Цитаты taxi driver
Палантайна.
Она была в белом платье.
Она появилась как ангел…
… среди всей этой мерзости.
Она была одна.
Они…
…не смеют…
…прикоснуться…
…к ней.
ПРИКОСНУТЬСЯ К НЕЙ.
ГОЛОСУЙТЕ ЗА ПАЛАНТАЙНА
ЧАРЛЬЗ ПАЛАНТАЙН
ПАЛАНТАЙНА В ПРЕЗИДЕНТЫ!
Вы привезли две коробки. Кажется, там всего 5.000 значков.
Те, которые у нас были раньше содержали наш лозунг…
… " Мы - народ", и "народ" подчеркнуто.
А на новых значках подчеркнуто слово "мы".
Получается, что "МЫ - народ." А это большая разница.
"МЫ - народ" - не то же самое, что "Мы - НАРОД".
Не будем спорить.
Давай решим очень просто.
Мы не будем платить за эти значки.
- Мы их выбросим, понятно?
- Том, можно тебя на минутку?
Что?
Если Энди даст согласие на отчет, разошли копию по всем округам.
Мне нужно сделать копию статьи из Нью-Йорк Таймс.
- Не забудь про новые фотографии.
- Не забуду.
Надо напирать на социальные пособия. Это ключевой пункт.
Сначала идет не пункт, а человек.
Сенатор Палантайн - динамичный человек.
Интеллигентный, интересный, умный, раскованный человек.
И привлекательный.
Да, и привлекательный.
Ты говоришь так, будто ты продаешь жидкость для полоскания рта.
Мы ее и продаем.
- А разрешение у нас есть?
- Очень смешно.
Мы же не аптека, мы не можем продавать лекарства.
Мой дядя из-за этого сел в тюрьму.
Ну, не совсем в тюрьму, но жизнь с его женой похуже тюрьмы.
Посмотри туда.
Я тебя люблю.
Заметил?
- Нет.
- Надень очки.
Минутку, так.
Этот таксист на нас пялится.
Какой таксист?
Вон тот, видишь?
- Он давно здесь?
- Не знаю, но кажется, давно.
- Он тебе мешает?
- Нет.
Если это значит "да", то ты ужасно саркастична!
Ты быстро схватываешь.
Стараюсь.
Я возьму на себя роль мужчины…
Удачи.
…и скажу, чтобы он убирался. И удача мне не нужна.
Нужна, ты сам просто не понимаешь.
Вы перекрыли наш вход. Вы не могли бы отъехать?
Отель Олкотт
Знаешь, тени, тушь…
…помада, краска.
Нет, не краска. Это называется румяна.
- С кисточкой.
- Да, это румяна.
- Привет, Знаток.
- Это румяна. Моя жена ими пользуется.
Спроси Трэвиса. Он у нас любимец дам.
Чашку кофе, пожалуйста.
Одним словом, она была разрисована.
Еще и надушилась: обрызгала себя чем-то.
Так вот едем мы по мосту…
…и тут эта шикарная девица начинает менять чулки.
- Врешь.
- Правда.
А ты что?
Вырубил счетчик, перелез на заднее сиденье, расстегнул ширинку…
…и спрашиваю:"Знаешь, что это?"
А она говорит: "Это любовь." Я отымел ее по полной программе.
Она визжала, что в жизни такого не испытывала.
А потом дала мне $200 чаевых и номер телефона в Акапулько.
Ты знаком с Чарли-Удавкой?
Эй, Трэвис. Копейку разменяешь?
Мы его прозвали Удавкой, потому что он удавит за доллар.
Как жизнь?
Что?
Только что слышал по
Тусклый свет слепых фонарей, скелеты фабричных труб, задыхающихся в собственном дыму. Вавилонские башни небоскребов, все это — ад Нового времени, Нью-Йорк.
Ветеран вьетнамской войны Трэйвис Бикл ведет свое одинокое такси по ночным улицам бесконечного города, и перед ним разворачивается мрачная панорама человеческих грехов. Как ветхозаветный пророк, он надеется, что однажды небеса пошлют на землю спасительный дождь, который очистит Нью-Йорк от вековой грязи.
А когда умирает надежда, остается только ненависть. Огненный ливень обрушится на головы грешников. Таксист позаботится об этом.
Всю жизнь меня преследовало одиночество. Повсюду: в барах, в машинах, на тротуарах, в магазинах — повсюду. От него не убежать. Господь создал меня одиноким.
Некоторые туристы думают, что Амстердам – это город греха, но на самом деле – это город свободы. Просто в условиях свободы большинство выбирает грех.
Разве любят за что-то? Вот дети как любят. Маленькие, у которых еще родничок не зарос. Они любят просто так. не нарочно.
Человек свободен, пока он верит в свою свободу.
— И это вы называете «быстро»?! Я торчу здесь уже целых десять минут!
— Я старался.
— Вот я сейчас возьму из багажника монтировку.
— И смогу уворачиваться от пуль?
Главное — не верь глазам своим. Настоящая реальность только одна, и точка.
Пьет-то один, а голова болит у всех.
Такой день сегодня, а я не брит.
Да я понял, вы поздоровались. Очень у вас это художественно получается.
— Я волнуюсь, давно уже не была на свиданиях. Очень давно.
— Знаете, тридцать лет назад я припарковался в неположенном месте. Я сорвался на девушку, которая выписала мне штраф. Я покрывал ее ругательствами, а она смотрела на меня, как профессиональный игрок в покер. И когда я жутко вскипел, ну вы понимаете.
— Да, я все понимаю.
— Тридцать лет я женат на этой женщине, и она до сих пор умеет так смотреть. Мы поженились через четыре месяца после того случая. Так что, никогда не предугадаешь, что ждет впереди.
— Что для вас значит быть американцем?
— «Значит, быть тем, кем хочешь, делать то, что хочешь, быть свободным, если только ты этим не ограничиваешь свободу другого.»
Сомневаюсь, чтобы такое сказал бы таксист любой другой страны. И не только таксист.
Так ведь я кушаю. Но и меня кушают.
В наше время детей балуют чуть ли не всю жизнь, потакают всем их прихотям. И не в одной-единственной семье: так же растут дети соседей и соседей соседей. Всюду одно и то же. Все растут в уверенности, что они особые, лучше всех, и пытаются доказать это самим себе, совершить что-нибудь, чтобы оправдать свое право на исключительность. А если им не удается обрести это «что-нибудь»? Тогда у них остается только непомерное самомнение. Они растут, как луковицы цветов на гидропонике, плавая в бесцветной, прозрачной среде нигилизма. Вокруг такой луковицы нет ничего — ничего, что дало бы им ощущение реальности. Все их материальные потребности удовлетворяются. Они швыряются деньгами и жаждут развлечений. Но, упиваясь развлечениями, они предпочитают забыть о том, что у них за душой нет ничего, кроме непомерно раздутого самомнения. Оно питается соками их искусственного мира, пускает корни, и эти корни разрастаются вглубь и вширь, пока не превращаются в настоящие дикие заросли, где всякий дальнейший рост невозможен. Куда бы ни отправлялись эти юнцы, разросшиеся корни гордыни и тщеславия всюду с ними, занимая несравнимо больше места, чем та луковица, из которой они проросли. Они уже ничего не могут с собой поделать и лениво плывут по течению.
Гэрри, сними трубку.
Так чего это тебя потянуло в такси, Бикл?
Не могу спать по ночам.
- Ходи на порнофильмы.
- Пробовал. Бесполезно.
И как ты коротаешь ночи?
Катаюсь по городу. На метро, на автобусах.
Вот я и решил, что лучше получать за это деньги.
Сможешь работать в Южном Бронксе, Гарлеме?
Где угодно и когда угодно.
А по еврейским праздникам?
Мне все равно.
Покажи водительские права.
А как насчет нарушений?
Абсолютно чисто.
Чисто, как моя совесть.
Ты что, издеваешься? Мне надоели паршивые умники вроде тебя.
Если вздумал издеваться, лучше сразу проваливай.
Простите, сэр, я пошутил.
- Здоровье?
- В норме.
- Возраст?
- 26.
Образование?
Учился.
Всему понемногу.
В армии служил?
Демобилизовался.
В мае 1973.
- Позвать менеджера?
- Не надо звать…
Трой!
Ладно, все. Хорошо.
Можно мне леденцов?
А других нет? Они дольше тают во рту.
Это все, что есть.
Я возьму это.
И кока-колу.
Кока-колы нет. Только АрСи Кола.
Доллар восемьдесят пять.
Я проработал 12 часов, а спать не могу.
Черт.
Дни тянутся и тянутся. Без конца.
Я всю жизнь мечтал, чтобы было куда пойти.
Если копаться в себе, сгниешь заживо.
Надо стать таким, как другие люди.
Первый раз я увидел ее у штаба предвыборной кампании
Читайте также: