конечно, лето 1989 года в Великобритании с многотысячными нелегальными вечеринками и массовым употреблением экстази. Его называли вторым, - после Вудстока, - летом любви. Именно в Англии Наклз больше всего работал в конце восьмидесятых, когда его разорился его собственный клуб Power Plant.
Несмотря на свой статус “крестного отца хаус-музыки”, Фрэнки Наклз так и не стал первостатейной звездой ди-джеинга как Карл Кокс или поп-музыки как Дэвид Гетта. Хотя оставался активен: в девяностых вовсю ремикшировал поп-звезд ранга Майкла Джексона, в 2004 году записал последний авторский лонгплей A New Reality, в конце десятилетия сотрудничал с нью-йоркской группой Hercules & Love Affair, в музыке которой отчетливо прослеживается ностальгия по ранней хаус-музыке. Он напоминал садовника, посадившего огромный дуб и спокойно, без суеты, следившего за его уверенным ростом. Фрэнки Наклз скончался вчера у себя дома в Чикаго, предположительно от осложнений, связанных с диабетом.
Из чего сделан «Дом, который построил Джек» Ларса фон Триера
Приблизительные 1970-е, усредненные США. Инженер Джек (Мэтт Диллон) много лет кряду строит и сносит свой дом у озера — за это время он успел задушить, застрелить, зарезать и забить до смерти более 60 ни в чем не повинных американцев. Ему явно подыгрывают высшие силы: дождь в нужный момент смывает следы крови, крики жертв повисают в ночи без ответа, а разини-полицейские никак не поспевают за Мистером Изощренным — под таким прозвищем Джека знают криминальные репортеры. О деталях нескольких убийств-«инцидентов» мы узнаем из до поры до времени закадрового диалога главного героя с пожилым чувствительным мужчиной Верджем. Того не пронять отсылками к мировой классике и жуткой истории XX века: довольно скоро зритель понимает, при каких обстоятельствах Джек познакомился с Верджем — и куда они направляются.
Рекламируя «Нимфоманку», Триер утверждал, что изобрел новый жанр — «дигрессионизм», в котором побочные линии значат не меньше, чем магистральные. В действительности подобным образом свои книги сочиняли такие писатели-новаторы, как Лоренс Стерн и Марсель Пруст. На их формальные открытия Триер нанизал и классицистический конфликт разума и чувств, и темы обожаемого им маркиза де Сада, и (самое главное) собственные страхи и страсти.
«Дом…» — работа в том же направлении: подобно Селигману и Джо в «Нимфоманке», Джек и Вердж ведут разговор обо всем на свете — от гончих псов до концлагерей. Точнее, говорят они только об одном, зато сокровенном: как связаны эстетика и этика; дозволено ли художнику преступать нравственные законы; можно ли, вслед за писателем Томасом де Квинси, назвать убийство одним из изящных искусств? Философские рассуждения сопровождают броские иллюстрации — чтобы и самый непонятливый зритель раскусил авторские аллегории и оценил сравнения.
Как и «Нимфоманку», «Дом…» можно назвать фильмом-энциклопедией, но подбор фактов в ней будет сильно отличаться от типичного тома в серии «Хочу все знать». На этот раз Триера занимают принципы архитектуры и лично Альберт Шпеер, композитор Гленн Гульд, странная связь между Гёте и Бухенвальдом, эстетика тоталитаризма, Данте, Вергилий и Уильям Блейк, поженивший в своей визионерской поэме Рай и Ад. Все они подсвечивают заветную идею маньяка Джека: каждый художник ищет собственный материал — и не его вина в том, что вместо красок и глины он работает с трупами. Концепция крикливая и рассчитанная больше на реакцию организаторов Каннского кинофестиваля, в 2011-м изгнавших Триера после неудачной реплики о Гитлере, чем на серьезное обсуждение. Все-таки, чтобы оценить красоту сваленных в кучу мертвецов, выложенных в ряд ворон или массового убийства одной пулей, нужно иметь очень специальный, довольно патологический вкус — и художественным его точно не назовешь.
Триеровские амбиции, однако, не исчерпываются цитатной игрой и перемигиванием с недругами — ему интересно воссоздавать классические образцы, переносить живопись на пленку. Так, ближе к концу герои обнаруживают себя на картине Эжена Делакруа «Ладья Данте»: китчевые цвета и наигранность поз создают довольно абсурдное впечатление и здорово сбивают пафос эффектного эпилога — может быть, единственной части фильма, которую Триер попытался сделать всерьез.
А вот этого за Триером прежде не водилось: в «Доме…» есть целая нарезка из «Королевства», «Антихриста» и других проектов режиссера — перемешанная с военной хроникой, анимацией и документальными фильмами о животных. Свидетельствует ли это о том, что эго Триера достигло размеров планеты Меланхолия, которая не сегодня завтра врежется в Землю? Или, напротив, это показатель абсолютного душевного здоровья режиссера, верный индикатор его самоиронии? Похоже, ни то ни другое: цитируя себя, Триер прощается, в последний раз объезжает родные угодья, волоча за собой прошлые победы и удачи. «Все, что мог, ты уже совершил, — Создал песню, подобную стону, и духовно навеки почил?» — Триер точно не читал Некрасова, но эти строки, конечно, лучше всего характеризуют его нынешнее состояние. Обозреватели с мстительным удовольствием описывают дрожащие руки режиссера и его нетвердую, плутающую речь: теперь понятно, почему автор «Догвилля» переключился на обработку алмазов.
«Фильм, с которого убежали 100 человек в Каннах» — именно эту фразу, хочется верить, поместят на обложку «Дома…», когда он выйдет на цифровых носителях. Первые зрители нашли картину запредельно жестокой к людям и птицам, но это, пожалуй, преувеличение: ни один утенок на съемках не пострадал и ни в одну из так называемых невыносимых сцен (сафари в заброшенном лесу, отрезание груди) совершенно невозможно поверить — Триер позаботился о том, чтобы они выглядели максимально неправдоподобно, чтобы торчал реквизит. Его, как всегда, заботят более сложные, чем отвращение, эмоции: до какого предела можно сопереживать безусловному злодею; растрогают ли нас его слезы и его отчаянная попытка изменить свою участь? Скептики назовут это очередной недобросовестной манипуляцией, но 62-летнему Триеру не привыкать: в финале он снова оставляет публику в расстроенных чувствах, и это, кажется, самое продуктивное состояние после встречи с таким амбициозным кино — пусть даже не вполне состоятельным и ровным.
Вообще-то Джек убивает, не различая полов, но Триер подробно показывает нам только инциденты с женщинами — а когда дело доходит до чисто мужской гекатомбы, то в двери вдруг начинает ломиться полиция. Триер не видит в этом проблемы (Джек говорит, что с женщинами как-то сподручнее), но это слишком выпуклая закономерность, чтобы ее проигнорировать. Может быть — тут приходится оперировать гипотезами, — Триер нарочно заостряет гендерные противоречия между жертвами и убийцей, показывая, какой бывает маскулинность в ее абсолютном проявлении и как она поддерживается равнодушным обществом, но что-то противится этому феминистскому истолкованию, что-то — не сходится. Триеровские героини в «Доме…» слишком безропотны и уязвимы, слишком парализованы страхом, слишком в конечном счете карикатурны — ну какие у них были шансы против художника с ножом. И вот за это особенно обидно: Триер, как мало кто сегодня, умеет создавать мощные, независимые, прорывающие экран женские образы — но пожалел хотя бы один для своей финальной (продолжаем приучать себя к этой тяжелой мысли) картины.
Что все это значит
Со стороны «Дом…» выглядит даже более личной, чем «Нимфоманка», историей. Как и Джек, Триер много думает о природе своих способностей, мучительно выясняет, кто он в искусстве — дюжинный инженер или великий архитектор, — и находит подтверждение обеим версиям. Таков и его итоговый (еще одно страшное слово) фильм, который снят выскочкой и гением, жуликом и очень большим автором. Это абрис шедевра, который должен был стать триеровской «Божественной комедией»; должен был — но все-таки не стал.
«Дом…» — картина о поражении, о том, что масштаб не оправдывает вектор, и есть такие мосты, которые нельзя перейти, даже если считаешь себя исключительным. Все, на что может рассчитывать художник — и тут уже неважно, настоящий он или фальшивый, — это частный выбор и то, что за ним следует. Великий режиссер Триер отправил великого грешника Джека в адское пламя. Урок «Дома…» — в том, что однажды наступит время, когда эпитеты потеряют всякий смысл; когда останутся одни существительные. Кажется, оно называется Страшный суд.
Дом, который построил для себя Фрэнк Гери
В этой рубрике рассказываем про здания и квартиры, которые архитекторы спроектировали для самих себя. В новом выпуске — Фрэнк Гери и его «вечно строящийся» дом в Санта-Монике.
Фрэнк Гери — канадский архитектор и дизайнер, один из основоположников архитектурного деконструктивизма. Для него характерны свобода, динамичность и сложность форм, а также отказ от главного модернистского принципа: «форму определяет функция». Гери снискал славу за свои смелые и эпатажные работы: большинству его проектов свойственны грубость и изломанность конструкций. Архитектор стал лауреатом Притцкеровской премии 1989 года.
КАК УСТРОЕН ДОМ
Где находится: 22-я улица, Санта-Моника, Калифорния
Годы постройки: 1977–1978
Стиль: деконструктивизм
В 1977 году, когда Фрэнк Гери задумался о строительстве собственной резиденции, у него не было достаточно средств для постройки нового здания: репутация и авторитет были невелики, а финансовое положение достаточно скромным. Поэтому Гери вместе с женой Бертой приобрели старый двухэтажный дом 1920 года в пригороде Калифорнии, построенный в голландском колониальном стиле. Это здание и стало основой для будущего жилья архитектора и его семьи.
При проектировании собственного дома у Гери было гораздо больше свободы творчества, чем в работе над типичными коммерческими проектами, за которые ему чаще всего приходилось браться в то время. Он много экспериментировал с пространством, формой и материалом. Само приобретённое им здание осталось без значительных изменений, но к нему было добавлено множество дополнительных элементов. Гери построил новое пространство вокруг старого дома, обернув его конструкциями из металла и стекла и расширив внутреннее пространство здания.
Дом, который построил для себя Фрэнк Ллойд Райт
В этой рубрике мы рассказываем про здания и квартиры, которые архитекторы спроектировали для самих себя. В новом выпуске — Фрэнк Ллойд Райт и его кирпичный дом в Иллинойсе.
Фрэнк Ллойд Райт — американский архитектор, основоположник «органической архитектуры» и «стиля прерий». В своей работе руководствовался принципом свободной планировки, цельности и непрерывности пространства. Райт считал, что архитектура зависит от условий, в которых находится. На стиль и форму, согласно Райту, влияют функции постройки и особенности окружающей среды. А потому форма и стиль всегда должны определяться заново.
Среди главных работ архитектора — Дом над водопадом в Пенсильвании, музей Гуггенхайма в Нью-Йорке, резиденция «Талиесин» в Висконсине, Дом Эннисов в Лос-Анджелесе, синагога «Бет Шолом» в Пенсильвании.
КАК УСТРОЕН ДОМ
Где находится: Чикаго-авеню, 951, Оук-Парк, Иллинойс
Год постройки: 1889
Стиль: органическая архитектура, гонтовый стиль
Фото: Чикагский Центр Архитектуры
Дом-студия Фрэнка Ллойда Райта находится в Оук-Парке, сельском пригороде Чикаго. Двадцатидвухлетний архитектор построил его в 1889 году, взяв для этого 5000 долларов в долг у Луиса Салливана — своего учителя, у которого тогда работал. Это был первый самостоятельный проект архитектора. Здесь он сумел воплотить многие свои идеи, которые позже сформировали его фирменный стиль.
Массивная скульптура с бронзовыми пеликанами, установленная у входа в дом. Фото: Educated Traveller
Райт жил здесь со своей семьёй в течение двадцати лет. За это время постройка неоднократно трансформировалась. Архитектор несколько раз её перестраивал и расширял, подстраивая жилое пространство под потребности растущей семьи. В 1898 году здание было значительно расширено — в новом пространстве Райт организовал студию. Здесь он работал со своими коллегами над множеством проектов, которые позднее сформировали отдельное направление в архитектуре, названное школой прерий. Для этого стиля характерно множество горизонтальных линий, плоские крыши, широкие выступающие карнизы, витиеватый орнамент, а также взаимодействие зданий с окружающим ландшафтом.
В 1909 году Райт покинул Оук-Парк. Он переехал на год в Европу, чтобы заняться собственной монографией, а по возвращении приступил к постройке «Талиесина» — новой резиденции. К 1960-м годам дом в Оук-Парке пришёл в заброшенное состояние. Понадобилось 13 лет, чтобы его реконструировать и привести к прежнему виду. Помимо здания, был восстановлен и весь природный ландшафт с окружающими дом растениями и деревьями. В 1976 году постройка была объявлена Национальным историческим памятником США, теперь дом открыт для публики.
ЗДАНИЕ СНАРУЖИ
Вид на здание с другой стороны. Фото: Джеймс Колфилд
Внешний вид дома отличается от остальных построек богатых семей Оук-Парка, выполненных в неоклассическом и викторианском стиле. По форме он напоминает блоки Фребеля. Здание состоит из монолитных элементов простых и строгих форм: круглая веранда, многоугольные окна, массивный передний фасад. В конструкции множество горизонтальных поверхностей, из-за чего возникает ощущение, что здание вырастает из земли. Райт считал, что архитектурная постройка должна быть продолжением природной среды, в которой находится.
Райт был большим ценителем искусства и интересовался различными культурами. Как внешнее, так и внутреннее пространство дома он дополнял предметами искусства и декора. Например, во дворе вокруг постройки стоят скульптуры и пальмы в каменных горшках.
ИНТЕРЬЕР
Фото: Чикагский Центр Архитектуры
На первом этаже находится гостиная с камином, столовая, кухня и кабинет. Комната с очагом — сердце дома, и все помещения, вход в которые разграничен портьерами, расположены вокруг него. Комнаты перетекают одна в другую, что создаёт ощущение простора. Такое планировочное решение — одна из особенностей гонтового стиля.
Приемная. Фото: Frank Lloyd Wright Trust
После капитального ремонта площадь дома увеличилась почти вдвое за счёт новой столовой и детской игровой комнаты, расположившейся на втором этаже. Старая столовая превратилась в кабинет, а новая заменила бывшую кухню. В углублении в стене столовой вырезаны витражные окна, стены и потолок обтянуты тканью медового цвета, а пол с камином облицованы терракотовой плиткой. Посередине комнаты стоит большой дубовый стол с декоративной подсветкой. Здесь архитектор вечерами собирался с семьёй и друзьями. Райт любил принимать гостей и устраивать застолья, к нему часто присоединялись клиенты, художники, писатели и гости из других стран.
Дом, который построил Рихард Нойтра
В этой рубрике мы рассказываем про здания и квартиры, которые архитекторы спроектировали для самих себя. В новом выпуске — Рихард Нойтра и калифорнийский модернизм.
Рихард Нойтра — известный австрийский архитектор, представитель модернизма середины 20 века. Учился в Венском техническом университете и стажировался в Германии в студии Эриха Мендельсона. В 1923 году эмигрировал в Америку, где некоторое время сотрудничал с Фрэнком Ллойдом Райтом. Внес большой вклад в развитие американской архитектуры. Работая по большей части на западном побережье, Нойтра создал калифорнийский вариант модернизма. Большую известность ему принесли его эксперименты в строительстве частных резиденций — в этих проектах он сочетал традиции калифорнийской архитектуры с идеями интернационального стиля.
Другие проекты архитектора: дом Ловелла в Лос-Анджелесе, дом Кауфманна в Палм-Спрингс, дом Грейс Миллер в Палм-Спрингс, дом Тремейн в Санта Барбаре, дом фон Штернберга в Лос-Анджелесе.
КАК УСТРОЕН ДОМ
Где находится : 2300 Silver Lake Boulevard, Los Angeles, California
Год постройки : 1965-1966
Стиль : калифорнийский модернизм
Резиденция Рихарда Нойтры — VDL Research House II — была названа в честь голландского промышленника и филантропа Корнелиуса Ван дер Леу, который частично профинансировал строительство. В 20-е годы Нойтра, эмигрировав в Америку, успел построить два частных проекта, которые в короткий срок принесли ему большую популярность. Уже в 1929 году архитектор отправился читать лекции по всему миру, и именно это турне привело Нойтру к знакомству с Ван дер Леу.
Филантроп оказался очень заинтересован работой австрийца и был восхищен его проектами в Лос-Анджелесе. Ровно противоположный эффект на голландца оказало жилье, которое Нойтра тогда снимал для себя и своей семьи. Ван дер Леу посчитал, что Нойтра должен построить себе дом по собственному проекту, и предложил ему финансовую помощь.
Несмотря на щедрое предложение, бюджет Нойтры все же оказался небольшим — скромность не позволила ему попросить сумму более 3 тысяч долларов. А после нескольких займов у друзей в распоряжении архитектора оказалось около 8 тысяч. В результате резиденция стала образцовым примером экономичного частного жилья.
Изображения: Neutra VDL
В проектировании дома Нойтра следил за тем, чтобы в дизайне учитывался как природный контекст и климат, так и важнейшие человеческие потребности. Строительство резиденции Нойтры шло в три этапа. Первоначальный проект был реализован еще в 1932 году и получил название Neutra VDL Research House. Немного позже, в 1940 году, к зданию была добавлена одноэтажная пристройка (VDL-A). Уже тогда дом был чрезвычайно знаменит и часто оказывался на страницах архитектурных журналов. Однако, в 1963 году, когда семья была в отъезде, резиденция сгорела. От нее остался лишь фундамент и пристройка.
Восстановлением дома Нойтра занимался вместе со своим сыном Дионом. Новую постройку назвали Neutra VDL Research House II. Архитектор жил здесь до самой смерти. Дом был не только жилым пространством — до пожара в нем также находилось архитектурное бюро, а после на первом этаже стали проводить лекции и семинары института Нойтры. В своей резиденции архитектор часто принимал таких посетителей, как Фрэнк Ллойд Райт, Алвар Аалто, Чарльз и Рэй Имз.
ЗДАНИЕ СНАРУЖИ
Фото: Neutra VDL
Резиденция Нойтры находится в Лос-Анджелесе в тихой части района Силвер-Лейк. Неподалеку от нее водохранилище и река, повсюду зеленеет разнообразная растительность. Дом окружают многочисленные деревья и кустарники, эвкалипты, пальмы, пихта, вяз, фикусы, юкки, кактусы и суккуленты — благодаря этому постройка выглядит очень мирно и уединенно.
VDL II представляет собой строгую геометрическую постройку в интернациональном стиле с простыми, чистыми формами и прямыми линиями. Хотя здание занимает небольшую территорию — его площадь составляет 200 квадратных метров — ограниченность пространства компенсируется многоэтажностью постройки. Резиденция состоит из трех уровней. Первые два были функционально разделены как пространства для жизни и работы, а на третьем этаже архитектор построил застекленную террасу с бассейном.
Фото: Neutra VDL
Нойтра отнесся к пожертвованию Ван дер Леу как к гранту, поэтому работу над резиденцией он воспринимал как общественно важное исследование. Архитектору было интересно построить жилье экономически доступное для людей среднего класса, используя при этом собственные технологические находки, которые он применял в работе над проектами дорогих частных домов. При строительстве VDL Нойтра пользовался только недорогими и доступными материалами: стеклом, деревом и бетоном. Имея под рукой такие материалы, архитектор находил различные уловки и хитрости, чтобы скрыть дешевизну постройки. Например, деревянные оконные рамы были специально выкрашены, имитируя стальные детали. Так создавался эффект современных европейских стальных конструкций.
Практически весь каркас был собран из дерева. Это и погубило постройку в 1963 году. После пожара сохранилось только бетонное основание, на котором позже отец с сыном возвели обновленную версию VDL. В этот раз они постарались сделать постройку более устойчивой.
ИНТЕРЬЕР
Фото: Michael Locke
Работа над резиденцией была экспериментальной от начала до конца. В этом проекте Нойтра хотел использовать на практике свою философию, применить собственные находки и идеи. Архитектор верил в то, что дизайн определяет возможности человеческой жизни, и главная цель при строительстве VDL состояла в том, чтобы вне зависимости от обстоятельств, средств и ограничений создать комфортное для человека жилье. Это также была попытка сконструировать многофункциональное пространство, пригодное для совместной жизни. Нойтра был уверен в том, что даже в условиях небольшой и ограниченной жилой площади при определенном подходе возможно спроектировать совместное проживание таким образом, чтобы частная жизнь каждого человека не подвергалась угрозе.
Дом был создан как для повседневной жизни и отдыха, так и для работы, поэтому часто в нем одновременно находилось много людей. Помимо семьи там бывали и иногда жили гости, коллеги и ученики Нойтры. По дому и во внутреннем дворике носились дети — немного позже архитектор сделал для игр сыновей отдельную пристройку-детскую. Чтобы такое количество людей могло комфортно существовать в относительно небольшом пространстве, Нойтра постарался объединить внешнюю и внутреннюю среду, сделать природу продолжением интерьера. Он использовал много зеркал, стеклянных и отражающих поверхностей, с помощью которых получилось добиться эффекта расширенного пространства. Кроме того, архитектор поместил в разных частях резиденции около 12 дверей с выходом на улицу, что тоже позволяло чувствовать себя свободнее и спасало от давления в небольших помещениях.
Чем заняться дома: 10 фильмов об архитектуре
Если вы интересуетесь жизнью и творчеством легендарного архитектора Фрэнка Ллойда Райта (Frank Lloyd Wright) и хотите знать, что он построил, — эта документальная лента для вас!
Блаженный из собора. Испанский монах строит собор своими руками
Хусто Гальего 91 год, и большую часть своей жизни он занимается возведением кафедрального собора в пригороде Мадрида. Многие считают его сумасшедшим, одержимым идеей фикс. Сам же он признается, что избегает общения с людьми и уже долгие годы ни с кем не разговаривает, посвящая все время строительству храма.
Ordos 100. Фильм о проекте студии Herzog & De Meuron и Ай Вэйвэя
Документальный фильм о беспрецедентном проекте Ordos 100, начатом в 2008 году студией Herzog & De Meuron и китайским художником Ай Вэйвэем (Ai Weiwei). Архитекторам дали заказ на строительство поселка на 100 домов площадью 1000 кв метров каждый в городе Ордос. Вместо этого они пригласили 100 молодых архитекторов, чтобы каждый из них построил одну виллу.
Баухаус: лицо двадцатого века
Документальный фильм 1994 год режиссера Фрэнка Уитфорда с русскоязычной озвучкой о самой известной архитектурной школе XX века.
Архитектура, искусство, дизайн — 100 лет Баухаусу
Для более углубленного изучения достижений школы и влиянии ее идеалов на искусство, дизайн и архитектуру наших дней мотрите трехсерийную ленту, выпущенную к столетию Баухауса в 2019 году.
Дом-пузырь: The Unal Housе. Фильм об одном из самых необычных домов мира
Дом-пузырь без единого прямого угла был спроектирован архитектором Клод Кости (Claude Häusermann-Costy) и построен Жоэлем Уналом (Joël Unal). Снаружи он напоминает современную скульптуру. А внутри. Смотрите сами!
Заха Хадид: дорогу осилит идущий. Фильм ВВС о самой выдающейся женщине-архитекторе XX века
Фильм был снят в 2013 году, за три года до внезапной кончины Захи Хадид (Zaha Hadid) — первой женщины-архитектора, удостоившейся Притцкеровской премии.
Антонио Гауди. Испанский архитектор глазами японского режиссера
Часовой видовой фильм, снятый японским режиссером Хироси Тэсигахара в 1984 году об Антонио Гауди (Antinio Gaudi).
Сколько весит ваше здание, мистер Фостер?
Фильм, посвященный жизни и творчеству одного из самых именитых архитекторов нашего времени — Нормана Фостера (Norman Foster). Вопрос, лежащий в заглавии ленты, был задан молодому Фостеру другим великим архитектором, Бакминстером Фуллером (Richard Buckminster Fuller), когда он только начинал свою карьеру. Дать ответ Фостер смог лишь на следующий день, сделав все расчеты: «Здание весило много». С тех пор он пересмотрел свои взгляды на архитектуру.
Фильм о Ле Корбюзье
И напоследок — настоящий раритет: программа «Очевидное — Невероятное», в которой профессор Сергей Петрович Капица представляет фильм французких кинематографистов о Ле Корбюзье (Le Corbusier). Комментирует гость студии, профессор архитектуры О. А. Швыдковский.
Интерактивная версия журнала ELLE Decoration
Журнал ELLE Decoration
Оформить подпискуЛюбое воспроизведение материалов сайта без разрешения редакции воспрещается.
Copyright (с) 2016-2021 ООО «Хёрст Шкулёв Паблишинг»
Учредитель: Общество с ограниченной ответственностью «Хёрст Шкулёв Паблишинг»
Главный редактор: Алексей Дорожкин
Контактные данные редакции для государственных органов (в том числе, для Роскомнадзора):
5 домов из трилогии «Крестный отец»
Фрэнсис Форд Коппола, режиссер знаменитой саги о гангстерах, снимал свои кинофильмы в живописных особняках (один из которых, кстати, недавно был выставлен на продажу за 195 миллионов долларов). Мы собрали несколько домов, ставших известными благодаря культовым фильмам
7 мая 2020Дом семьи Корлеоне
Солидный особняк в стиле Тюдоров по сюжету выполняет роль родового гнезда Корлеоне на Лонг-Айленде. Он был найден благодаря Джанни Руссо, актеру, который играл в фильме Карло Рицци, — именно он привел сюда продюсеров, поскольку вырос в двух шагах от этого места. Дом площадью 580,5 кв м стоит в богатом районе Эмерсон-Хилл. В нем пять спален и четыре ванные комнаты.
Здесь снималась самая первая сцена первого фильма трилогии, когда Вито Корлеоне в исполнении Марлона Брандо принимает гостей во время свадьбы своей дочери Конни. Позже именно здесь, в саду на заднем дворе, он умирает.
Во второй части фильма дом принадлежит уже Питеру Клеменце (Ричард С. Кастеллано), которого Майкл Корлеоне (Аль Пачино) ставит во главе нью-йоркских операций семьи. После смерти Клеменцы поместье наследует его преемник Фрэнк Пентанджели.
В 2012 году дом был продан за 1 миллион 687 тысяч долларов, в том же году сам особняк и прилегающую территорию реконструировали. Через несколько месяцев обновленный особняк стоил уже 2 миллиона 250 тысяч долларов. С тех пор рыночная цена дома, который то появляется, то исчезает с рынков недвижимости, только растет.
Особняк в Беверли-Хиллз
Об этом особняке в Беверли-Хиллз мы уже писали: именно здесь была снята культовая сцена с отрубленной лошадиной головой. Рассказывают, что на репетициях Коппола подбрасывал в кровать муляж, но в день съемок по его просьбе актеру Джону Марли подложили настоящую голову мертвой лошади, так что сцена получилась максимально реалистичной.
Беверли-Хаус некогда принадлежал медиамагнату Уильяму Рэндольфу Херсту (он приобрел это имение за 120 000 долларов в 1947 году и прожил там до своей смерти в 1951-м). Спустя пару лет в этом имении провели часть своего медового месяца Джон и Жаклин Кеннеди, затем оно стало штаб-квартирой Кеннеди на западном побережье в президентской компании 1960 года. Последние 13 лет особняк сдавался в аренду, его владельцем был инвестор Леонард Росс, а сейчас Беверли-Хаус выставлен на продажу за 125 миллионов долларов.
Читайте также: