Подросток постоянно лежит на диване
О том, почему так важно отличать лень от апатии и что делать родителям «ленивого» подростка, рассказывает Светлана Котова @kotova_svt , психолог для подростков и их родителей, педагог-психолог и практикующий семейный консультант.
Одна из самых частых жалоб родителей подростков звучит так: «Он ничего не хочет».
И действительно, иногда кажется, что повзрослевшего ребенка ничего не интересует: «Учиться не хочет, старые увлечения забросил. Сидит в гаджетах, спит до обеда. И при этом он устал! А с чего уставать-то? Просто ленится!»
Чувства родителя понятны, но проблема может быть серьезнее, чем кажется.
Лень и апатия — понятия, близкие на бытовом уровне. Однако они требуют совершенно разного подхода, если вам дорого психологическое благополучие вашего ребенка.
С точки зрения психологии лень — лишь внешний симптом, под которым могут лежать причины разного порядка.
Состояние, внешне похожее на лень, но гораздо более серьезное — апатия. Это общая потеря тонуса, вялость, пассивность в контактах. Для человека просто исчезает разница между радостью и горем, ему все безразлично, эмоциональные реакции заторможены или полностью отсутствуют.
Почему важно отличать лень от апатии
Во-первых, апатия является косвенным признаком ряда соматических заболеваний — болезней печени, желудочно-кишечного тракта, обмена веществ. Чем раньше их выявили и начали лечить, тем выше качество дальнейшей жизни вашего ребенка.
И во-вторых, апатия входит в симптоматику серьезных психических заболеваний, таких как депрессия, шизофрения, органические нарушения мозга.
В подростковом возрасте, когда ребенок эмоционально неустойчив, не всегда легко понять, чем вызваны проблемы в поведении. Важно вовремя распознать тревожные сигналы и обратиться за помощью. В случае лени — поможет психолог. В случае апатии, скорее всего, не обойтись без детского психотерапевта или психиатра (напомню, что это специалисты с медицинским образованием, которые вправе назначать лекарства).
Как понять — у подростка лень или апатия
Итак, как все-таки обычному родителю отличить апатию от лени?
Лень — ситуативна, апатия — тотальна.
В отличие от этого, «ленивый» (вернее, «ленящийся») подросток всегда может рассказать, что именно ему лень делать, а при доверительном контакте — и почему. При этом он эмоционально реагирует, интерес к собственной личности сохраняется.
Он ленится, например, готовиться к экзамену, но откликается на просьбу мамы погулять с собакой и воодушевленно обсуждает с папой преимущества нового айфона.
Лень в подростковом возрасте связана с физиологией.
За год ребенок может вырасти на 12 см. Не мудрено, что организму не хватает кальция, железа, витаминов. Из-за быстрых изменений в теле происходит раскоординация работы систем — гормональной, сердечно-сосудистой, нервной.
Перепады сосудистого и мышечного тонуса проявляются в скачках физического состояния: подросток может легко переносить длительную нагрузку (например, часами играть в футбол), но иногда падать от усталости без видимой причины.
Он может заснуть на уроке или «вырубиться» дома за столом, заваленным заданиями. Родители недоумевают и злятся «Сначала сделай, потом отдыхай!», учителя обижаются, усматривая в этом пренебрежение к предмету.
Но стоит учитывать, что накатывающая время от времени «разбитость» — частый побочный эффект физиологического созревания организма.
Конечно, это не единственная причина лени, которую надо иметь в виду. Есть несколько причин лени, которые отмечают психологи при работе с ленивыми подростками.
Почему подростки бывают ленивыми
Взрослым кажется, что юность — это всегда нескончаемая энергия. Но это не так (о психофизиологии говорилось выше).
Длительная монотонная нагрузка, в том числе интеллектуальная, подросткам дается сложнее, чем взрослым.
Относитесь с пониманием к потребности подростка просто полежать на диване, глядя в потолок.
Для психического здоровья каждому человеку, начиная с подросткового возраста, необходима личная территория в доме (хотя бы кровать, стол и «неприкосновенные» полки в шкафу), а также время наедине с собой, которое другие домашние должны уважать.
Тут много оттенков: непонимание смысла деятельности, отсутствие жизненной перспективы и различные мысли, например, «им надо, а у меня никто не спросил», «не получается», «зачем мне это надо?».
Разбираться и искать смыслы приходится индивидуально в каждом случае.
У подростков, выросших в определенной семейной среде, не прокачиваются навыки волевых усилий.
При гиперопеке подросток привыкает быть беспомощным: _«Все как-то сделается без меня, родители порешают».
При авторитарном стиле воспитания воля тормозится по-другому: ребенок постоянно «ждет пинка» и только после этого начинает что-то делать. Нет пинка — нет активности.
Лень как бы обеспечивает подростку передышку перед неминуемым «тяжелым боем» с родителями.
Жить в режиме таких качелей — то еще удовольствие, но некоторые семьи умеют только так.
Когда есть возможность удовлетворять любое желание, вкус к жизни падает, нужны все более сильные раздражители, чтобы почувствовать интерес.
К комфорту подросток быстро привыкает, а малейшее ограничение и необходимость усилий воспринимает как нарушение его личных прав.
Вместо любопытства и стремлений приходят лень и скука. И это, пожалуй, самые трудные в плане коррекции случаи.
Подросток ничего не хочет (только лежать на диване с телефоном). Что делать?
Плохо учится, бросил кружки и секции, кроме интернета ничем не интересуется — вот самый частый запрос, с которым родители приходят к подростковому психологу. На самом деле подростки много чего хотят, просто это не то, что нравится родителям. Ольга Уткина, автор курса «Ребенок становится подростком», рассказывает, в чем тут дело и как вести себя родителям.
Перестаньте давить и контролировать
Gravity Images/Getty Images
Около 12–13 лет у детей начинается активный процесс отделения от родителей — это нормально. В идеале каждый из нас должен к 18–20 годам успешно сепарироваться и научиться брать ответственность за свою жизнь. Но для того, чтобы это сделать, нужно хорошо понимать свою природу, чувства и желания. Кто я? какой я? чего я хочу? — именно на эти вопросы пытаются ответить подростки. И чтобы в этом разобраться, им сначала нужно отбросить то, что «навязали» им родители. То есть все желания, которых от них ждут, автоматически становятся не их собственными, а значит, неактуальными. Чем больше мы давим и настаиваем, тем сильнее взрослеющие дети сопротивляются. И наоборот: если дать ребенку свободу выбора, он набьет шишки, но в итоге сможет определить свое направление. Иначе сначала он «ничего не хочет», а потом остается жить с родителями и никак не может найти свою профессию, стать самостоятельным взрослым.
Делайте скидку на биохимию мозга
Catherine Ledner/Getty Images
То, что мы называем ленью (и что на самом деле является прокрастинацией) — очень типично для подростков. Даже отличники ею страдают, просто у них часто сильнее развит волевой компонент. Кроме того, базовый уровень дофамина — нейромедиатора, отвечающего за ощущение удовольствия, — у них изначально ниже, чем у взрослых, зато если уж он выделяется, то в троекратном объеме. Поэтому настоящий кайф они получают от сильных впечатлений: одобрения сверстников, рискованного поведения, компьютерных игр. Именно поэтому так трудно убедить подростка отложить джойстик и «пойти заняться чем-то полезным». Это все равно как прервать секс на самом интересном месте и пойти мыть посуду. При этом зоны мозга, отвечающие за самоконтроль и долгосрочное планирование, у подростков еще не созрели — и это еще одна причина, по которой им тяжело выбирать «нужное», а не «классное».
Продолжайте предлагать ребенку новое — но ненавязчиво
HollenderX2/Getty Images
То, что ребенок сепарируется, не означает, что нужно начать жить параллельной жизнью: родители все еще могут предлагать какие-то занятия, идеи и поездки. Но делать это нужно не в противовес интересам подростка. Фразы вроде «Поехали с нами в поход, хватит свои дебильные ролики смотреть» не годятся. Можно сказать так: «Мы будем рады, если ты поедешь с нами в поход. На пути можем заехать в пиццерию и ты выберешь, что захочешь». Или: «Мы идем в музей. Хочешь пойти с нами? Если нет, давай встретимся после музея и просто вместе там погуляем». Если начать на ребенка давить, он упрется еще сильнее, даже если изначально был готов согласиться.
Научитесь ставить границы
Thomas Barwick/Getty Images
Часто под «он ничего не хочет» родители имеют в виду, что ребенок не помогает и не соблюдает никаких правил. Подросткам правила и границы необходимы как воздух! Их не должно быть много — пусть это будет два-три пункта, которые строго соблюдаются. Основная проблема большинства родителей заключается в том, что они сначала запускают ситуацию, а потом вдруг в какой-то конфликтный момент начинают кричать и требовать. Подросток огрызается в ответ, в итоге все недовольны. С подростком нужно разговаривать в мирное время, спокойно объясняя, чего вы от него хотите. Допустим, каждый вторник он моет посуду сразу после обеда, а каждую пятницу разбирает стирку. Обязательно оговорите временные рамки — не просто «в пятницу», а «в пятницу до 18.00». Иначе поздней ночью вы опять увидите гору неразобранного белья и играющего в приставку подростка, который говорит: «Да-да, я сделаю, пятница еще не закончилась».
Исключите депрессию
Westend61/Getty Images
Иногда «ничего не хочет» — это действительно серьезный симптом. Но в этом случае ребенок больше месяца действительно хочет только лежать у себя в комнате, не хочет ни с кем общаться, занавешивает лицо капюшоном, плохо спит, отказывается от еды и постоянно находится в подавленном настроении. Вспышки гнева и слезы для подростков вполне типичны, но они обязательно должны сменяться хотя бы иногда проблесками хорошего настроения. Если тоска и злоба затянулись, лучше посоветоваться с подростковым психологом — это может быть настоящая подростковая депрессия.
Еще больше классных советов и полезной информации о взрослеющих детях ищите в онлайн-курсе «Ребенок становится подростком. К чему готовиться родителям?».
Протоиерей Андрей Лоргус: Из дивана человек выберется сам
Почему выросший ребенок ничего не хочет, кто виноват в том, что он не идет работать, и что общего между зависанием в интернете и экстремальным спортом – размышляет психолог, ректор Института христианской психологии протоиерей Андрей Лоргус.
Отказ от жизни в реальности – проблема всей семьи
– Молодой человек ничего не хочет: ни учиться, ни работать, ни жить самостоятельно. «Диванный синдром» – что это за явление? Отчего бывает?
– По большому счету это может быть даже формой депрессии и апатии, когда у человека нет ни сил, ни интереса ни к жизни в целом, ни к отдельным ее проявлениям. Лежать на диване, уткнувшись в телевизор или зависнув в интернете – это одна из форм ухода от жизни.
– Значит, есть какая-то еще форма ухода от жизни?
– Конечно. Например, так называемый «ботаник». Это человек в аналогичном состоянии – когда он с головой погружается в науку или учебу и теряет связь с реальной жизнью и людьми. Есть еще и те, кто, собираясь с компанией, изображает средневековых рыцарей, разыгрывает батальные сцены – это также пример перехода человека в мир вымышленный, сказочный, мир игры.
Еще одним вариантом ухода является экстрим, когда молодые люди гоняют на велосипедах по крутым горкам или перилам лестниц, прыгают с небоскребов, устраивают гонки на мотоциклах в карьерах или на снежных склонах на сноубордах.
И конечно же, прямой формой ухода от жизни является сидение за компьютером. Молодые люди особенно склонны к этому в раннем подростковом возрасте. Они готовы сутками сидеть в интернете, не выходя из дома. Это все не диванный синдром по проявлениям, но по своей сути – то же самое. Причем касается это состояние не только подростков и молодых людей, оно бывает у всех, и у вполне взрослого человека также может возникнуть.
И в первом, и во втором, и в третьем случае человек отрезает себя от реальности. У него нет ни сил, ни мотивации, ни желания в эту жизнь вступить.
Все описанные выше примеры нужно отличать от нормативных проявлений, когда учеба, спорт, компьютер – это лишь часть жизни – хобби, увлечения. Я же сейчас говорю о формах сопротивления реальности.
Важно понимать: описанная проблема – «отказ от жизни в реальности» – не только проблема человека, который «лежит на диване», особенно если речь о подростках. Это также и проблема семьи. Нередко можно услышать: «Я не хочу жить так, как моя мать», – подобные слова – симптом неблагополучных детско-родительских отношений.
– При чем же здесь семья, особенно если речь идет о вполне взрослых людях?
– Понимаете, не бывает в системе (а семья – это система), чтобы один вел себя неадекватно, а другие адекватно. Апостол Павел пишет, что «если болит один член, то все тело болит». В семье люди взаимосвязаны. И если в семье все жалуются на подростка, который ничего не делает, кроме как сидит в интернете или лежит на диване, это значит, что сама семья создала такую ситуацию. Не нарочно, конечно, не осознанно, но создала. И нужно разбираться с тем, как это сложилось. И ведь сложилось задолго до «лежания». При этом ответственность с «лежащего» никто не снимает.
Когда ко мне обращаются за консультацией (а обращаются, как правило, мамы и очень редко – отцы) и начинают жаловаться на подростка или на молодого человека, потому что этот синдром может сохраняться и в 25, и даже в 35, и в 45 лет, то, задавая этим мамам и папам вопросы, я разворачиваю их внимание к семье в целом. А что происходит в вашей семье? Какие отношения сложились у вас с детьми? А каково ваше отношение к своей жизни?
– И что получается?
– А получается, что молодой человек пытается сформулировать свою позицию, но ее никто не хочет слушать. Заметьте, обычно, рассуждая о диванном синдроме, мы рассматриваем его по отношению к молодым людям, но и с девушками это случается не реже.
Так вот, молодые люди обоих полов обычно говорят разными словами, но одну общую мысль: «Я не хочу жить так, как живут мои родители. Я не хочу быть вечно усталым, загнанным, озлобленным, кричащим, иногда пьющим, уткнувшимся в какой-нибудь сериал после рабочего дня. Я не хочу быть тем, у кого вся жизнь состоит в беготне и добыче средств к существованию. Я не хочу, потому что все это бессмысленно для меня, потому что родители не удовлетворены жизнью. У них слишком мало остается на себя, в их жизни нет места интересному. Я такой жизни для себя НЕ ХОЧУ. Я не хочу жизни от звонка до звонка в офисе, не хочу жизни, в которой ничего моего нет».
С одной стороны, неплохо, что человек формулирует свою позицию. С другой стороны, эта инфантильная позиция может сохраниться и у взрослого человека.
«Лежание на диване», «сидение в интернете» – это отказ молодых людей от той жизни и того социального окружения, которое доступно их взору. Отказ от жизни и демонстрация собственного бессилия и беспомощности.
Экстрим и спорт тоже могут быть имитацией жизни
– Когда подросток, а потом молодой человек занимается экстремальными видами спорта или исторической реконструкцией, это родителей и близких все-таки не пугает. В отличие от ситуации, когда молодой человек, лежа на диване, говорит: «Учиться не хочу, работать не хочу, отстаньте от меня все». Это действительно одна и та же проблема? Ведь в первом случае мы наблюдаем активность, а во втором – безволие и атонию.
– Понимаете, в первом случае создается имитация жизни. А в лежании на диване человек ничего не имитирует. Он в этом смысле честнее. Только не надо путать то, о чем я говорю, с ситуацией, когда экстрим и ролевые игры являются хобби. Хобби – это то, что мы имеем помимо дела нашей жизни. Если человек имеет призвание, если у него есть любовь, семья, есть дети, и в придачу ко всему он занимается реконструкцией или прыгает с парашютом, то это хобби и это его желание.
А когда подростки не работают и не учатся, а экстрим становится для них единственной формой жизни, и в остальное время они сидят, уткнувшись в гаджеты, тогда это тот случай, о котором мы говорим. Здесь, повторюсь, каждая ситуация требует отдельного рассмотрения.
Но реконструкция, экстрим, общение в уличных кафе с чашкой капучино, сидение на тротуарах с бутылкой воды, катание на скейтах и велосипедах, когда больше ничего не происходит – это, увы, «диванный синдром». Другое дело, что окружающим так не кажется.
«Велосипед, скейт, ролики и парашют – это же спорт, здоровый образ жизни», – возразят мне. Да, друзья, здоровый образ, но не жизни. Это скорее псевдоздоровый образ существования.
Еще раз напомню, если все время занято только этим.
Кстати, крайности могут сочетаться – подросток может несколько часов мотаться по городу со своим скейтбордом, а потом, возвращаясь домой, не включается в жизнь семьи, а ложится на диван с гаджетом. Но в любом случае у такого молодого человека нет полноценной осмысленной жизни, а главное, он отказывается в нее вступать. Она ему по какой-то причине не нужна и неинтересна. И в этом необходимо разбираться. Но главное – почему он сам не может найти СВОЙ смысл жизни? Почему его сил хватает только на отказ?
Забота на грани преступления
– Вы говорите, что корни проблемы лежат в семье. Действительно, довольно расхожей позицией является мнение о вине родителей. Мол, сами виноваты, что сын лежит на диване, потому что избаловали его, и он может позволить себе ничего не хотеть. Как это соотносится с вашей мыслью о том, что жизнь родителей скучна?
– В большинстве своем сегодняшние родители принадлежат тому раненому поколению, у которого ничего, кроме улицы, не было. Балуют детей как раз те, кто сам рос в системе жесткого дефицита. Они пытаются «накормить» своих детей как себя, а часто в ущерб себе. Они будто бы воспроизводят то, что в детстве сами не имели (еду, игрушки) и недополучили. Это и есть системная ошибка. Это и есть передача исторических, социальных травм детства через поколение.
Знаете еще, почему родители балуют детей? Часто это бывает попыткой реабилитировать себя за то, что они детей в детстве сдали на «пятидневку» или няням, не могли с ними общаться, не могли их воспитывать. Это также может быть следствием сделанных женщиной абортов.
Бывает, двух-трех младенцев убили, а на третьем, рожденном, все свои родительские амбиции как раз и реализуют. Нездоровая родительская мотивация может базироваться на очень патологических семейных проблемах. Есть что-то глубоко болезненное, когда ребенку дают все, что он только мог бы захотеть.
– Есть еще какие-то причины, по которым «диванный житель» не хочет вписываться в жизнь, кипящую вокруг?
– Причин масса. Это может быть и выученная беспомощность, при которой человек привык, что за него всегда принимают решения. Это может быть отсутствие ясной цели и мотивации. Но еще чаще в разговоре с молодыми людьми, пришедшими на консультацию, выясняется, что они не знают и не чувствуют своих желаний. Не развилась у них в детстве способность чего-то хотеть.
Одна из задач, которая стоит перед родителями – развитие потребностной («Что я хочу?») и мотивационной («Зачем мне это?») сфер личности ребенка.
Ребенок должен познакомиться со своими желаниями еще в раннем детстве. Например, у ребенка есть жажда, голод, он хочет сходить в туалет, и тогда мать обучает его самообслуживанию. Так ребенок узнает о своих потребностях и понимает, что с ними делать, как их удовлетворить.
Но этот естественный процесс может быть искажен. Вот ребенок (будущий диванный сиделец) получает от родителей то, что он еще не успел захотеть. Он еще не проголодался, а его уже кормят, иногда насильно. Если это происходит постоянно, то ребенку становится незачем прислушиваться к своим ощущениям – какая разница, хочет он есть или нет, его все равно будут кормить тогда, когда взрослым удобно.
Или другой пример, маленькому ребенку дарят смартфон (это может быть какая-то очень дорогая и сложная игрушка). Он еще маленький, он еще не знает, зачем это ему нужно, захотеть не успел, а вот, пожалуйста, уже имеет.
В мировой практике подобные вещи, когда родители не позволяют ребенку развивать его собственные желания, называют формой жестокого обращения с детьми. Такое поведение родителей – не что иное, как препятствие развитию личности ребенка, которое в будущем ведет к личностной инвалидизации человека.
Ну что такое лежащий на диване человек? Это же социальный и психологический инвалид, не имеющий мотивации ни к развитию, ни к труду, ни к созданию семьи.
Покажите ему добрый пример жизни, и он выберется сам
– И что же делать? Как помочь? Какие советы здесь можно дать?
– Главное, что хочется сказать всем «помогальщикам» и спасателям: «Дорогие, не надо никому помогать. И вообще идею помощи оставьте в стороне. Каждый человек свободен. Он выберется из своего состояния, если захочет». Конечно, если речь не идет о клинической депрессии, но в этом случае уже нужна не ваша помощь, а специалиста.
Идея помощи лежащим на диване людям рождается тогда, когда мы думаем, что Бог, конечно, есть, но Он данному конкретному человеку не поможет. А вот мы поможем.
Бог позаботится о каждом человеке. Не надо в этом сомневаться. Человек выберется сам. Лучшее, что каждый спасатель и помощник может здесь сделать – это самостоятельно развиваться и двигаться к Богу, к реализации себя, к обретению образа и подобия Божия. Тем самым показывая своему ближнему, пусть это будут даже и эпизодические встречи, добрый пример жизни.
Понимаете, если человек имеет жажду жить, имеет любовь к жизни, если он действительно живет: любит, вступает в отношения, создает семью, рожает детей, если он строит дом, любит жизнь и не скрывает это от окружающих, то десятки вокруг захотят пойти тем же путем.
Одна из проблем молодых людей, лежащих на диване, в том, что рядом с ними нет никакого доброго примера. Загнанные на работе родители, уставшие и изможденные, с бессмысленным взглядом, они дома не являются примером жизни. Но как только рядом оказывается человек с искрой в глазах, живущий полной жизнью, в полном смысле этого слова дышащий любовью, который не только трудится, но и творит, созидает свою жизнь, то это становится лучшей помощью для лежащего на диване человека.
– Давайте перефразируем. «Спаси себя, и рядом с тобой спасутся твои дети». Так?
– Займись своею жизнью, сделай ее интересной, и тогда дети, глядя на тебя, потянутся за тобой.
– К сожалению, таких советов немало, более того, часто их дают мнимые «специалисты». Подобные рекомендации – не что иное, как призыв к социальной изоляции и форма игнорирования. Самое простое, что может сделать семья – спихнуть молодого человека в армию. Кстати говоря, таких печальных примеров немало в моем приходе, и все они плачевно закончились – армия не учит любви к жизни.
– Но если и армия – тупиковый путь решения проблемы, то, значит, дать полежать и ждать, когда человек сам сползет с дивана? А в это время терпеть, смиряться и молиться? Мать переживает, работает от звонка до звонка, падает дома от усталости, чтобы прокормить переросшего сынишку. Когда рядом растет нахлебник, то рано или поздно возникает желание сбросить этот груз с плеч, спихнув в армию, выгнав из дома, чтобы сам зарабатывал.
– Вот вы говорите «Они переживают». Неужели думаете, что, выгнав, отселив, чтоб сам зарабатывал, мать перестанет переживать?
Когда мать отделяет от себя подростка, молодого человека или даже уже взрослого сына (дочь), она продолжает переживать. А с кем он проводит время, с кем встречается на квартире, не употребляет ли наркотиков, не привел ли в дом кого-нибудь, не продал ли квартиру проходимцам? Мать переживает ровно так же, как переживала, когда ребенок был рядом. И когда он уходит в армию, она переживает, не голодает ли, не пьет ли, не унижают ли его там. В каких случаях мать не будет переживать? Я лично таких случаев не знаю.
– Родительские чувства вполне закономерны. Во-первых, бывает, что матерей гложет чувство вины. Очень жгучее чувство, которое заставляет их что-то предпринимать. И они обращаются за помощью.
Во-вторых, это может быть чувство стыда. В большинстве своем люди поступают довольно примитивно. Например, переживающая мать начинает сравнивать своего ребенка с сыном соседки или сотрудницы. Сравнение рождает чувство унижения и стыда.
Такие матери уверены, что получить два образования и трудиться в поте лица своего, как трудится она сама – это хорошая судьба для ребенка. А лежать на диване и ничего не делать – это плохая судьба. Тут и начинаются мучения: стыд и вина. Как следствие, трезвон во все колокола. Но, увы, звонить в колокола бывает уже поздновато. Понимаете, диванный синдром – это результирующее явление, причины которого – пятнадцати-двадцатилетней давности.
И тут мы вновь возвращаемся к теме семьи. Что это за семья? Если это семья, где ребенок разлучен с отцом, то очень трудно ему стать целеустремленным, потому что целеустремленность и интерес к жизни – это отцовская функция. Если у ребенка нет навыка любить и быть любимым, наблюдать, как родители любят друг друга – это вопрос к матери, это материнская сфера.
Кто и кого любит в семье сейчас? Где для ребенка пример супружеской любви, воодушевляющей, вдохновенной? Наконец, вопрос развития, учебы. Мне хочется спросить, а в семье, где ребенок с гаджетом с дивана не встает, книжки кто-то читает? Кроме сериалов что-нибудь в семье смотрят? Говорят ли между собой родители о чем-то интересном и интересующем друг друга? Чем-то в семье хоть кто-то интересуется?
Понимаете, ожидать от подростка, что он пойдет учиться в институт, если в семье не обсуждается ничего, кроме курса рубля, зарплаты или марки часов, странно.
Как у ребенка появится мотивация получить образование, если про образование в семье никто и ничего не говорит, а по специальности, полученной в вузе, никто не работает? Где у него мотивация хоть чем-то интересоваться, если между собой обсуждают только, кто и сколько заработал, какую машину купил?
Поймите, нелегко человеку самому прыгнуть выше той планки, которую выставила семья. Но если ребенок отрывается, если вопреки своей семье начинает свое духовное, интеллектуальное, эмоциональное развитие, то он может многое. Это рывок, это прорыв, это революция. Увы, не все на это способны.
Мы начинаем понимать, что живем неправильно
– Считаете ли вы «диванный синдром» признаком современности?
– Нет, конечно. Всегда так было. Ну вспомните Обломова. Это же классика. Да, это другое время, да, иной социальный строй, но психологическая проблема та же.
Вспомните сказку про Емелю, который ничего не хотел, лежа на печке, кроме как «по щучьему велению». Или сказку про ленивца, которого понесли в мешке топиться. Помните?
Один крестьянин другого встретил и спрашивает: «Кого несешь?»
– Несу ленивца топить.
– Ничего не хочет делать.
– Так отдай его мне.
Тут ленивец вылезает и говорит: «А что я буду у тебя делать?»
«Да ничего, – отвечает ему крестьянин. – Будешь на печке лежать, мочить сухари и есть». «Еще и мочи-и-ить», – затянул ленивец.
Тогда крестьянин говорит первому: «Неси, неси его, куда нес».
Сказки содержат в себе архетипические вещи. Их сокровенная ценность и тайна в том, что они доносят до нас паттерны поведения. Эти паттерны мы встречаем не только в сказках, в художественной литературе, в эпосе, но и в Библии, наконец.
Выходит, что проблема совершенно не нова. Другое дело, что обсуждение подобных проблем в прессе и социальных сетях создает иллюзию чего-то нового и неповторимого. Но мне кажется, что в большей степени актуальность таких вещей поднимает растущая в социуме психологическая культура. Мы, наконец, привыкаем обращать внимание на особые психологические явления. У нас возникает социальное чувство вины.
А главное, мы понимаем, что то, как мы живем, в целом неправильно, лживо. Мы понимаем, что жизнь в чем-то не подлинная, что мы какие-то вещи имитируем. И эта имитация впоследствии проявляется у молодого поколения.
Мы бегаем с вопросом о новом поколении от социолога к священнику, от священника к психологу. Но проблема-то лежит в нас самих.
Много лет Правмир работает для вас и благодаря вам. Все тексты, фото и видео созданы только благодаря вашей поддержке. Вы создаёте материалы, которые помогают людям.
Поддержите Правмир сейчас! Сделайте небольшой вклад: 50, 100, 200 рублей — чтобы Правмир продолжался!
Подросток не учится и лежит на диване. Но это не значит, что вы должны кормить его с ложки
Последний год в школе, впереди напряженная учеба и подготовка к ЕГЭ, но, кажется, это волнует лишь родителей. Уже почти взрослый подросток лежит на диване с прошлого учебного года, который он еле закончил.
Пора ли паниковать, можно ли как-то поднять подростка с дивана и как вести себя родителям, если ребенок не думает о будущем и не хочет учиться, рассказывает семейный психолог Екатерина Бурмистрова.
– Причин может быть много, и с каждой ситуацией надо разбираться отдельно. Подростковый возраст очень нестабильный. Возможно, его накрыла несчастная любовь. Возможно, он с чем-то не справился, заваливает предмет, и ему нужен репетитор.
Если подросток лежит и смотрит в потолок не один день, а неделю и больше, нужно разбираться, выяснять причину.
– Но все-таки какие основные причины того, что «я ничего не хочу» – достаточно распространенное явление среди подростков?
– Если мы говорим про семьи с подростками, живущими в больших городах, и про тех, кто взрослеет у очень внимательных, мотивированных родителей, очень часто подростки ничего не хотят, потому что они просто не успевают захотеть. Мы, боясь что-то упустить в их развитии, предупреждаем их желания. Особенно желания образовательные и те, что связаны с хобби. Он еще толком не успел захотеть, желание еще до конца не вызрело, а мы раз – и реализовали все.
Например, ребенок думает о программировании, задумался о хорошем компьютере, два года ходит на занятия – это одно, а другое – походил неделю, а к воскресенью компьютер купили. Результат может быть для человека не очень ценным из-за того, что на его достижение потребовалось совсем не много времени, а его не перехитришь.
Я не говорю о том, что нужно каждое желание мариновать и тогда хороший результат будет гарантирован. Но не учитывать это тоже нельзя.
Еще один момент заключается в том, что сегодня у подростка очень насыщенная информационная среда – много занятий в школе, много дополнительных занятий. Соответственно, может не возникать желания только потому, что ничего уже не нужно, слишком всего много, до перегруза.
Третье – это то, что взросление происходит в довольно защищенной среде, без экономических и социальных катаклизмов. Поэтому дети часто растут инфантильными. Они не то что не хотят заниматься чем-то, каким-то хобби, они в целом не очень что-то хотят. У них не развита воля, они привыкли, что где можно не напрягаться, лучше не напрягаться.
Они внимательно выбирают, что им подходит, а что не подходит, и очень ориентированы на заботу о себе. Вроде бы звучит плохо. Но в то же время именно эта способность, немного направленная в другую сторону, даст им возможность отказаться от ненужного: это меня не интересует; а вот у меня нет этого драйва; а вот мне это тяжело, у меня это не пойдет. Так что есть шанс, что они все-таки выберут то, что их заинтересует по-настоящему.
Последняя причина, очень важная – зависимость от интернета, от соцсетей есть у гораздо большего количества подростков, чем мы думаем. Человека, который имеет зависимость, сидит все время в компьютере, в телефоне, сосредотачивается в том, виртуальном мире, все остальное интересует гораздо меньше. Это отдельный разговор про природу зависимости и способы работы с ней, но это явление распространено гораздо больше, чем мы думаем.
– Могут ли родители отличить, что ребенок ничего не хочет из-за каких-то проблем в воспитании или из-за того, что у него депрессия?
– Один из признаков депрессии – как раз отсутствие желания. Если ребенок ничего не хочет, при этом у него есть другие признаки депрессии, например вялость, постоянная усталость, обязательно нужно показать его психиатру. Подростковые депрессии, увы – явление распространенное, и причины их роста не установлены. Говорят и про повышенную учебную нагрузку, и про ту же самую зависимость, и про то, что дети мало двигаются. Но факт остается фактом. Так что если подозреваете депрессию – нужно идти к грамотному психиатру. Если вы с этим пойдете к психологу, психолог вам не скажет, есть ли у вас депрессия, это не компетенция психолога, он все равно отправит к психиатру.
Не учится, не работает – запирать ли холодильник
– Я читала в одном из сообществ, что поднять подростка с лежанки и уговорить что-то сделать без скандала требует много сил и эмоций. Это так?
– Я вообще не понимаю про уговорить в этом смысле. Почему требуются уговоры и эмоции? Может быть, был авторитарный стиль воспитания, когда слишком многое решает мама, и то, что подросток лежит на диване – это сопротивление? Надо что-то менять для того, чтобы можно было начать диалог. Если вы водите ребенка за ручку, а ребенку 17 лет, вы, конечно же, можете столкнуться с сопротивлением.
У человека после 14-15 лет либо есть своя мотивация что-то делать, либо нет. Если своей мотивации нет, ее в ручном режиме через уговоры запустить нельзя. Это воспитательная ошибка.
Если вы уговариваете подростка идти к репетитору или уговариваете его помочь принести картошку, значит, вы не перешли на следующую ступень отношений, застряли в детстве. Когда он был маленький, его приходилось уговаривать съесть ложку манной каши, теперь вот уговоры продолжаются.
– Бывает, в ответ раздается и грубость…
– Конечно, это оборона. Потому что уговоры – неработающая модель. Вы его уговариваете, как будто он маленький, а он огрызается. Мне кажется, до подростка нужно донести: уговаривать тебя мы не будем, ты можешь нас попросить, чтобы мы тебе оплатили репетитора, но, если ты не поступаешь, мы тебе не оплачиваем обучение на платном. Мы не кормим тебя и не поим, ты просто идешь работать. Это называется выставление границ.
– Сейчас, кстати, стало трендом позволить ребенку после школы «искать себя». Как долго можно позволять это?
– Мне кажется, границы нужно выставлять сразу, воспринимая выросшего ребенка как самостоятельного человека, который должен включить свой двигатель, возможно, совершать свои ошибки. Но если нет четко проставленных границ, ему будет трудно делать выбор.
Современные подростки, выросшие, к счастью, в достаточно стабильном обществе, не понимают, что для простой обычной жизни требуются усилия.
И родителям, и ребенку с самого начала нужно понимать – когда он вырастет, кормить себя он будет сам. То есть, пока ребенок учится, его материально поддерживают; если он не учится, его перестают поддерживать.
– Но если родители это поняли не сразу, ребенок после школы «ищет себя», не учится и не работает, что делать? Не холодильник же на замок запирать…
– На замок не запирать, но выросший ребенок не сможет поехать на долгожданный фестиваль, вы ему не купите новые кроссовки, у него не будет нового девайса, вы не будете оплачивать отдых, развлечения.
Лучше заранее, пока ребенок растет, без эмоций доносить до него эту мысль: «Когда человек взрослеет, он продолжает оставаться ребенком для семьи, но по сути он уже не ребенок. На правах ребенка он остается, пока учится, получает образование. Если это не так, то, значит, ты такой же, как мы, взрослый, тебе нужно будет работать, для того чтобы оплачивать транспорт, интернет». Обычно такие спокойные разговоры, которые ведутся с ребенком, пока он еще растет, очень понятны и доходчивы.
Сегодня многие семьи приходят к тому, что современные изнеженные мальчики должны пойти в армию, и только после этого они приходят в сознание, понимают ценность и важность учебы…
Я знаю, что чем выше материальный уровень семьи, тем чаще бывают трудности с мотивацией. Зачем ребенку готовиться, трудиться, поступать, ведь если он не поступит на бюджет, пойдет на платное? У семьи есть деньги, он привык развлекаться, он получает удовольствие от жизни.
– Подводя итог: нельзя подростка уговорить встать с дивана и начать что-то делать? Тогда что нужно делать?
– Это просто не работает. Да, тревоги, переживания родителей понятны. Но если лечить аппендицит капустными листьями, будет ощущение, что мы что-то делаем, но аппендицит от этого не пройдет. Это не тот способ, который помогает. Уговоры, они для дошкольников: для трехлеток, четырехлеток – привлечь внимание, уговорить, замотивировать. С подростками совершенно иначе. Это их жизнь, их сознание, их выборы.
Родителям тоже надо учиться, находить какой-то промежуточный вариант между «делай, что хочешь, ты нам не нужен» и «делай, как мы сказали», договариваться, выставлять границы, но не в острый момент отношений, а заранее, лет с 13-14.
Если ребенок просит, ему можно и нужно помочь найти репетитора. Можно и нужно помочь организовать режим, с которым он не будет выгорать. Но важно, чтобы это была не только ваша инициатива, а прежде всего ребенка, а вы уже подхватываете. Чтобы он думал: «Мне нужно в этот институт, ради этого я готов что-то делать». А не: «Это вы меня определили, а я, так и быть, согласился».
Когда мы применяем к подростку то, что работает с дошкольником, мы сильно ошибаемся и сильно портим отношения. Главное, как я сказала, это ни к чему не ведет. Надо учиться договариваться, как мы делаем это со взрослыми людьми.
Читайте также: