Кот генерала всегда хочет залезть в мою кровать
С самого детства и по сей день Шэнь Чжифань был очень хорош собой. Его внешность по праву можно было назвать идеальной, ведь она подходила под все стандарты красоты. Каждый, кто видел его вживую, замирал в восхищении. Он был слишком красив и очарователен!
Чтобы сосчитать его поклонниц не хватит и двух рук. Десятки девушек втайне вздыхали по нему, пряча краснеющие лица. Но именно по этой же причине Шэнь Чжифаня многие недолюбливали.
— Этот чёртов ублюдок раздражает своим великолепием.
Его младшая сестра, Шэнь Чжижоу, даже начала делать деньги на продаже его фотографий.
Хотя секрет его очарования был в том, что Шэнь Чжифань был ещё слишком юн, ему было всего-то шестнадцать лет и, когда он улыбался то казалось, словно он сошёл с картины. У него были красивые коралловые губы, белоснежные зубы, аккуратные брови, короткие волосы и чистые и невинные глаза, которые прятались за длинной чёлкой.
Насколько же он был красив? Говоря откровенно, Шэнь Чжижоу любила повторять: «К счастью, чтобы жить в достатке, тебе не нужны мозги, которых у тебя нет. За счёт своего лица ты не будешь ни в чём нуждаться, даже если будешь вести ленивую и прожорливую жизнь».
Однако, оценка, данная его внешности, не радовала самого Шэнь Чжифаня. С самого детства он мечтал быть уверенным и харизматичным мужчиной.
И так его мечта сбылась самым что ни на есть неожиданным образом. Уснув шестнадцатилетним юношей, Шэнь Чжифань, проснулся двадцатилетним парнем.
Смотря на своё отражение, он не знал смеяться ему или плакать. Мужчина в зеркале точно был им, это было понятно по знакомому контуру бровей, маленькой родинке на шее и даже по старым шрамам на руках.
В зеркале определённо отражается Шэнь Чжифань.
Но как? Когда он успел повзрослеть и стать таким. статным?
Было и ещё кое-что, что в нём изменилось.
Закашляв и виновато отведя взгляд, Шэнь Чжифань тайком вытащил руку из нижнего белья. Пусть он никогда не жаловался на размер, но, не смотря на смущение, он испытывал странную гордость.
Ах, подождите, постойте, в данный момент это не имеет никакого значения. Вся суть в том, что тело, которое сейчас было у Шэнь Чжифаня никак не соответствовало его возрасту.
В зеркале отражался не тот юнец, которого можно было описать лишь одним словом: "красивый". Нет. Сейчас в отражении стоял мужчина, обладающий особым, притягательным шармом. Его черты лица не были грубыми, отнюдь, они были резкими, но не лишены изящества.
Шэнь Чифань оглядывал своё тело с разных ракурсов, отмечая про себя, что он не был худым и щуплым. Наоборот, у него была развита мускулатура, но и накаченным он не был, скорее поджарым. В рельефных мышцах чувствовалась сила. Широкие плечи, узкая талия, шесть кубиков пресса и. довольно достойный инструмент. Ах, Шэнь Чжифань не должен об этом думать, тем более, его ещё надо проверить, работает он вообще или нет.
Обратив внимание на электронный календарь, он удивился. На дворе стоял 733 год по межзвёздному календарю. Тогда, получается прошло семь лет?
Значит, сейчас ему двадцать три?
Шэнь Чжифань прищурился и человек в зеркале в точности повторил его движение. Вытянув руку вперёд, он, словно во сне, аккуратно коснулся гладкой поверхности. Было трудно сказать, спал он или нет. Дело было даже не столько во внешности сколько, в собственных ощущениях. Всё казалось другим, но в то же время. Ах, он не знал как описать эти чувства.
После тщательного оценивания собственной внешности, Шэнь Чжифань пришёл к выводу, что в будущем он точно станет ещё краше.
Но бог справедлив, ведь взамен на столь красивую внешность он лишил его сердца. Шэнь Чжифань родился чёрствым и холодным человеком. И нет, это не лечилось. Подмигнув собственному отражению в зеркале, он наконец обратил внимание на комнату.
До этого он был слишком поглощён собственными изменениями, а потому не обратил внимание на удивительный факт. Он проснулся в месте, где всё буквально кричало о дороговизне.
Дом был очень большим и вызывал искренний восторг. Его великолепие не было вульгарным, а, скорее, сдержанно роскошным. Шэнь Чжифань хотел бы более детально описать его, но в голову больше ничего не шло, как бы он не старался он не смог найти нужных прилагательных, чтобы описать всю изысканность и утончённость этого дома.
Во всяком случае, всё здесь выглядело очень богато.
Шэнь Чжифань происходил из довольно бедной семьи, три последних поколения в его роду работали шахтёрами. В течение многих лет, они вынуждены были носить радиационные защитные костюмы, а с учётом того, что их гены с самого начала не могли похвастаться качеством, все его родственники не отличались красотой. И лишь Шэнь Чжифань, вопреки ожиданиям, воспарил фениксом из куриного гнезда.
Он был действительно хорош собой.
Его отец часто вздыхал о том, что не осмелился бы признать Шэнь Чжифаня своим отпрыском, если бы не свидетельство о рождении. Но он никогда не сомневался в верности своей жены. Почему? Всё просто:
— Имея такую внешность, она бы не соблазнила ни одного мужчину, красивее меня.
Отец также часто сравнивал его с сестрой и безутешно сокрушался:
— Посмотри, как непривлекательна твоя младшая сестра, почему же ты выглядишь иначе? — взмах рукой в сторону переминающейся с ноги на ногу Шэнь Чжижоу.
В такие моменты его сестра обычно раздражённо закатывала глаза.
Шэнь Чжифань же вздыхал и с горечью думал: «Ну давайте, давайте, вините меня за то, что я родился таким красивым. »
Впрочем, не смотря на все трудности, их семья была довольно счастливой.
Поэтому, когда Шэнь Чжифань зашёл в следующую комнату и увидел, что в ней находился, он обомлел.
Пожалуй стоит начать с того, что когда он вышел из ванной, то направился в гостинную, если её вообще можно было так назвать. Это была очень большая комната со сложными люстрами, подвешенными к потолку, двойной лестницей, ведущей вниз вдоль стен и с явно дорогими картинами, висящими на этих самых стенах.
И хотя он не знал, что это были за картины, его нельзя обвинять в невежестве, ведь нынешний Шэнь Чжифань оставался внутри шестнадцатилетним юношей. С самого рождения он жил на Сатурне, малонаселённой планете с отстающей экономикой. Большинство его предков были шахтерами и зачастую видели подобные вещи только по маленькому телевизору с размытым экраном.
Наконец, взгляд Шэнь Чжифаня упал на фотогорафию в центре гостиной. И вот тут-то он обомлел.
Это был очень большой портрет, около двух метров в ширину и висел он прямо в центре комнаты. Девушка на фотографии сильно отличалась от его воспоминаний — она выросла, — но, конечно, все еще была непривлекательна.
В смятении он сделал шаг назад и, когда понял, что это действительно траурный портрет, его тело отреагировало быстрее, чем разум. Глаза Шэнь Чжифаня покраснели, ведь, несмотря на то, что сестра часто раздражала его, её посмертный фотопортет привел его в ужас.
Шэнь Чжижоу была грубой, раздражающей и некрасивой, даже ее голос был неприятным на слух. Если так подумать, у неё вообще не было каких-либо достоинств, но всё же. Иногда она была довольно милой.
Шэнь Чжифань начал с силой растирать лицо — первоначальный интерес ко всему новому растворился, и он молча уставился на запечатленный образ сестры. Глубоко вздохнув, он принялся убеждать себя в том, что мертвые не могут вернуться к жизни, а потом аккуратно дотронулся до портрета.
Пусть её внешность сложно было назвать миловидной, но она всё ещё оставалась молодой, цветущей девушкой. Если очень приглядеться.
— Брат, что ты делаешь?
Услышав знакомый голос, Шэнь Чжифань, резко обернулся и его глаза случайно встретились с глазами Шэнь Чжижоу. Судя по виду сестра только что встала с постели, ведь её волосы были похожи на птичье гнездо.
Как и он, Шэнь Чжижоу выглядела повзрослевшей , но если он изменился в лучшую сторону, то его сестра. Что же, по крайней мере, если она приведёт себя в порядок, то её хотя бы можно будет назвать обладательницей чистой и светлой кожи. Что тоже неплохо, верно? Ах, правда сейчас она представляла действительно печальное зрелище, особенно эта странная жидкость в уголке губ.
Поняв, что это действительно его живая и здоровая сестра, Шэнь Чжифань побледнел и снова перевёл взгляд на траурный фотопортрет, затем обратно на Шэнь Чжижоу, и опять на портрет. Что-то здесь было не так.
В это же время ничего не понимающая Шэнь Чжижоу удивлённо смотрела на брата. «Почему он ведёт себя так странно?»
И, будто слыша вопрос сестры, Шэнь Чжифань хмуро спросил:
— Разве это не портрет умершего?
Услышав слова брата, лицо Шэнь Чжижоу покраснело от возмущения и обиды. Она резким шагом подошла к своему портрету и закрыла его собой, не давая Шэнь Чжифаню как следует рассмотреть её фотографию.
— Что за глупости ты говоришь?! Я сделала этот фотопортрет для участия в конкурсе! Сейчас модно делать чёрно-белые фотографии, ясно? Если не разбираешься в этом вопросе, то лучше промолчи! И вообще, какого хрена?! Неужели портреты наших предков выглядят так?!
Шэнь Чжифань снова посмотрел на фотографию позади сестры и, подавляя раздражение, бесстрастно ответил:
Шэнь Чжифань сверлил фотопортрет взглядом и. Чёрт возьми, они действительно так и выглядели!
Тяжело вздохнув, он посмотрел на «воскресшую» сестру и его настроение значительно улучшилось. Всё же он рад, что с ней всё в порядке. Сейчас, ощущения страха и сожаления испарились, словно это недопонимание случилось целую жизнь назад.
А ещё, кажется, всё это действительно не сон. Всё здесь было таким реальным.
Ещё вчера ему было шестнадцать лет, и сегодня он должен был пойти в школу, чтобы слушать равномерный голос учителя, записывать его лекции и игнорировать скулёж за соседней партой. А после школы с охапкой любовных писем он пошёл бы в ближайший книжный магазин, где впустую провёл бы остаток дня.
Кадык Шэнь Чжифаня нервно дёрнулся и он по привычке ткнул пальцем в младшую сестру. Она как всегда ощетинилась, становясь похожей на щенка и возмущённо посмотрела на брата:
— Ты! Думаешь, если хорош собой, то тебе всё можно?!
Шень Чжижоу с детства была такой, вечно кричала и негодовала, говоря о том, что укусит ему руку, если он сделает это снова. И даже сейчас. Пусть она не была стройной и изящной девушкой, зато она выросла честной и прямолинейной. Это было замечательно.
Шэнь Чжифань почувствовал лёгкое смущение и пробормотал:
— Ну, не совсем. Просто. мне же сейчас двадцать три года, верно?
— Хах? — от резкой смены темы, Шэнь Чжижоу на мгновенье растерялась, а затем её брови сошлись на переносице.
Видя на лице сестры недоумение, Шэнь Чжифань постарался правильно подобрать слова, в конце концов они семья, она имеет право знать о его проблеме:
— Я хочу сказать. Ещё вчера вечером мне было только шестнадцать лет.
Шэнь Чжижоу укоризненно усмехнулась и сказала:
— Ох, конечно, понимаю, я тоже чувствую, что из года в год я только молодею, словно мне все еще шестнадцать лет.
И именно в тот момент, когда он захотел объясниться, раздался дверной звонок. От неожиданности брат и сестра подскочили с мест. Шэнь Чжижоу побледнела и обвиняюще уставилась на Шэнь Чжифаня:
— А-а-а-а! Там гость! Почему ты не предупредил меня, что к нам придут?! — девушка топнула ногой и испарилась, словно струйка дыма. — Я не могу никого встретить в таком виде!
Она не дала Шэнь Чжифаню даже слова вставить, а ведь сейчас он вряд ли кого-то узнает! Глядя растерянно на то место, где ещё недавно стояла сестра, ему ничего не оставалось, кроме как нацепить безучастный вид и пойти открыть дверь.
Однако стоило ему это сделать, как Шэнь Чжифань чуть не проглотил язык. Он определённо точно знал этого человека!
Мужчина перед ним был очень красивым и внушительным. Он был высоким, примерно на полголовы выше его самого, и худощавым, его черты лица были чётко очерчены. Нельзя не упомянуть и яркие лазурные глаза, и аккуратный нос. Всё в нём было совершенно. Одет он был в темно-синюю военную форму, которая выглядела так, словно её только что купили, на ней не было ни одной складочки, а на его плече красовался золотой эполет, указывая на высокое звание. Даже его волосы были идеально уложены, ни одна прядь не выбивалась из прически.
Это был Янь Шо. На пороге его дома стоял Янь Шо!
Шэнь Чжифань не смог бы его спутать ни с кем другим, ведь генерал Янь Шо был его идеалом мужчины.
Ох. В жизни он ещё красивее, чем по телевизору.
Осознав, что он действительно видит своего кумира, Шэнь Чжифань поражённо застыл. Он был потрясен до такой степени, что мозг отказывался воспринимать действительность и, вместо того, чтобы пригласить своего кумира в дом он взял и закрыл дверь.
Генерал Янь, который уже собирался открыть рот, был немного смущен тем, что дверь захлопнулась буквально перед его носом:
Шэнь Чжижоу, которая замерла при звуке закрывающейся двери, высунула голову из своей комнаты:
Всё ещё потрясённый Шэнь Чжифань посмотрел на сестру и пробормотал:
— Кажется, я вижу галлюцинации.
— А? — недоуменно переспросила Шэнь Чжижоу.
— Я видел Янь Шо, — сказал Шэнь Чжифань так, словно душу Богу отдал.
Шэнь Чжижоу посмотрела на брата и невозмутимо сказала:
— Ну и что, это нормально.
— Как это может быть нормальным?! — Шэнь Чжифань, наконец, вернулся из своего мысленного путешествия. — Разве наша семья не работает на шахтах в отдаленном межпланетном уголке? С каких это пор мы можем случайно увидеть имперского генерала?
Шэнь Чжижоу помолчала мгновение, глядя на брата с выражением лица, трудно поддающимся описанию:
— Это было много лет назад. Брат, ты заболел, не так ли? По крайней мере, теперь твой статус не низок. Тебя считают мужским идеалом.
Готовый перевод The General’s Cat Always Wants To Climb Into My Bed / Кот генерала всегда хочет залезть в мою кровать [ЯОЙ👨❤️👨]: Глава 1. Национальный Мужской Бог (1)
Глава 1. Национальный Мужской Бог
Этот вид «красивого» был широким видом «красивого». С того времени, как он был молод, вплоть до его шестнадцатилетия, каждый, кто видел его, не мог не вздохнуть; этот ребенок был действительно аккуратным и красивым.
Если посчитать количество молодых девушек, которые украдкой отворачивали свои красные лица, то девушек, которые тайно любили Шэнь Чжифаня, должно быть, было несколько десятков. По этой причине Шэнь Чжифань, этот чертов ублюдок, был раздражающим. Первый заработок в жизни сестры Цзинь был сделан на продаже его фотографий.
Причина, почему он был описан как красивый, была в том, что шестнадцатилетний Шэнь Чжифань еще не повзрослел. Он был юношей с розовыми губами и белыми зубами, с освежающе короткими волосами.
Он носил обычную белую рубашку и когда дул ветер под тонкой челкой были действительно по-юношески чистые и невинные глаза.
Его характер был хорошим и, кроме того, он любил улыбаться. Когда уголки его губ приподнимались, это. было похоже на картину.
Насколько же он был красив? Это было примерно до такой степени, что его грубая младшая сестра Шэнь Чжижоу часто говорила: "Хотя у Шэнь Чжифаня на самом деле нет мозгов, к счастью, ему не нужно учиться каким-либо навыкам. Даже если бы он был прожорлив и ленив, он мог полностью жить за счет своего лица.
На самом деле, Шэнь Чжифань не любил эту так называемую красивую внешность. Как мальчик он всегда, в конце концов, хотел идти по дороге зрелого и красивого мужчины.
Так Шэнь Чжифань, который еще вчера чувствовал, что не знает, когда вырастет, проснулся, обнаружив, что его мечты сбылись. Смотреть в зекало было немного…он не знал смеяться или плакать.
Мужчина в зеркале был все еще им, это определенно не было ошибкой. Неважно, от тех привычных бровей и глаз до маленькой красной родинки на шее - это все должно быть его тело.
Даже шрамы, оставшиеся от заживших ран на его руках за последние несколько лет, все еще были там, так что это тело определенно было его собственным.
Тогда возникла настоящая проблема, когда он вырос, став таким. зрелым.
А еще был этот действительно. кашель, он украдкой вынул руку из нижнего белья, виноватый и покрасневший. Хотя его будущее развитие было настолько хорошим, что он не мог не чувствовать себя немного гордым- Ах, но подождите, это, очевидно, не имело смысла.
Независимо от того, был разговор только о той части или о теле в целом, все это было не тем телом, которое должно быть у Шэнь Чжифаня в возрасте шестнадцати лет.
Он в зеркале больше не был мальчиком, который мог использовать «красивый», чтобы описать себя в шестнадцать лет. Сейчас казалось, что «статный» было более уместным. Однако это не было грубой и неотесанной красотой, но зрелой красотой без недостатка изящности.
Глядя вниз еще раз, это больше не было худым телом юноши. Мышцы были стройными и симметричными, с линиями, которые выполняли как эстетические, так и энергетические функции. Широкие плечи и узкая талия, шесть кубиков пресса, с органом, который был большим и живым- Ах, хотя он не должен был брать это в расчет, был он живым или нет все еще ожидало подтверждения.
Электронный календарь, висевший сбоку, быстро ответил на вопрос, который привел его в недоумение, это был 733 год межзвездного календаря. тогда это должно быть через семь лет в будущем.
Шэнь Чжифань слегка коснулся зеркала, и человек в зеркале сделал то же самое. Он вытянул палец, указав на человека в зеркале. Казалось, это сон. он не мог сказать, действительно ли он спал или нет. Это была не только зрелость его лица, ощущение его жестов казалось другим. но даже если внимательно посмотреть, все равно не знаешь, как это описать.
Во всяком случае, после того, как он полдня оценивал себя, он пришел к выводу.
Повзрослев, он действительно стал статным.
Бог был справедлив: после того как дал Шэнь Чжифаню чрезвычайно красивую внешность, он также случайно вытащил кусочек восприятия из своего сердца*, когда родился Шэнь Чжифань. Обычно не было лекарства от такого врожденного недостатка социальной осведомленности. Подмигнув зеркалу, он отвернулся, теперь более заинтересованный своим нынешним окружением.
*(心眼 - лит. сердечный глаз. Может ссылаться на сердце/интеллект (в том смысле, что человек знает, как обращаться с другими и может распознать, как они сами относятся к другим), намерения, этикет. Иногда относится к человеку, имеющему слишком много необоснованных опасений по поводу других.)
Когда он только проснулся, ему показалось, что он немного не в себе, но тогда он еще не совсем проснулся. Теперь, после того как он снова осмотрел это место, он подумал, что это действительно. неописуемо дорого.
Этот дом был очень большим, это было поистине великолепное зрелище*. Тем не менее, это не было вульгарным великолепием, это было скорее… сдержанным роскошным типом великолепия. Шэнь Чжифань глубоко задумался на некоторое время и после того, как не смог придумать более утонченных прилагательных, решил сдаться.
*(金碧辉煌 - золото и нефрит в блестящем великолепии. Автор повторил это трижды)
Во всяком случае, это место выглядело так, словно было сделано из денег.
Шэнь Чжифань происходил из довольно бедной семьи, и три поколения до него всегда были серьезными шахтерами на Сатурне. В течение многих лет, куда бы они ни смотрели, члены их семьи носили только несколько толстых противорадиационных костюмов. Кроме того, их гены изначально не были хорошими, поэтому все выросли, выглядя очень произвольно. Вопреки всем ожиданиям, когда дело дошло до Шэнь Чжифаня- Он был Фениксом, вылетевшим из куриного гнезда. Чем старше он был, тем красивее становился. Он был так хорош собой, что отец смотрел на него каждый день и беспрестанно вздыхал.
Если бы не свидетельство о рождении, а также не мысли его отца -честно говоря, его жена была так хороша собой, что не смогла бы соблазнить ни одного мужчину, который был бы красивее его, - он даже не осмелился бы признать Шэнь Чжифаня своим отпрыском.
- Посмотри, как непривлекательна твоя младшая сестра, почему только ты так выглядишь? – Палец скорбящего и сокрушенного отца Шэнь указал в сторону, где Шэнь Чжижоу в данный момент ковыряла свою ногу.
В такие моменты непривлекательная Шэнь Чжижоу обычно без устали закатывала глаза.
Вините меня, вините меня за то, что я родился таким красивым.
Короче говоря, несмотря на то, что у этой семьи не было денег, они жили довольно счастливо.
Поэтому, когда Шэнь Чжифань впервые увидел комнату, в которой он сейчас находился, он действительно. слегка вздрогнул.
Если это правда было будущее семь лет спустя, то он действительно был довольно успешным.
Немного любопытный он вышел из ванной и направился прямо в гостиную, если ее вообще можно было назвать гостиной. Она была широкой, со сложными люстрами, подвешенными к потолку. Стены вдоль двойной лестницы, ведущей вниз, были заполнены знаменитыми картинами, и, хотя он не мог узнать ни одну из них, они выглядели невероятно дорогими.
Его нельзя было винить, нынешний Шэнь Чжифань все еще оставался шестнадцатилетним Шэнь Чжифанем внутри. С самого детства он всегда жил на Сатурне, который был малонаселенным, с очень вялой и отсталой экономикой. Большинство его предков были шахтерами и зачастую видели подобные вещи только по маленькому телевизору с размытым экраном.
Взгляд Шэнь Чжифаня продолжал двигаться, наконец остановившись на фотографии в центре гостиной. он был ошеломлен.
Это был очень большой портрет покойного, около двух метров в ширину, висевший прямо в центре гостиной. Девушка на фотографии сильно отличалась от его воспоминаний – она сильно выросла, – но, конечно, она все еще была непривлекательна.
Он отскочил в шоке. Когда он понял, что это портрет покойного, его тело отреагировало быстрее, чем разум. Его глаза покраснели. Несмотря на то, что Шэнь Чжижоу была действительно раздражающей, иногда она не была такой, и этот внезапный вид фотографии умершего человека все еще застал его врасплох.
Хотя Шэнь Чжижоу была одновременно раздражающей и грубой, непривлекательной, даже ее голос был неприятен на слух. ну, если он думал об этом так, конечно, у нее не было никаких достоинств. И все же время от времени ему казалось, что в ней есть что-то привлекательное, но даже тогда ему приходилось заставлять себя думать о ее достоинствах.
Шэнь Чжифань с силой потер лицо – первоначальное его любопытство к этому миру было подавлено. Он молча уставился на огромный, непостижимый портрет и глубоко вздохнул, убеждая себя, что мертвые не могут вернуться к жизни. Наконец он дотронулся до портрета – хотя она и была некрасива, ее неохотно можно было принять за улыбающуюся, цветущую молодую девушку…
“Брат, что ты делаешь?”
Шэнь Чжифань, который еще не отреагировал, услышал этот голос и подсознательно обернулся. Его глаза случайно встретились с глазами Шэнь Чжижоу, которая только что встала с постели, с волосами, похожими на птичье гнездо.
Поскольку теперь он был повзрослевшим Шэнь Чжифанем, то перед ним стояла взрослая версия Шэнь Чжижоу. Шэнь Чжифань оправдал ожидания без каких-либо долгосрочных дефектов, в то время как Шэнь Чжижоу оправдала ожидания и не очень хорошо выросла. Если бы она немного привела себя в порядок, ее можно было бы считать обладательницей чистой и светлой белой кожи. Однако сейчас ее едва проснувшееся, обнаженное лицо со следами неизвестной жидкости в уголке рта действительно создавало трагическое зрелище.
Шэнь Чжифань побледнел, глядя на совершенно живую девушку перед собой, затем повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на огромный портрет мертвеца, затем посмотрел на девушку и снова на портрет. Шэнь Чжижоу: “. ”
Шэнь Чжифань бессознательно спросил: "Разве это не портрет умершего?”
Ее лицо заметно покраснело. Обиженная и возмущенная, она бросилась на фотографию, ее тело приняло форму иероглифа 呈, закрывая Шэнь Чжифаню поле зрения и мешая ему продолжать смотреть на ее фотографию.
“Это фотография, которую я сделала, чтобы участвовать в конкурсе, ясно? Это последний стиль в воспроизведении черно-белой фотографии. Если ты ничего не знаешь, тогда не говори глупостей, хорошо? Что за чертовы фотографии мертвых, неужели портреты твоей семьи выглядят так!”
Шэнь Чжифань отказался от своих напрасных чувств и бесстрастно сказал: “О, конечно, все наши семейные портреты мертвых выглядят именно так.”
Шэнь Чжижоу: “…” Они действительно, черт возьми, такие.
Однако, увидев воскресшую (не обязательно) Шэнь Чжижоу, его настроение значительно улучшилось. Эта ложная тревога заставляла его чувствовать себя так, словно это случилось целую жизнь назад, но звук почти потрясающего голоса его сестры заставил его понять, что он действительно не спал.
Даже если он не спит, это все равно слишком неправдоподобно, не так ли? Вчера он, очевидно, был все тем же шестнадцатилетним Шэнь Чжифанем, и сейчас ему следовало бы заниматься в классе, оцепенело слушая лекции учителя и время от времени закрывая глаза на звук скулежа своего соседа по парте. После занятий он получал целую охапку любовных писем, а потом шел в ближайший книжный магазин, чтобы потратить впустую остаток дня.
Горло Шэнь Чжифаня подпрыгнуло вверх и вниз, и он не смог удержаться, чтобы не ткнуть пальцем в Шэнь Чжижоу.
Шэнь Чжижоу была похожа на щенка, которому подпалили шерсть. Раньше она тоже была такой. После того, как ее ткнули всего один раз, ей захотелось укусить Шэнь Чжифаня в десять раз сильнее, и она закричала: “Ты-ты-ты-ты хорош собой, так что теперь ты думаешь, что ты горячая штучка?!”
“Ну, не совсем,” - Шэнь Чжифань вдруг немного смутился. Он чувствовал, что вчерашняя Шэнь Чжижоу, которую нельзя было не сравнить с ребенком, выросла не стройной и грациозной, а честной молодой женщиной. Это было просто чудо. “Просто . сейчас мне должно быть . двадцать три года?”
- Хах? - Глядя на своего брата, который слишком быстро сменил тему разговора, Шэнь Чжижоу, очевидно, еще не отреагировала. Ее брови сошлись на переносице.
“Я говорю,” - Шэнь Чжифань с трудом подбирал слова. С сестрой, такой близкой родственницей, ему не нужно было ничего скрывать. “Я думаю, только вчера мне исполнилось шестнадцать!”
Шэнь Чжижоу холодно и неодобрительно рассмеялся: " О, такой нежный вид делает тебя таким удивительным, я тоже чувствую, что год за годом мне все еще шестнадцать.”
Как раз в тот момент, когда он хотел продолжить объясняться, в дверь неожиданно позвонили, заставив его подпрыгнуть.
“Аааа! Там гость, ты должен был сказать мне раньше!” - Шэнь Чжижоу побледнела, в конце концов, она все еще была молодой девушкой. Она торопливо топнула ногой и, как струйка дыма, убежала обратно в свою комнату. - “Я не могу никого встретить в таком виде!”
Она не дала Шэнь Чжифаню шанса сказать: "Прямо сейчас я никого не знаю.”
Шэнь Чжифань, растерявшись, глядел безучастно. Он мог только собраться с силами, чтобы с некоторым трепетом пойти открывать дверь.
Когда дверь открылась, Шэнь Чжифань потерял дар речи.
Другой человек был очень высок. Ему пришлось слегка приподнять голову, чтобы увидеть его, так что второй человек был, вероятно, выше него примерно на полголовы. С первого взгляда он увидел тело, одетое в темно-синюю военную форму, которая была настолько жесткой, что выглядела совершенно новой, без следа каких-либо складок. Этот тип представительной манеры, в которой ни одна прядь волос не выбивалась из прически, был чрезвычайно силен. На его плече был нашит золотой эполет высокого звания, и когда Шэнь Чжифань поднял взгляд, он увидел лицо этого человека.
Его лицо было несколько худощавым, хотя это был тип лица, который показывал его умственную энергию. У него были более западные черты лица, которые придавали ему четкие, статные очертания, с глубоко посаженными, но не затененными глазами. Переносица у него была очень высокая, а лазурные радужки под длинными густыми ресницами были острыми, словно лезвие ножа. Когда он небрежно огляделся, это было похоже на то, как будто его вырезали и отполировали гравированным ножом.
Он был не только необычайно красив, но и честен и прямолинеен. Он был похож на низко парящего орла, зависнувшего в вышине под диким палящим солнцем.
Этот момент был известен Шэнь Чжифаню очень давно, и теперь он вновь открыл для себя, что генерал Янь Шуо в реальной жизни казался более красивым, чем когда он был на телевидении.
Шэнь Чжифань, внезапно увидевший кумира всей своей жизни, на мгновение застыл, тупо уставившись на него. Его душевное состояние было потрясено до такой степени, что он не очень-то понимал и принимал происходящее, поэтому его рука, без разрешения, автоматически закрыла дверь.
Генерал Янь, который уже собирался открыть рот, был немного смущен, когда дверь закрылась перед его лицом: “…”
Шэнь Чжижоу, которая побледнела при звуке закрывающейся двери, высунула голову из своей комнаты: “Кто это был?”
Шэнь Чжифань, все еще погруженный в состояние ошеломления, машинально сказал: “Сестренка, я вижу галлюцинации.”
- А? - Шэнь Чжижоу недовольно ахнула.
“Я видел Янь Шуо.” - На лице Шэнь Чжифаня отразилось возвращение его души к Богу.
- . - Шэнь Чжижоу оставалась невозмутимой, - Ну и что, это очень нормально.”
“Как это может быть нормальным?!” - Спросил Шэнь Чжифань, который наконец-то вернулся из своего мысленного путешествия. “Разве наша семья не работает на шахтах в отдаленном межпланетном уголке? С каких это пор мы можем случайно увидеть имперского генерала?”
Шэнь Чжижоу замолчала на мгновение, глядя на Шэнь Чжифаня с каким-то трудно поддающимся описанию выражением, обычно известным как запор: “Это было много лет назад, брат, ты сегодня заболел, не так ли? - По крайней мере теперь твой статус не низок, ты можешь считаться национальным мужским Богом.”
Читайте также: